Танец страсти - читать онлайн книгу. Автор: Марион Орха cтр.№ 28

В октябре установилась холодная погода, дома и деревья были окутаны густым, будто дым, туманом. Я начала ускользать из дому и отправляться в далекие бесцельные прогулки, однако они не приносили ни успокоения, ни усталости. Часто, безо всякой причины, я вдруг начинала плакать. Как-то раз, когда бродила далеко за пределами расположения гарнизона, я наткнулась на попавшегося в капкан камышового кота. Едва я приблизилась, кот зашипел, разинув пасть с острыми клыками, вздыбил шерсть. Угодившая в капкан лапа сильно кровоточила, виднелась обнаженная кость. Зубья у капкана были страшные, словно у какого-то первобытного чудовища. Когда я попыталась их разжать, кот впился мне в руку. Однако же я не отступила, кое-как мне удалось втиснуть внутрь рукоять плети, нажать пружину, и капкан раскрылся. Кот тут же прыгнул на меня; от неожиданности я свалилась спиной в кусты. Пока выпутывалась из сучьев и ветвей, он заковылял на трех лапах прочь — и скрылся в зарослях.

Падая, я подвернула ногу, и каждый шаг отзывался болью. Вернувшись домой, я молча проковыляла мимо слуг к себе в спальню.

Там, усевшись к зеркалу, я рассмотрела свое отражение. Платье было порвано, рука покусана, на щеке краснела царапина, однако впервые за несколько месяцев я ощущала себя по-настоящему живой. Когда камышовый кот скользнул в заросли, мне захотелось последовать за ним. Хотелось знать, куда он направился, есть ли у него дом.

В тот вечер мы с Томасом сели обедать, как обычно. Он не заметил ни следов укуса на руке, ни царапины у меня на щеке.

После обеда я пошла к себе, села к письменному столу, достала самую лучшую писчую бумагу и долго сидела, задумчиво глядя на чистый лист. Мне едва исполнилось двадцать лет, и должно же быть в жизни что-то еще, кроме джунглей и дома с индусской прислугой.

В школе мы с Софией сочиняли себе новые имена, родителей, даже национальность. «Ты можешь быть кем только захочешь», — шепнула она в день нашего знакомства, и мы играли, будто мы — актрисы, русские царевны, наследницы английского престола. Будущее было неведомой пока землей, где нас ждут восхитительные приключения и чудесные возможности. Теперь я часто задавалась вопросом, что сталось с моей подругой. Она оставила адрес, куда писать, и я регулярно слала письма, однако ответа не получала. Мне нравилось думать, что София счастливо вышла замуж за виконта или герцога и ведет жизнь светской красавицы в Лондоне. Из отреза небесно-голубого тюля, который она мне подарила на память, я сшила роскошную юбку. Стоило ее надеть, как меня словно окутывало яркое летнее небо.

Наконец я обмакнула перо в чернильницу и вывела на листе бумаги первое слово; рука дрожала. «Дорогая моя мама», — написала я.

Вскоре я получила ответ, краткий, резкий. Быть может, ты приедешь на следующий год, сейчас — время неподходящее. Видимо, ей удалось что-то вычитать между строк.

У Эвелины к тому времени уже родился бледный, болезненный ребенок. Оба они носили парусиновую обувь со шнуровкой до колен и все время проводили под чехлом из прозрачной ткани, который слуги по мере надобности переносили с места на место. Со мной о детях больше никто не заговаривал. Эвелина порой пыталась залучить меня в гости, но мне проще было вырвать язык, чем болтать о пустяках. Домашними делами целиком и полностью ведала Джасвиндер, хозяйство было отлично отлажено. Невзирая на возражения Томаса, Джасвиндер и Эвелины, я начала каждый день уезжать из дому на лошади, одна.

— Это опасно, — увещевала Джасвиндер.

— Я запрещаю, — говорил Томас.

— Что скажут люди? — ужасалась Эвелина. — Вам нужен спутник, нельзя же разъезжать одной!

Поначалу я ездила в дамском седле, однако верхом оказалось несравненно удобнее — лишь так можно было ускакать в горы. С каждым разом я забиралась все дальше.

К развалинам одного из храмов я возвращалась снова и снова. Его стены были испещрены именами европейцев, главный вход заложен кирпичом. Я обследовала здание в поисках другого входа, невольно разглядывая надписи на стенах. На мягком белом камне были вырезаны имена солдат, офицеров и их возлюбленных, и под ними с трудом можно было различить остатки прежней тонкой резьбы индийских мастеров.

Однажды, карабкаясь по камням, я наконец обнаружила вход. Прогнившая деревянная дверь скрывалась под густо сплетенными ползучими растениями. Толкнув ее, я оказалась внутри. В храме уже выросли огромные раскидистые деревья, в их кронах шумно возились зеленые попугаи. По ветвям вниз бросились обезьяны, принялись вытаскивать у меня из волос булавки. Я с трудом верила собственным глазам. На каждой стене, куда ни глянь, были вырезаны сцены страсти. Мужчины и женщины были похожи на танцоров, их руки и ноги буквально дрожали от плотских желаний. Здесь были изображены все мыслимые позы и ласки. Каждая сценка, где влюбленные ласкали друг дружку, казалось, прорастала из самой земли — и ветвилась в древесных кронах. Эти исполненные вожделения картины неприятно меня поразили и вызвали отторжение, однако я не могла оторвать от них взгляд и уйти прочь. Крутобедрые, полногрудые женщины выглядели могущественными богинями: в их объятиях было столько радости жизни, что они казались мне совершенно чуждыми, неземными, не похожими на простых смертных.

Глядя на это распутное буйство, я ощутила, как кожу покалывает от волнения. Сама не понимая, отчего это делаю, я раскинула руки и принялась кружиться — и кружилась так долго-долго. Хотелось чего-то нового, непривычного, доселе не виданного и не испытанного. Я еще очень многого не знала; мне оставались неведомы огромные чужие миры.

Как-то раз, возвращаясь в Карнал, я проезжала сквозь рощицу молодых деревьев и вдруг увидела у реки мужчину и женщину в европейской одежде. Они обнимались под сенью баньяна; кони были привязаны неподалеку. Я отвела было взгляд, но затем, не удержавшись, посмотрела снова: пара показалась знакомой. Подъехав ближе, я из-за деревьев присмотрелась. Женщина была миссис Ломер, но мне помнилось, что у ее мужа волосы гораздо темнее, чем у того, кто ее сейчас обнимал. Мне стало любопытно; однако нельзя было, чтобы меня заметили, поэтому я собралась повернуть лошадь, думая незаметно уехать. И тут я увидела лицо мужчины. Хотя он был мне отлично знаком, я его узнала не сразу. Оцепенев, я смотрела, как мужчина нежно охватил ладонями лицо миссис Ломер, как когда-то брал в ладони мое. Она влюбленно глядела снизу вверх, и у меня задрожали руки. Томас наклонился ее поцеловать — точно длинный язык ящерицы метнулся к мухе, — а я развернула лошадь и ускакала прочь.

Подъезжая к расположению гарнизона, я миновала то самое дерево, под которым зарыла своего мертвого ребенка. Каждый раз, проезжая мимо, я глядела на это место, едва ли не всерьез ожидая увидеть живого младенца, пухленького, бодрого, который болтает в воздухе ручками и ножками. В моем представлении он был синий, как Кришна, с прелестными крошечными пальчиками. В тот день я увидела, что с капока осыпалась листва, однако дерево не умерло и не уснуло. На голых ветвях распустились огромные алые цветы. Я глянула на подножие: что там? Ничего — одни только опавшие листья. Глядя на яркие цветы, усыпавшие безлистные ветви, я поняла, что настала пора уезжать.