Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Снегирев, Валерий Самунин cтр.№ 118

Что оставалось делать советским товарищам? Они опять выразили глубокое сожаление, призвали Амина проявлять благоразумие, сохранять единство. Именно такие инструкции поступили в посольство из Москвы. Хотя о каком единстве могла идти речь? Амин в ответ дал понять, что с этого дня он и только он является и главнокомандующим вооруженными силами, и руководителем государства. Тараки будет смещен со всех постов.

Видимо, до гостей не сразу дошел смысл сказанного. Потому что в ответ они, ссылаясь на мнение своего руководства, заявили: все должно остаться, как прежде, то есть Тараки — глава партии и государства, Амин — второй человек.

— Если же товарищ Амин возьмет на себя ответственность по смещению товарища Тараки, то его не поймут, — туманно сказал Пузанов, имея в виду то ли Москву, то ли рядовых членов НДПА

— У нас в Афганистане самые ответственные за все — это вы, советские люди, — с явной издевкой ответил Амин. — Поэтому я готов принять любые ваши советы и проводить их в жизнь. Даже если я внутренне не согласен с ними. Но в данном случае мы не можем игнорировать мнение нашей партии. Партия знает, что в меня стреляли сто раз. Знает о том, что убит наш дорогой товарищ Тарун, а также убиты и другие товарищи. Партия возмущена и требует мести за пролитую кровь. Поэтому в ближайшие дни будет созван пленум ЦК, на котором Тараки, сославшись на плохое здоровье, должен отказаться от поста генсека, но при этом он останется председателем Ревсовета.

Это была кость, которую Амин великодушно бросил под ноги советским друзьям. Но те еще некоторое время продолжали уговаривать его оставить все как есть. По очереди прибегали к разным аргументам: мол, это диктуется тяжелой внутренней ситуацией, необходимостью показать сплоченность перед лицом набирающей силу контрреволюции, любая склока больно ударит по престижу страны на международной арене, враги используют это в своих интересах, Тараки — признанный лидер демократического движения, которого только что горячо принимали товарищи Брежнев и Кастро…

— Хорошо, — прибегнул к своему излюбленному приему Амин. — Но если я оставлю Тараки на посту генсека, а это неминуемо вызовет острый кризис в партии, то вы готовы нести ответственность за подобные последствия? — Видя, что гости молчат, с напором продолжал: — Да, я согласен, когда-то товарищ Тараки много сделал для революционного движения в Афганистане. Но он давно уже переродился. Он узурпировал власть, возвеличил свой собственный культ, стал деспотом и тираном собственного народа, а в последние дни развернул самый настоящий террор против партии.

Покидали резиденцию Амина представители совпосоль-ства очень удрученными. В активе у них было лишь обещание Амина оставить Тараки пост председателя Ревсовета.

Вернувшись к себе на виллу, Старостин застал Сарвари, расхаживающего по холлу с рацией в руке. Включив ее на волне службы наружного наблюдения АГСА, он пытался отследить действия оперативных бригад, брошенных на их поиски. Ватанджар рассматривал добротно изданные альбомы с фотографиями советских городов. Гулябзой помогал Тамаре накрывать на стол к обеду. Валерий попросил жену выйти вместе с ним на чаман.

— Собирайся и иди в посольство, — сказал он. — Будешь там, пока наши гости не уедут.

— Я никуда не пойду, — заупрямилась Тамара. — Я тебя не оставлю.

— Послушай, это не только моя к тебе просьба, а еще и приказ начальства, — схитрил Старостин.

Но она была неумолима:

— Они для тебя начальники, а мне они никто.

— Ты хоть понимаешь, что может произойти?

— Понимаю. Нас могут убить.

— Так зачем погибать вместе?

— Я никуда отсюда не уйду.

Старостин, хорошо изучивший характер своей жены, понял, что дальнейший спор не имеет смысла. Переубедить ее все равно не удастся. Честно говоря, он был рад тому, что она отказалась уйти. Теперь он не сомневался: что бы ни произошло, он не струсит, не смалодушничает.

Приступили к обеду. За столом были одни мужчины. Тамара исполняла роль радушной хозяйки. Сесть за стол она отказалась. За едой пошли разговоры общего характера.

После обеда Тамара стала мыть посуду, а Гулябзой приносил и подавал ей пустые тарелки. Ватанджар снова уселся на диван и принялся листать альбомы. Сарвари, включив рацию, прохаживался по холлу, отыскивая наиболее удачный ракурс для приема. Старостину показалось, что он начинает нервничать.

— Что слышно? Как оперативная обстановка? — спросил Валерий.

— Я слушаю их переговоры с центральным пультом и между собой. Еще три часа назад бригад было в два раза меньше. Работали они тогда в основном в Микрорайоне. Теперь они переместились в район советского посольства, где располагаются дома ваших дипломатов и ваш дом. Где-то очень близко работают три или четыре бригады, — с явным беспокойством пояснил Сарвари.

Тамара ушла на второй этаж. Минут через двадцать после разговора со Старостиным Сарвари вдруг резко отдернул рацию от уха и сказал что-то очень коротко своим друзьям на пушту. Скорее всего, это была какая-то армейская команда. Гулябзой схватил в руки пулемет, а Ватанджар передернул затвор автомата. Потом Сарвари левой рукой снова приставил рацию к уху, а правую с вытянутым указательным пальцем изящным балетным жестом немного отставил в сторону: т-с-с-с, тихо, подождите, подождите. «Ну вот, начинается», — тоскливо подумал сидящий на диване Старостин. Напряженная, молчаливая, как в игре «замри!», пауза продолжалась несколько минут. Из рации отчетливо слышались какие-то голоса. Потом голоса стали глуше. Сарвари, отняв рацию от уха, почему-то шепотом сказал: «Они проехали по вашей улице и даже, как мне показалось, приостановились у вашего дома. Теперь они сместились в другой квартал. Других бригад поблизости, кажется, нет».

Где-то ближе к вечеру все успокоились.

Стемнело. Чаепитие заканчивалось. В новостях по радио прошло сообщение об убийстве майора Таруна во Дворце народов и о покушении на жизнь Амина. Потом диктор сказал, что Тараки «в целях обеспечения его безопасности» блокирован в своей резиденции подразделениями вооруженных сил Афганистана. А уже затем сообщил, что в руководстве ДРА произведены кадровые изменения: начальником АГСА вместо Асадуллы Сарвари назначен его заместитель Азиз Акбари, министром внутренних дел вместо Аслама Ватанджара назначен Факир Мохаммад Факир, министром связи вместо Саид Мохаммада

Гулябзоя назначен Мохаммад Зариф, министром по делам границ вместо Маздурьяра назначен Сахеб Джан Сахраи.

Эти известия вызвали бурную реакцию у гостей Старостина. Их обрадовала информация о гибели Таруна и огорчило сообщение о том, что Амин после покушения на него остался жив. Услышав о том, что Тараки блокирован в своей резиденции, они, казалось, испытали потрясение. Старостин поднялся на второй этаж к жене. Через некоторое время, когда он спустился в холл, Сарвари предложил ему обсудить некоторые вопросы.

От своего имени и от имени своих товарищей он высказал категорическое мнение: на следующий день Тараки сместят со всех постов, а потом, очень скоро, его убьют. Это будет означать, что Апрельская революция потерпела поражение. Поэтому Сарвари и его друзья, надеясь на революционную солидарность товарища Валерия, хотят предложить ему совместно осуществить смелую операцию по спасению товарища Тараки. План операции таков. Все они с оружием садятся в «Волгу» Старостина — Гулябзой на сиденье рядом с водителем, а Ватанджар и Сарвари сзади. Старостин ведет машину в резиденцию Тараки. На КПП афганцы пригибаются, а Валерий говорит часовым, что у него срочное сообщение от советского посла, которое он должен передать из рук в руки товарищу Тараки. Часовые пропускают машину. Старостин подъезжает к входу в резиденцию. Сарвари, Гулябзой и Ватанджар выскакивают из машины, прорываются в апартаменты стыр мышра (генерального секретаря), похищают его и все вместе едут в советское посольство.