1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Романов cтр.№ 22

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - 1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа | Автор книги - Владимир Романов

Cтраница 22
читать онлайн книги бесплатно

Заметив на груди у этого офицера большой красный бант, я приказал открыть по нему огонь. Он сначала быстро побежал, но вскоре упал. Здесь же доложили мне, что с центральной телефонной станции отвечают и что возможно переговорить с градоначальством. Я пошел к телефону в доме графа Мусина-Пушкина. В это время уже смеркалось. Все прилегающие к занимаемому мною району улицы были насыщены толпами рабочих. Когда я подошел к телефону, то с центральной станции мне сказали, что из градоначальства никто не отвечает уже с полудня. После выяснилось, что генерал Хабалов с градоначальником и со всем штабом перешел в Адмиралтейство, но так как меня об этом никто не предупредил, то все мои попытки связаться с ним ни к чему не привели. Генерал Хабалов не потрудился ни разу выслать ко мне кого-либо из офицеров для ознакомления с обстановкой».


Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«После утреннего известия о восстании полков Хабалов пытается еще оказать сопротивление, направив против восставших сводный отряд, около 1000 человек, с самыми драконовскими инструкциями. Но судьба отряда принимает таинственный характер. “Начинает твориться в этот день нечто невозможное, – рассказывает после переворота несравненный Хабалов. – Отряд двинут, двинут с храбрым офицером, решительным – речь идет о полковнике Кутепове, – но… результатов нет”. Посланные вслед этому отряду роты также пропадали бесследно. Генерал начал формировать резервы на Дворцовой площади, но “не было патронов и неоткуда было их добыть”. Это все из подлинных показаний Хабалова перед следственной комиссией Временного правительства. Куда же девались все-таки усмирительные отряды? Нетрудно догадаться: они сейчас же по выступлении тонули в восстании. Рабочие, женщины, подростки, восставшие солдаты облепляли хабаловские отряды со всех сторон, либо считая их своими, либо стремясь сделать их такими, и не давали им двигаться иначе, как вместе с необозримой толпой. Сражаться с этой плотно облепившей, уже ничего не боящейся, неисчерпаемой, всепроникающей массой можно было так же мало, как и фехтовать в тесте».


Остатки верных Николаю II войск численностью до 2000 человек собрались в Адмиралтействе, но и оттуда им вскоре пришлось отступить под угрозой обстрела пушками Петропавловской крепости.


Прокофьев Сергей Сергеевич, композитор:

«Ночью меня разбудила оглушительная стрельба, точно под самым ухом, – стреляли у нас во дворе. Затем все стихло, а рано утром прислуга подняла меня, говоря, что не то на нашей крыше, не то на соседней обнаружено присутствие пулемета и городовых, а посему сейчас производят обыски чердаков, а затем и квартир. Впрочем, нашу квартиру почему-то миновали, а на чердаках никого не нашли, и лишь один из солдат, обшаривая чердак, самостоятельно отстрелил себе палец. Я вышел на улицу. Было яркое солнце, как в день объявления войны с Германией. Массы народа запрудили улицы. Вследствие отсутствия трамваев и извозчиков, толпа заполняла всю улицу от тротуара до тротуара. Красные банты так и пестрели. Все воинские части уже перешли на сторону революционеров, и сражений больше не предвиделось».

При этом в течение дня правительство не предприняло никаких мер для улаживания ситуации.


Родзянко Михаил Владимирович, председатель Государственной Думы:

«Правительство заседало в Мариинском дворце, но никакого распоряжения, никакого распорядка, никакой попытки к подавлению в самом корне начинающихся беспорядков им сделано не было, потому что правительством в буквальном смысле слова овладела паника. Насколько велика была паника и растерянность, видно из следующего обстоятельства: при известии о движении толпы на Мариинский дворец в нем были потушены все огни и собрано некоторое количество оставшихся еще верными правительству войск для того, чтобы сопротивляться.

Однако нападений не было, и, по словам одного из членов правительства, когда снова зажгли огонь, то он, к своему удивлению, оказался под столом. Мне кажется, что такой несколько анекдотичный рассказ лучше всего может характеризовать настроение правительства в смысле полного отсутствия руководящей идеи для борьбы с возникающими бесчинствами».


Лишь военный министр генерал М.А. Беляев сделал попытку собрать войска, оставшиеся лояльными правительству. Вечером в Ставку от него пришли две телеграммы:

«Положение в Петрограде становится весьма серьезным. Военный мятеж немногими, оставшимися верными долгу частями погасить пока не удается. Напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с ними нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города».

«Совет министров признал необходимым объявить Петроград на осадном положении. Ввиду проявленной генералом Хабаловым растерянности, назначил на помощь ему генерала Занкевича, так как генерал Чебыкин отсутствует».

В 19:00 о ситуации в Петрограде вновь доложили Николаю II, но он ответил, что все перемены в составе правительства откладываются до его возвращения в Царское Село.


Родзянко Михаил Владимирович, председатель Государственной Думы:

«В столице не оказалось центральной власти. Из Ставки никаких распоряжений от императора Николая II не поступало, и город Петроград был предоставлен нарождающейся безбрежной анархии».


Жевахов Николай Давидович, князь, заместитель обер-прокурора Святейшего синода:

«Пользуясь промежутками между выстрелами, почти беспрерывно раздававшимися на улице, я то и дело подходил к окну своей квартиры – и вот что я увидел. Перед окнами проходила одна процессия за другою. Все шли с красными флагами и революционными плакатами и были увешаны красными бантами <…> Вот прошла процессия дворников; за нею двигалась процессия базарных торговок; отдельную группу составляли горничные, лакеи, приказчики из магазинов <…> Все неистово кричали и требовали увеличения жалованья; все были пьяны, пели революционные песни и грозили “господам”; все были куплены, наняты за деньги, все выполняли данное им задание <…> К ним примыкала уличная толпа, дети и подростки, визгом и криками создававшие настроение крайней озлобленности и безграничной ненависти. Это была типичная картина массового гипноза; это было нечто непередаваемо ужасное. Стоило бы крикнуть какому-нибудь мальчишке: “Бей, режь!”, – чтобы эта обезумевшая толпа взрослых людей мгновенно растерзала бы всякого, кто подвернулся бы в этот момент, и сделала бы это с наслаждением, с подлинной радостью. На лицах у всех была видна эта жажда крови, жажда самой безжалостной, зверской расправы, все равно над кем <…> Это было зрелище бесноватых, укротить которых можно было только пальбою из орудий».


Николаю II пришла еще одна телеграмма от председателя Государственной Думы М.В. Родзянко:

«Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому министерства внутренних дел и Государственной думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры высочайшим манифестом. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с ней и династии, неминуемо. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и судьбу родины, настал. Завтра может быть уже поздно».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию