Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь - читать онлайн книгу. Автор: Диана Чемберлен cтр.№ 88

– Да, я рассказала Джордану о своей семье, – призналась я. – За два месяца до назначенной свадьбы, и он отменил ее. Мой рассказ вызвал у него такое сильное… сильное отвращение, что я решила никогда не рассказывать тебе правды. И я не видела никаких разумных причин для столь опасной откровенности.

«Прости, Молли, – сказал мне тогда Джордан. – Но это уже слишком».

– А что же вызвало его отвращение? – спросил Эйден.

– Он сказал, что я сдвинулась на семейной почве и ему не хочется такой семьи, – ответила я. – Может, тогда я действительно психовала, но теперь все это уже в прошлом. По крайней мере, я думала, что в прошлом. Однако сейчас…

– Молли, – прервал он меня, – пожалуйста, не могла бы ты начать с самого начала? Мне непонятно, о чем ты толкуешь, и, честно говоря, пока ты пугаешь меня.

Я глубоко вздохнула.

– Я говорила тебе, что моя мать умерла, – сказала я, – но это ложь. В общем, для меня она умерла, но на самом деле она еще жива.

– По-моему, твоя кузина только что сообщила тебе о ее смерти?

– О смерти моей биологической матери.

И я поведала ему о связи моего отца с Амалией, о том, как она исчезла, едва поняла, что беременна мной. И о том, как она появилась на нашем крыльце в сопровождении социального работника, и о том, как Нора удочерила меня.

– Мой отец устроил все так, чтобы она могла жить в нашем поместье, – продолжила я, – поэтому я могла общаться с ней. Я жила с отцом и Норой – моей приемной матерью. И Амалия тоже жила поблизости.

– Молли… – в полнейшем недоумении произнес Эйден. – Почему же ты не рассказала мне об этом? Учитывая все, через что нам пришлось пройти с этим удочерением, и имевшийся у тебя опыт, я просто не понимаю…

– Я понимаю тебя, – согласилась я. – Конечно, логично…

– А какие у вас в семье сложились отношения? По-моему, получается, что ты жила в условиях максимально открытого удочерения. Не потому ли тебя так беспокоило открытое удочерение с Сиенной?

– Скорее всего, именно поэтому, – ответила я. – Понимаешь, я любила их обеих… хотя теперь не люблю ни одну из них.

Высказав это сомнительное признание, я опять почувствовала тошнотворный позыв и зажмурилась. Я больше не понимала, какие чувства испытываю к обитателям Моррисон-риджа.

– Однако Амалия проявляла больше сердечности, – добавила я. – С ней было проще общаться, и я всегда прибегала к ней, когда сердилась на Нору. Да, ты прав. Я боялась того, что наш ребенок будет больше привязан к своей биологической матери, чем ко мне. Правда, не думаю, что я реально осознавала этот страх. Я просто знала, что не хочу делиться нашим ребенком. Хотя теперь, узнав Сиенну, я уже не так беспокоюсь об этом.

– Почему ты сказала мне, что твоя мать – та, приемная мать, Нора – умерла?

– Так было проще всего объяснить, почему я не общаюсь с ней.

– А почему же ты не общаешься с ней?

– О… – Я помедлила, думая, как увильнуть от прямого ответа. – Просто… из-за ее равнодушия.

Нора любила меня; в этом я уверена, однако любила ли она лично меня или любила во мне дочь Грэхема? Этого я не знала. Я никогда не забуду тот день, когда мы с папой и Расселлом вернулись домой после книжного тура. Как она пробежала мимо меня, словно я была невидимкой, спеша увидеть отца.

– После смерти папы все изменилось, – добавила я. – Начнем с того, что мои родственники выставили Амалию из Моррисон-риджа, и Нора даже не пыталась остановить их.

– Боже мой! – воскликнул он. – Неужели их так мало волновали твои интересы? Может, Нора ревновала тебя к ней?

– Да, наверное. К тому времени я уже ненавидела Нору, и…

– Почему ты ненавидела ее?

Я попыталась придумать правдоподобную причину.

– Просто она стала совершенно равнодушной, холодной и неприветливой, – солгала я. – И я сказала ей, что хочу жить с Амалией, а Нора заявила, что будет отстаивать свои права на меня. Что, когда мне было два года, Амалию обвинили в недостаточной заботе о нуждах ребенка, и что никакой суд не в состоянии забрать меня от Норы и позволить мне жить с Амалией.

– Боже мой, – повторил Эйден. – Мне жаль, малыш, что тебе выпали такие трудные времена. То есть тебя лишили возможности общаться с Амалией?

Я сама лишила себя такой возможности. Но можно ли объяснить это Эйдену, не раскрывая всей правды? Я начинала запутываться в собственной истории.

– Я рассердилась и на нее, – просто сказала я. – В той адской для меня ситуации я жутко разозлилась на всех, и мне хотелось порвать все родственные связи.

Я ненавидела воспоминания о том периоде моей жизни. После смерти отца я была еще слишком юной, чтобы действительно сбежать оттуда – да и куда бы я сбежала? – поэтому я совершила этот побег мысленно, только в мыслях я могла уединиться со своей исключительно мучительной болью, вспоминая умершего отца. Он стал моей жизнью. Этому человеку я могла рассказать обо всем на свете. И я знала, что этот человек безоговорочно любил меня. Остаток того ужасного лета я провела, запершись в своей комнате, отказываясь разговаривать с кем бы то ни было.

– Так как моя кузина Дэни опять уезжала в школу-интернат имени Вирджинии Дэйр, то я тоже сказала Норе, что хочу учиться там, – продолжила я. – Только так я могла уехать из Риджа. Она согласилась. Вероятно, после смерти отца она даже радовалась, что избавится от меня, – добавила я, поморщившись. Я сомневалась, что это правда. – Дэни иногда уезжала из интерната домой, по выходным или на каникулы, – продолжила я, – но я с тех пор почти никогда не возвращалась в Моррисон-ридж. Проводила выходные и каникулы со своими школьными подругами в их семьях, и Нора ни разу не воспротивилась моим планам держаться подальше от дома, хотя Амалия иногда звонила мне в школу и умоляла прийти повидаться с ней. Папа оставил деньги, которые я унаследовала в восемнадцать лет, и, окончив школу, мы с моей подругой сразу перебрались сюда, в Сан-Диего. Ну а конец этой истории ты уже знаешь. Я поступила в университет. Потом встреча с Джорданом. Помолвка. Разрыв помолвки. И наконец, встреча с тобой, лучшее, что когда-либо случалось в моей…

– Молли, – перебил меня он, – и все-таки я не понимаю… Пусть Нора была равнодушна. Но почему ты не попыталась выяснить с ней отношения? И со своей биологической матерью тоже? Это совсем не похоже на тебя, малыш. Мне так и непонятно, почему ты вот так просто вычеркнула из своей жизни всех своих родственников.

Я заплакала. Естественно, он не может этого понять. Я предоставила ему туманную, сокращенную версию моего детства, и получился полный бред.

– Наверное, есть что-то еще? – спросил он. – О чем тебе не хочется говорить мне. Может, с тобой там плохо обращались? Я прав?

Я отрицательно покачала головой.

– Я боюсь того, как ты воспримешь всю правду, – призналась я.