Патриот - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Рубанов cтр.№ 41

Дома – тесно. Теперь он приходит домой только ночевать.

Все они – мать, отец и сын – уходят из квартиры рано утром и возвращаются в девять.

Дома троим крупным людям нет места.

После ужина с жареной картошкой и двумя стаканами горячего чёрного чая с мармеладом или соевыми конфетами (мать любила сладкое) отец уходит в комнату, к длинному, во всю стену, столу-верстаку. Отец сидит на вращающемся табурете и ловко длинными руками втыкает провода в розетки; врубает Высоцкого и садится паять чей-то магнитофон или радиоприёмник. Мать остаётся на кухне, смотрит телевизор, моет посуду, стирает, ставит тесто, варит холодец.

Летом можно сбежать на балкон, но лето в средней части России всегда короткое.

Бросив дела, мать приходит к отцу в комнату, жестом просит убавить громкость и спрашивает что-то обыкновенное. В подвале замок заедает, надо смазать, что ли. Отец молча кивает, протягивает руку и прибавляет звук. Мать возвращается на кухню. Отец продолжает работу, щурится, паяльное жало дымится в его точной руке. Спустя минуту или две он встаёт, идёт к матери – теперь уже мать убавляет громкость «Кинопанорамы». Замок насквозь проржавел, произносит отец, смазывать бесполезно, надо повесить новый.

Высказавшись, возвращается к своему паяльнику и своему Высоцкому.

Деньги за свой труд отец берёт редко, зато широко практикует обмен деталями. Расходные материалы у отца свои, он их приносит с работы, паяльное олово и провода берёт в любом количестве, прямо говоря – ворует, но в его лаборатории, на секретном, без названия, заводе, производящем электронное оборудование для ядерных электростанций, отец считается лучшим специалистом и ему позволено всё. Он приносит почти каждый день то лампу, то брикет канифоли, и на прямой вопрос матери ещё более прямо и сухо ответствует: «Украл».

Отец мало разговаривал с сыном: был всегда погружён в собственные мысли или в чтение журнала «Радио». Но сына любил и однажды потратил несколько вечеров, изготовив электрическую музыкальную установку. К обычной деревянной гитаре крепился звукосниматель, гудение струны передавалось по проводу в пластиковый чемодан-усилитель, и далее – в ещё более внушительный деревянный ящик с круглым чёрным зевом динамика.

Более того, отдельное электронное приспособление, управлявшееся педалью, тяжёлой, словно медвежий капкан, могло менять звук, придавать ему электронные тембры – гитара скрежетала и выла.

На языке своих это называлось полный аппарат с педалью.

Сын – лохматый паренёк с длинным носом – теперь ежедневно сразу после школы целеустремлённо шагал домой, замыкал гитару в беспредельно расцарапанный кофр, хватал тяжёлый пластмассовый чемодан-усилитель и шёл, нагруженный, через восемь улиц в музыкальное училище. Там ему было дозволено сидеть в пустующем классе и упражняться. Роман Генрихович разрешил. Деревянный ящик – колонку с динамиком – гитарист хранил в музыкальной школе постоянно, а вот усилок оставлять побаивался – могут и украсть, ночью заберутся через любое окно; электронная музыкальная техника в большой моде, на неё есть спрос, она стоит очень дорого, сопрут как нехуй делать.

Он играет каждый день по шесть часов, этот гитарист. Ну, может, не по шесть часов, по пять, по четыре, и не каждый день.

По городу быстро разнёсся слух о том, что у одного пацана из 7-й школы полный аппарат с педалью. Теперь каждый день у входа в училище возникают потенциальные единомышленники. Подгоняют пластинки и кассеты. У гитариста дома – вертушка и кассетный мафон. Всё, что ему нравится, он переписывает для себя, у него часов пятьдесят записей.

Единомышленники представляют собой примерную копию гитариста: такие же рокеры из тесных квартир, кто три аккорда освоил, кто все четырнадцать.

Они слушают всё, что можно уловить по радио, купить на пластинках. Они слушают группу «Карнавал», «Def Leppard», «Зоопарк», «Metallica», «Альфу», «Kiss», «Зодиак», они слушают Давида Тухманова, Жан-Мишеля Жарра, «Led Zeppelin», «Space», «Машину времени», «Арсенал».

Они приносят английские, немецкие, финские, польские, чешские музыкальные журналы. Недавно гитарист купил такой журнал за десять рублей, ради обложки с Джимми Хендриксом.

Разумеется, вынашиваются планы по созданию команды. Но для команды нужны барабаны и бас. И ещё один усилитель, и ещё динамики, и провода, и микрофоны. Репетиционная база есть, играть будем в училище, я договорюсь.

А уже была Олимпиада, мода на всё «электронное», Рыбников сделал «Юнону и Авось» целиком на синтезаторах, мировая музыкальная культура не стояла на месте, и пластинок на полках магазинов стало больше, и магнитофоны сделались доступны.

Зимой, пока дошагаешь через восемь улиц, – крепко промёрзнешь, до состояния, именуемого «пиписька съёжилась». Действительно, юношеский половой прибор по необъяснимым причинам становится холодным, тогда как нога остаётся тёплой, – как будто кусок льда в паху подвешен. Но сам ладно – гитару жалко, она тоже замерзает и расстраивается, ей не полезны температурные перепады.

Зато – если дошёл, если отыскал свободный пустой класс и в нём заперся, – можно сесть на пол и приложиться лопатками к горячим чугунным углам батареи отопления. Топят щедро, радиаторы пышут жаром, в классе сладко и густо пахнет пересохшим тёплым деревом, и ещё гуще – столь же пересохшими тряпками для мытья пола, тряпки висят, истлевая, на тех же пылающих жаром радиаторах, и вот – музыкант понемногу оттаивает, отогревает руки, разминает пальцы, ласкает инструмент, струны нежной фланелькой протирает, или даже шурует по ладам куском наждачной бумаги. За стеной бесконечно играют «В движеньи мельник жизнь ведёт», ошибаясь всё время в одном и том же месте. Гитарист включает усилок, тоже остывший, при нагреве распространяющий особенный кисловатый технический аромат, который и есть – дух рок-музыки, свободы, победы.

Позиции хард-рока казались ему незыблемыми. Хард-рок безусловно транслировал бешеную созидательную энергию, революционную, преобразовывающую. Это был бунт, протест, наркотики, секс, насмешка, прогресс, преступление без наказания.

Потом гитарист упражняется. Он играет всё, что слышал и слышит, группу «Смоки», группу «Верасы», музыкальный ансамбль под руководством Д. Леннона и П. Маккартни, группу «Одесситы», группу «Круиз», вокально-инструментальный коллектив «Самоцветы», что-то из «Deep Purple», что-то из «Whitesnake», он играет гитарную музыку как таковую, всякую, его слух развит, он легко и мгновенно снимает любую мелодию и аккомпанемент, он играет Александра Розенбаума, Джо Дассена, Микаэла Таривердиева, Андрея Макаревича, Карлоса Сантану, Юрия Лозу, он играет песни из телефильма «Д’Артаньян и три мушкетёра» и кинофильма «Последний дюйм».

За окнами – шершавый мрак, и, когда проезжает по близкой дороге грузовик, или трактор, или какой-то другой грубый механизм, предназначенный для переделывания и усовершенствования мира, – рассохшиеся деревянные рамы дрожат мелко.

Но переделывать мир музыкой гораздо интересней.