Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Калиниченко cтр.№ 18

Я вспоминаю преподавателя музыкальной школы некоего Махнорыло, попавшего в поле зрения следствия, как человек, страдающий педофилией. Он склонял свои жертвы (а это были только мальчики) к орогенитальным ^[19] половым актам. Он имел три судимости за подобные действия и трижды отбыл наказание за злостное хулиганство, совершенное с исключительным цинизмом. Именно такую правовую оценку получали его действия. Раз от раза он становился все более жестоким по отношению к потерпевшим, и я не сомневался: следующего убьет. Махнорыло буквально рыдал на допросах, отчаянно бил кулаками по столу и кричал: «Я все понимаю! Поймите и вы меня! Я – нормальный человек, слышите, нормальный! Но ничего не могу с собой поделать, когда мне хочется… Какое-то наваждение… Мне не нужны девушки, не нужны женщины! Мне плохо с ними. Я хочу мальчика, и только туда, только туда… Мне хорошо с ними, и больше ни с кем!»

Его осудили в четвертый раз. Через несколько лет мне совершенно случайно в руки попало письмо пресвитера ростовской общины христиан-баптистов. Тот просил своего собрата по вере из запорожской общины навести справки о Махнорыло. Из письма явствовало, что отчаявшийся в своем «грехе» педофил желал найти защиту хотя бы у Бога.

Подобные люди ограниченно вменяемы, и это признано во всем цивилизованном мире. Но вот что нелепо: такого понятия, как «ограниченная вменяемость», в нашем уголовном законе просто не было и нет сегодня, точно так же как и наработанной практики проведения сексологических экспертиз. Только по этой причине мотивы преступлений зачастую остаются неясными. Судебно-психиатрическая экспертиза признала того же Михасевича вменяемым, но не было (и не могло быть!) в деле ответа, почему он четырнадцать лет подряд убивал женщин. Я говорил об этом с покойным Виктором Парицем – следователем, который вел дело Михасевича. Открыв книгу по сексуальной патологии одного из зарубежных авторов, я показал ему главу под названием «Некросадизм». Научное описание этого извращения идеально совпало с показаниями Михасевича о том, почему и как он совершал преступления. Михасевич получал полное половое удовлетворение только в том случае, когда удушаемая им жертва агонизировала в его руках.

В середине 70-х годов в Запорожье и близлежащих районах были изнасилованы и убиты несколько старушек. Мы с Ю. Катютиным пришли к выводу, что имеем дело с геронтофилом. Зная по опыту, что убийству, как правило, предшествуют неудачные нападения, стали искать оставшихся в живых, как тех, кто никуда не обращался, так и тех, заявления которых были укрыты. За сравнительно короткое время получили словесный портрет подозреваемого. Имея в виду, что геронтофилия – заболевание из раздела «Психопатии» в международной классификации болезней, мы искали человека с такими признаками. Учитывая наследственный фактор, наши усилия были направлены на выявление лиц, страдающих любыми сексуальными отклонениями, и их близких. Однажды нам рассказали о молодом, уже умершем парне, страдавшем зоофилией (половое влечение к животным). Из близких родственников обратили внимание на его родного брата – в прошлом старшину-пограничника, отличного производственника, хорошего семьянина по фамилии Литвиненко. Результаты проверки оказались обнадеживающими: по всем известным убийствам и изнасилованиям у него не было алиби. Позже появились данные и о наличии у подозреваемого признаков интересующего нас заболевания.

…В квартиру мы зашли уверенные в правильности отрабатываемой версии. Предложили Литвиненко одеться. Тот выглядел подавленным, спросил, брать ли ему мыло и зубную щетку. Первый же допрос я начал не с разговора об убийствах, а о его заболевании, как оно началось и как привело к первому преступлению. Наши познания о причинах его недуга буквально потрясли парня. Он заплакал, а затем начал подробно рассказывать о том, что мы уже знали, а также о неизвестных следствию фактах. Он понес наказание. Жизни многих возможных жертв Литвиненко были спасены.

Вот тогда-то мы и пришли к убеждению, что отсутствие специального (со строжайшим соблюдением законности) учета лиц с сексуальными отклонениями ставит раскрытие аналогичных преступлений в зависимость от фактора случайности (вспомните случай с понятой!). На свой страх и риск мы такой учет завели, разработав специальную карту и определив источник сведений для ее заполнения.

И вовремя. Когда вскоре в городе пошла серия изнасилований девочек от пяти до девяти лет, наша картотека была достаточно полной и наряду с другими данными содержала описание словесного портрета и особых примет лиц, страдающих сексуальной патологией. Последнюю из потерпевших я допрашивал сам. Девочка запомнила, что на правой ноге насильника видела татуировку – «белочку, жующую орех». Человек с такой приметой был в картотеке. Десять лет назад он привлекался к уголовной ответственности за изнасилование малолетней. Почти год находился под стражей, но доказательства его вины сочли неубедительными. Преступник оказался на свободе. Цена этому – пять очередных жертв.

Через несколько лет меня перевели в Москву, Катютина – в Киев. А что же с созданной нами картотекой? Реализованная в пору нашей совместной работы идея оказалась невостребованной.

Убийство женщины со вспоротым животом мы так и не раскрыли, как и убийства нескольких мальчиков, последовавшие после этого.

Еще в 1984 году я убеждал коллег в том, что ростовский маньяк может быть причастен к убийствам на территории Украины, в том числе и к тем, которые остались нераскрытыми. Тщетно. Хотя, нужно отдать должное, дела затребовали, изучили. Правота моя подтвердилась только в ноябре – декабре 1990 года. Я убежден, при ином, более профессиональном, подходе к раскрытию преступлений такого рода Чикатило обязаны были разоблачить еще в 1985 году. Именно тогда он попал в поле зрения следствия и был задержан. Никто не удосужился сопоставить даты убийств с датами поездок преступника на Украину, которые, как оказалось впоследствии, совпадали. А также не учитывали в должной мере того, что совпадали способы совершения убийств.

Изучение специальной литературы и накопленный практический опыт я постарался обобщить в своем выступлении на зональном совещании прокуроров-криминалистов в Кишиневе летом 1979 года. Но что толку! Предложения по методике и тактике раскрытия преступлений по сексуальным мотивам канули в Лету…

Уже тогда перед учеными и практиками, принимавшими участие в семинаре, я поставил вопрос о теоретической разработке принципа ограниченной вменяемости и внесения соответствующих изменений в Уголовный кодекс. Я говорил о том, что в ряде стран к лицам, признанным ограниченно вменяемыми, страдающими сексуальной патологией, применяется кастрация либо жесткая изоляция от общества в специальном лечебном учреждении. Меня не поняли, и потому сегодня на свободе знаменитый маньяк-людоед Джумагалиев. Сколько жертв на его счету после выхода из психбольницы, не знает никто.

В марте 1997 года «Известия» напечатали материал о сектах скопцов на территории России. Автор публикации разыскал молодого парня, который страдал педофилией, и побеседовал с ним. Чтобы избежать самого страшного, парень силой воли заставил себя пойти на оскопление.