Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Снегирев, Валерий Самунин cтр.№ 56

— Но отчего наши друзья в Москве ведут себя так, словно они слепые и глухие? — спросил Барьялай.

— Это и для меня большая загадка. Может быть, посол Пузанов и другие товарищи дают им искаженную информацию? Да, скорее всего, именно так.

— Тогда разреши мне немедленно выехать в Москву, чтобы там лично встретиться с нужными людьми и открыть им глаза на правду.

После недолгих раздумий Кармаль согласился. Он высказал только одно условие: чтобы об этой поездке ни в коем случае не стало известно афганскому посольству в СССР.

Прибыв в советскую столицу, Барьялай первым делом позвонил домой Эрику Некрасову, с которым поддерживал близкие отношения в бытность того резидентом КГБ в Кабуле. Некрасов, проявив осторожность, от встречи с афганским другом уклонился, но по телефону они говорили долго и подробно. Барьялай не жалел слов и эмоций, чтобы описать то бедственное положение, в котором оказались парчамисты.

— Если вы не вмешаетесь, то будет большая беда, — сказал он своему бывшему куратору. — Товарищу Кармалю и всем нам грозит смертельная опасность.

Он также пожаловался на отсутствие средств к существованию и сообщил о наличии у него письма Кармаля, адресованного руководству КПСС. В конце разговора афганец буквально разрыдался:

— Во имя гуманизма спасите нас!

— С вами свяжутся, — лаконично пообещал Некрасов.

Сотрудник внешней разведки немедленно доложил о состоявшемся разговоре своему руководству. Информация пошла наверх, и уже в тот же день с ней был ознакомлен секретарь ЦК Пономарев. Он вызвал к себе своего заместителя Ульяновского:

— Вы там подумайте, кто бы мог принять этого Барьялая и выслушать его. Только с соблюдением необходимых мер конспирации. Чтобы, упаси бог, об этом не стало известно в Кабуле.

Ульяновский понял, что ему самому лучше в эту историю не впутываться. В итоге с Барьялаем встретился инструктор международного отдела Генрих Поляков. Но афганец был рад и этому. Он передал письмо Кармаля, а на словах повторил все то, что накануне высказывал Некрасову.

— В Афганистане происходит физическое истребление настоящих коммунистов, — с горечью рассказывал афганец. — Все верные друзья Советского Союза гниют в тюрьмах, а многие уже расстреляны. Посол Пузанов занимается откровенной дезинформацией, потому что превыше всего для него карьера. Что мне делать, товарищ Поляков? Надо ли мне возвращаться в Кабул или вы рекомендуете укрыться в другой стране?

Поляков, получивший инструкцию от своего руководства не втягиваться в дискуссию, пожал плечами:

— Вы должны решить этот вопрос сами.

Барьялай взорвался:

— Еще совсем недавно советские товарищи говорили нам, что и как делать в трудных ситуациях. Мы шагу не могли ступить без ваших советов. Вы приучили нас к тому, что мы — младшие братья и всегда должны слушаться старших братьев. А теперь вы отвернулись от нас, бросили. Вы сделали ставку на откровенных негодяев, которые позорят идеи социализма и тем самым компрометируют вас самих…

Поляков поморщился. План беседы не предусматривал такого поворота. Следовало закругляться. Он заверил афганца в том, что постарается сделать все от него зависящее. На этом распрощался.

* * *

Сказать по правде, сотрудникам международного отдела ЦК КПСС было тогда не до того, чтобы вытирать слезы оппозиционерам. В СССР готовились к первому официальному визиту главы афганского государства, генерального секретаря ЦК НДПА, председателя Революционного совета, премьер-министра ДРА Нур Мохаммада Тараки.

27 ноября заместитель министра иностранных дел Козырев пригласил посла ДРА в Советском Союзе Пактина, чтобы окончательно согласовать с ним детали предстоящего визита. Недавний диктор кабульского радио Раз Мохаммад Пактин вручил свои верительные грамоты Чрезвычайного и Полномочного посла летом, в июле. При этом он попросил советских товарищей выделить ему персонального преподавателя по общественным дисциплинам и международным отношениям «для приобретения опыта политической работы, которого мне недостает». Пактин заверил, что не только он будет старательно изучать марксизм-ленинизм, но и все афганские студенты, которые обучаются в Союзе, — за этим посол обещал проследить лично.

— Если раньше, — сказал он, — пятьдесят процентов афганцев, обучавшихся в СССР, возвращались на родину коммунистами, то отныне таких будет сто процентов.

Накануне официального визита Пактин подтвердил Козыреву готовность афганской стороны подписать заранее согласованные тексты Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, Соглашения об учреждении постоянной советско-афганской комиссии по экономическому сотрудничеству и проекта совместного коммюнике о пребывания товарища Тараки в Москве. Заместитель министра выразил желание советской стороны предоставить гостю возможность выступить по советскому телевидению и пройти бесплатное медицинское обследование в одной из клиник 4-го Главного управления Минздрава, отвечавшего за здоровье партийно-советской номенклатуры.

Готовились к первому официальному визиту и в Афганистане. С афганскими руководителями заранее согласовывался текст Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. При подготовке этого документа обе стороны исходили из того, что он должен базироваться на ленинских принципах Договора 1921 года, заключенного молодой Советской Россией с Афганистаном, однако, с учетом новых политических реалий. Эксперты оттачивали формулировки, спорили о запятых и абзацах. Посол Пузанов постоянно навещал афганский МИД, чтобы познакомить с текстом министра иностранных дел. Хафизулла Амин, листая переведенные на язык дари страницы документа, восхищался культурой советской дипломатии и мастерством перевода, но, казалось, в суть формулировок вникал не очень глубоко. Раз советские товарищи это написали, значит, там все правильно.

С другой стороны, государственных руководителей Афганистана слабо волновал этот договор, как, впрочем, и все другие договоры и соглашения, которые им приходилось подписывать. Афганцы мало значения придают бумагам и документам. Они придерживаются достигнутых договоренностей, лишь пока им это выгодно.

К визиту готовились не только политики. Офицеры 9-го управления КГБ выясняли, какие блюда предпочитает товарищ Тараки и члены его делегации, чтобы соответствующим образом организовать в Москве их питание. Оказалось, что они не очень прихотливы в еде. Утром пьют чай и едят лепешки с овечьим сыром. На обед предпочитают овощной суп из репы, морковки и лука. Вечером могут съесть немного вареного бараньего мяса или яичницу с тем же самым вареным бараньим мясом и луком, именуемую «кераи». Если стол праздничный, то на нем бывают плов и шашлык.

Также заранее была достигнута договоренность относительно языков, на которых пройдут беседы между руководителями двух стран. Решили, что перевод с дари будет осуществляться лучшими знатоками этого языка советскими дипломатами Дмитрием Рюриковым и Станиславом Гавриловым. Работники протокольных отделов определились относительно того, как пройдет церемония встречи афганской делегации в аэропорту, какие пиджаки и галстуки должны надеть руководители.