В поисках Леонардо - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 38

– Войдите! – крикнула Амалия.

Это оказалась маркиза Мерримейд со своей неразлучной моськой. Маркиза опустилась в кресло и, подавшись вперед, жутким шепотом сообщила, что по кораблю ходят самые странные слухи насчет кончины милейшей мадам Эрмелин. Не могла бы бесценная, любезная, дражайшая мадам Дюпон прояснить ситуацию?

Уразумев, что маркиза явилась к ней за свежей порцией сплетен, Амалия жутко разозлилась и сказала, что она не врач, что она вообще практически не была знакома с покойной и не имеет ни малейшего представления о том, отчего бы та могла преставиться.

Маркиза сказала: «Ах так!», но таким тоном, который не оставлял сомнений в чувствах, которые она испытывала. Амалия же самым невежливым образом сделала вид, что углубилась в чтение. Посидев еще немного, маркиза поднялась с места и удалилась, неся на руках свою собачку.

– Ну что там, Сьюзан? – спросил ее муж, завязывавший перед зеркалом галстук.

– Ах, даже не спрашивай, Монтегю, – отмахнулась его раздосадованная половина. – Но, строго между нами, я бы не удивилась, если бы она сама это сделала!

– Сделала что? – удивился маркиз.

– Убила мадам Эрмелин, – пояснила его супруга, глядя на него хрустальными глазами.

– Побойся бога, Сьюзан! – укоризненно сказал маркиз. – Да ведь мадам Дюпон даже не подходила к ней!

– Может быть, мадам Дюпон ее сглазила, и та умерла, – в порыве вдохновения предположила маркиза. – У нас в труппе была одна старая костюмерша, и ты знаешь, Монтегю, все ее боялись как огня! Не дай бог рассердить ее перед выступлением – тогда она начинала коситься на тебя вот этак исподлобья, а через час тебя освистывали. Да, да, истинная правда!

Маркиз хотел сказать, что для того, чтобы тебя не освистывали, надо играть лучше, но так как он прекрасно знал норов своей жены, то предпочел промолчать и продолжал завязывать галстук.

Амалия же, спровадив маркизу, вздохнула было с облегчением, но тут к ней пожаловала миссис Рейнольдс.

– Я так и знала, что быть неприятностям! – вскричала она с порога и стала обстоятельно выпытывать у мадам Дюпон, что же такое случилось с мадам Эрмелин и отчего сыщик сегодня допрашивал всю корабельную прислугу.

– Почему бы вам не спросить об этом у него? – поинтересовалась Амалия. – А еще лучше – разложите карты, они вам наверняка расскажут, как все случилось. Или вызовите какого-нибудь духа. Говорят, они знают все, что творится в подлунном мире!

Бог весть отчего, но миссис Рейнольдс обиделась на высказанное ею предложение и с ворчанием удалилась. Впрочем, Амалия рано радовалась, глядя, как за ней закрывается дверь, потому что настырную австралийку через минуту сменила необъятная сеньора Кристобаль.

– Ах, мадам Дюпон, какое счастье, что вы здесь! Этот Деламар – ужасно невоспитанный, а ваш кузен… – Тут оперная певица прикусила язык, и Амалия без труда сообразила, что Рудольф со свойственной ему несдержанностью, вероятно, послал любопытную испанку просто-напросто к черту. – Бог знает что творится на этом корабле! А правда, что мадам Эрмелин отравили? Какой ужас!

Амалия нахмурилась. Похоже, что капитан «Мечты» был прав и паника среди пассажиров уже началась. Амалия ненавидела лгать, но ей пришлось все же сказать сеньоре Кристобаль, что Эрмелины забеспокоились, потому что смерть матери показалась им странной, и попросили Деламара провести дополнительное расследование. Конечно, все это простая формальность, и пусть сеньора Кристобаль не беспокоится – ей лично ничто не угрожает, Амалия готова поручиться.

– Ах, вы меня успокоили! – прощебетала певица с облегчением. – А то после таких страстей мне бы кусок в горло не полез!

«Так, кто еще?» – с раздражением подумала Амалия, когда после ухода примадонны кто-то робко поскребся в дверь.

На сей раз это оказался Роберт Ричардсон. Американец долго мялся на пороге, не решаясь войти, и наконец объявил, что до него дошли слухи о том, что творится на борту «Мечты» и что он сделает все от него зависящее и даже больше, чтобы мадам Дюпон никто не обидел, потому что защищать слабую женщину – долг всякого истинного джентльмена. Произнеся последние слова, Ричардсон запнулся и умолк.

– Входите, сэр, – пригласила его Амалия, обрадовавшись, что хоть один человек явился к ней не для того, чтобы узнать, от чего умерла мадам Эрмелин. – Честно говоря, я впервые в жизни еду в Америку. Не могли бы вы рассказать мне поподробнее о том, что это за страна?

Мистер Ричардсон сел и принялся рассказывать. Из слов молодого американца выходило, что его родина – чертовски любопытное место. Тамошние жители делятся на южан, северян и индейцев. Южане – заносчивые гордецы, но северяне на них за это не в обиде, потому что те все равно проиграли войну и рано или поздно заживут по законам северян. Что же до индейцев, то их осталось совсем мало, и они теперь почти не сдирают скальпы со своих бледнолицых братьев. Нью-Йорк, куда направляется их судно, великолепный город, но сам мистер Ричардсон городов не любит, ему больше по душе просторы Дикого Запада. Что такое Дикий Запад? Ну, это такое место, где половина жителей – бандиты, а вторая половина с переменным успехом охотится за первой. В каждом городишке там сидит шериф с серебряной звездой на груди, и, если вы не так на него посмотрите, он может запросто вас вздернуть за неуважение к закону…

В этом месте рассказа мистера Ричардсона в дверь заглянула Эжени Армантель.

– Ах, мадам Дюпон, вы не одна! Прошу прощения!

Ричардсон покраснел, вскочил с места и начал мямлить и извиняться. Он вовсе не хотел скомпрометировать мадам Дюпон своим поведением. Пятясь к двери, он едва не наступил на шлейф платья Эжени и наконец ретировался за порог.

– Вы хотели меня видеть, мадам Армантель? – с убийственной вежливостью осведомилась Амалия.

Эжени замялась. По правде говоря, она искала Рудольфа фон Лихтенштейна, но его каюта оказалась запертой на ключ. Поскольку у мадам Дюпон графа тоже не оказалось, следовало срочно придумать какой-нибудь предлог для того, чтобы спасти лицо.

– Я пришла к вам посоветоваться, – в порыве вдохновения выпалила Эжени. – Как вы думаете, неужели это правда, что маму кто-то убил?

Сама Амалия не испытывала в данном вопросе ни малейших сомнений. Тем не менее она сказала Эжени, что, учитывая записку и более чем странные обстоятельства смерти мадам Эрмелин, которая никогда ничем не болела…

– О, да, – рассеянно подтвердила Эжени и заговорила о другом.

«Интересно, – думала Амалия, пытливо вглядываясь в нее, – она и в самом деле так глупа или только притворяется?»

«Странно, – в то же самое время думала Эжени, искоса поглядывая на изящную мадам Дюпон, – и что он мог в ней найти? Жена какого-то сумасшедшего полицейского…»

Эжени чувствовала себя уязвленной. Точнее, она испытывала сложную гамму переживаний, которые, будучи сложенными вместе, внушали ей сомнение в себе. Были тут и мелкая, чисто женская ревность, и нечто, сильно смахивающее на обыкновенную зависть, и недоумение, и раздражение, и задетое тщеславие, наконец. Причиной всех неприятных ощущений являлся один довольно симпатичный немец из первого класса, и притом граф, не отходящий от блеклой, занудной, решительно ничем не выдающейся блондинки из семнадцатой каюты. Вот и сейчас он показался на пороге, широко улыбаясь, и, как проницательно заметила Эжени, его улыбка была предназначена только одной женщине из присутствующих.