Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Снегирев, Валерий Самунин cтр.№ 144

Накануне, то есть 12 декабря, свой вердикт вынесло политбюро ЦК КПСС. Учитывая секретность и деликатность задачи, постановление (небывалый случай в истории цековского делопроизводства) написал от руки лично Константин Черненко. Выглядело оно так:

«Председательствовал тов. Л.И. Брежнев.

Присутствовали: Суслов М.А., Гришин В.В., Кириленко АП., Пельше А.Я., Устинов Д.Ф., Черненко К.У., Андропов Ю.В., Громыко АА, Тихонов Н.А., Пономарев Б.Н.

Постановление ЦК КПСС № 176/125

К положению в “А”

1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю.В., Устиновым Д.Ф., Громыко АА Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера. Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю.В., Устинова Д.Ф., Громыко А.А.

2. Поручить тт. Андропову Ю.В., Устинову Д.Ф., Громыко АА информировать членов Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.

Секретарь ЦК Л. Брежнев».

Сохранилось мало подробностей про то судьбоносное заседание ПБ. Известно, что на нем по причине болезни не присутствовал глава правительства АН. Косыгин, призывавший коллег к взвешенной позиции в отношении Афганистана и всегда последовательно выступавший против ввода войск. Интересно, а как бы он проголосовал, если бы находился в тот день в Кремле? Кстати, все остальные члены политбюро приняли документ единогласно. Еще известно, что именно в тот день, 12 декабря, американцы и их союзники объявили о своих планах разместить в Европе новые ракеты средней дальности, а это нарушало стратегический паритет и сильно обеспокоило советское руководство. Спрашивается, а где та записка с «соображениями и мероприятиями», якобы изложенными Устиновым, Андроповым и Громыко? Возможно, никакой записки и не было. Свои доводы они, скорее всего, озвучили в устной форме. Вообще, осторожные функционеры в эти дни старались не оставлять на бумаге следы своей деятельности, как то служебные записки, приказы, планы… Даже Афганистан в том рукописном документе стыдливо спрятан под литерой «А».

Но для Крючкова это был понятный сигнал: пора действовать. И в Кабул пошло соответствующее указание.

«Повар» Михаил Т., как и было задумано, за обедом подмешал спецсредство в кока-колу, которую подали к столу главы ДРА Амин не почувствовал подвоха: он охотно пил колу, поглощал приготовленные блюда. Убедившись в том, что спецсредство попало по назначению, «повар» позвонил из дворца Арк дежурному в офис экономического советника и произнес условную фразу: «Скажите, пожалуйста, как обстоят дела с дополнительной мебелью для моей квартиры в Микрорайоне?» Это означало, что он свою задачу выполнил и готов к отходу на заранее обговоренные позиции. Взявший трубку сотрудник представительства КГБ также условной фразой разрешил Михаилу покинуть Арк и укрыться в советском посольстве.

Считалось, что спецсредство должно подействовать через пять-шесть часов после его применения. За это время назначенные для проведения операции подразделения («мусульманский» батальон, группа «Зенит», две роты десантников, взвод пограничников) должны были начать выдвижение к намеченным для захвата объектам: резиденции Амина, зданию МО, штабу Центрального армейского корпуса, зданию МВД, телерадиоцентру, зданию КАМ, тюрьме Пули-Чархи…

Михаил Т. благополучно добрался до посольства, доложил о выполнении задачи Богданову. Тот отвел его на квартиру своего сотрудника:

— Побудь пока здесь. Вечером мы тебя переправим в Баграм, а затем — дальше, в Москву.

Сам Богданов после этого поспешил к себе в резиденцию, где заранее был спланирован обед с участием Асадуллы Амина. За трапезой предполагалось применить спецсредство теперь уже против главы афганской спецслужбы. За столом кроме афганца должны были присутствовать Иванов, Богданов и наш переводчик, однако Борис Семенович в последний момент решил, что негоже ему, генерал-лейтенанту, личному представителю Андропова, участвовать в таком щекотливом деле. «Ты скажи Асадулле, что я приболел, что врач посольской поликлиники категорически прописал мне постельный режим», — пояснил он руководителю представительства. Пришлось Богданову действовать самостоятельно.

Итак, 13 декабря 1979 года после полудня оба главных противника были напичканы ядом. Теперь требовалось получить подтверждение, что спецсредство подействовало, что оба Амина нейтрализованы. Только тогда могли приступить к следующему этапу операции. Но как узнать, что происходит с дядей и племянником?

Центр предложил следующий вариант. Богданов получает срочную телеграмму из Москвы о том, что американцы могут вот-вот высадить свой десант на территории Ирана. Центр рекомендует немедленно ознакомить с текстом этой тревожной телеграммы товарища Амина, а заодно выяснить, что происходит в его резиденции, каково его самочувствие. В первом часу ночи Богданов с переводчиком прибыли в Арк По той самой лестнице, на которой три месяца назад был убит Та-рун, поднялись на второй этаж. Там их встретил Амин-старший. Асадулла тоже ночевал в этом же доме, он вышел на минутку из спальни, чтобы поприветствовать позднего гостя, а затем опять скрылся за дверью. Попросив извинения за визит в столь неурочный час, Богданов познакомил главу государства с содержанием телеграммы. Амин выглядел неважно: под глазами набрякшие мешки, кожа серая. Но это вполне могло быть следствием обычной усталости. Он внимательно выслушал полковника, поблагодарил его и попросил впредь также оперативно информировать о том, как разворачиваются события в регионе Персидского залива. Провожали Богданова оба — дядя и племянник. Увы, на тяжелобольных людей они никак не тянули.

Вернувшись поздно ночью в посольство, Богданов отправил шифровку в Центр с описанием того, что увидел во дворце Арк. И сам отправился спать.

Спецсредство подействовало. Но странным образом — только в отношении племянника. Утром 14 декабря выяснилось, что во дворец вызывали врачей, в том числе наших — из военного госпиталя. Связавшись с ними, узнали, что Асадулла отправлен в госпиталь с признаками сильного пищевого отравления. К вечеру было принято решение эвакуировать его для дальнейшего лечения в Москву.

В то же время Центр дал команду на вылет Бабрака Кар-маля из Ташкента в Баграм. Фактически это означало, что второй этап операции начался.

Иванов по телефону доложил начальнику ПГУ о ситуации:

— Асадулла Амин находится в больнице, под капельницей. Ему пытаются делать промывание желудка, чистят кровь, чувствует он себя неудовлетворительно. Что касается Хафизуллы Амина, то по данным, которыми мы располагаем на этот час, его состояние не внушает никаких опасений. Он на своем рабочем месте, действует в привычном режиме.

— Почему? — резко спросил Крючков. — Вы мне можете объяснить, что это означает? Где ваш человек, который присутствовал во время обеда? Что он говорит?

Оперработник Михаил Т. — а это его имел в виду Крючков — в это время вновь находился там, где ему и полагалось, на аминовской кухне. Его еще утром из Баграма срочно перебросили обратно в Кабул, поскольку никаких претензий к нему у Амина не было. «Повар» все сделал, как задумывалось: незаметно добавил свое зелье в кувшин с кока-колой и лично проследил за тем, как Амин выпил целый стакан отравленного напитка. О чем Иванов и сказал шефу разведки.