Перед падением - читать онлайн книгу. Автор: Ной Хоули cтр.№ 32

Элеонора на мгновение, не меняя положения головы, переводит взгляд на мужа. Пэйдж замечает это.

– Да, – отвечает он. – Именно вы назначены опекуном мальчика и распорядителем фонда.

– Ладно, – говорит Элеонора после небольшой паузы.

– В течение нескольких следующих недель мне необходимо будет встретиться с вами для подписания ряда документов. Я имею в виду, что мы вполне можем приехать к вам, – поясняет Ларри Пэйдж. – Некоторые документы потребуют нотариального заверения. Вы хотите уже сегодня получить ключи от объектов недвижимого имущества?

Элеонора моргает, думая о жилище сестры – оно теперь превратилось в музей вещей, которые больше уже никогда не понадобятся ни Мэгги, ни ее близким. Одежда, мебель, набитый продуктами холодильник, полные книг и игрушек комнаты детей… Элеонора чувствует, как ее глаза наполняются слезами.

– Нет, не думаю, что… – Она умолкает, чтобы взять себя в руки.

– Я понимаю, – говорит Пэйдж. – И распоряжусь, чтобы ключи привезли вам домой позже.

– Может, кто-то сможет собрать вещи Джей-Джея у него в комнате? Игрушки, книжки. Одежду. Надеюсь, что это ему хоть немножко поможет.

Женщина, сидящая справа от Пэйджа, делает пометку в блокноте.

– Если вы захотите продать недвижимость, мы сможем вам оказать содействие, – сообщает Каттер. – В последний раз, когда я об этом узнавал, общая рыночная стоимость всех трех объектов составляла порядка тридцати миллионов долларов.

– А эти деньги тоже пойдут в фонд, – спрашивает Дуг, – или…

– Вырученные средства будут приплюсованы к той части наследства, которая предназначена на текущие расходы по воспитанию и образованию мальчика.

– Значит, десять миллионов превращаются в сорок миллионов.

– Дуг, – не выдерживает Элеонора. Тон ее реплики получается более резким, чем она рассчитывала.

Юристы делают вид, что ничего не слышали.

– Что? – На лице Дуга проступают недоумение и недовольство. – Я просто хотел уточнить.

Элеонора кивает и, разжав кулаки, убирает руки под стол.

– Хорошо, – говорит она. – Пожалуй, нам пора возвращаться. Я не хочу оставлять Джей-Джея слишком надолго. Правда, с ним моя мать, но… Знаете, он плохо спит.

Элеонора встает. Юристы по другую сторону стола тоже поднимаются на ноги. Сидеть остается один Дуг, погруженный в мечты.

– Дуг, – окликает его Элеонора.

– Да-да. – Ее муж встает и потягивается, словно выспавшийся на солнце кот.

– Вы поедете домой на машине? – интересуется Каттер.

Элеонора кивает.

– Я не знаю, какой у вас автомобиль, но Уайтхеды владели несколькими, в том числе семейным джипом-паркетником. Все машины находятся в вашем распоряжении. Вы можете ими пользоваться или продать их – в зависимости от вашего желания.

– Я просто… Простите, но мне трудно принимать какие-либо решения прямо сейчас. Понимаете, нужно хоть немного подумать…

– Разумеется. Я больше не буду задавать вам вопросы, – говорит Каттер, худощавый человек с добрым лицом. Он кладет руку на плечо Элеоноры. – Знайте, что Дэвид и Мэгги были больше, чем просто клиентами. У нас дочери одного возраста, и…

Каттер умолкает, в глазах его появляются слезы. Он кивает. Элеонора пожимает ему руку, благодарная за искреннее сочувствие, проявленное им в эту нелегкую минуту.

Крутящийся рядом Дуг, откашлявшись, спрашивает:

– Так какие, вы говорите, у них были машины?

Почти всю дорогу домой Элеонора молчит. Дуг, сидящий за рулем, погружен в вычисления. Незаметно для самого себя он выкуривает вторую половину пачки сигарет.

– Мне кажется, таунхаус надо оставить. Верно? – говорит он наконец. – Он ведь в хорошем месте. А вот насчет дома на острове не знаю.

Элеонора ничего не отвечает. Она откидывает голову назад и смотрит на мелькающие сбоку верхушки деревьев.

– А вот дом в Лондоне – это, должно быть, круто, – продолжает гнуть свое Дуг. – Но вряд ли мы часто будем туда ездить. Я хочу сказать, что могли бы и продать его. А если когда-нибудь захотим отправиться в Лондон, всегда можно будет остановиться в отеле.

Дуг довольно почесывает бороду, словно скопидом из детской сказки, которому внезапно удалось разбогатеть.

– Это деньги Джей-Джея, – говорит Элеонора.

– Верно, – соглашается Дуг. – Но ведь ему всего четыре года, и…

– Дело вовсе не в том, чего хотим мы.

– Я понимаю, дорогая. Но ты ведь знаешь, мальчик привык к роскоши, порядком избалован. А мы теперь его опекуны, и…

– Не мы, а я.

– Разумеется, формально так оно и есть, но ведь мы с тобой семья.

– С каких это пор?

Дуг поджимает губы, и Элеонора чувствует, что он с трудом сдерживается, чтобы не ответить резкостью.

– Ладно, ладно, возможно, я вел себя немножко не так, но я ведь тоже пережил потрясение. Все это очень тяжелая история, и для тебя, само собой, тоже. То есть для тебя в первую очередь, это понятно. Но я хочу сказать, что уже пришел в себя. – Дуг кладет ладонь на плечо Элеоноры. – Так что я в этом деле с тобой.

Элеонора чувствует его взгляд, боковым зрением видит улыбку на лице Дуга, но не смотрит на него. В этот момент ей, пожалуй, еще более одиноко, чем когда-либо раньше.

И все же она больше не одна.

Теперь она – мать.

Она больше никогда не будет одинокой.

ЕСЛИ СМОТРЕТЬ НА ЦЕНТРАЛЬНУЮ ЧАСТЬ ТРИПТИХА, вполне можно убедить себя в том, что все в полном порядке и в произведении нет ничего необычного. Изображенная на переднем плане девушка, видимо, решила прогуляться по кукурузному полю. На вид ей лет восемнадцать. На лицо ее упала прядь волос. Она глядит с полотна прямо на того, кто смотрит на картину. Впечатление такое, будто девушка только что вынырнула из лабиринта высоких кукурузных стеблей. Небо над полем свинцово-серое, однако стоящая на краю зеленого моря девушка освещена оранжевыми лучами закатного солнца. Из-за них кажется, будто на ее щеках играет лихорадочный румянец. Одну руку она поднесла к лицу, прикрывая глаза, словно козырьком.

Именно цвет солнечных лучей привлекает внимание, заставляя того, кто смотрит на картину, задаться вопросом: «Каким образом художнику удалось передать его, а вместе с ним предгрозовое состояние природы?»

Слева от картины, отделенное от нее всего лишь дюймом белой стены, висит еще одно полотно таких же размеров. На нем изображен фермерский дом. Он стоит в дальнем конце большой лужайки. Благодаря перспективе дом по сравнению с девушкой на соседней картине кажется совсем маленьким. Двухэтажное строение со скошенной крышей обшито гладко оструганными и выкрашенными в красный цвет досками. Ставни на окнах закрыты. Если приглядеться, можно рассмотреть люк погреба, вырытого в земле на случай сильной бури. Он откинут, под ним открывается темная четырехугольная яма. Из нее высовывается мужская рука. Хорошо виден белый рукав рубашки. Можно заметить, что пальцы руки сжаты на ручке с внутренней стороны люка, выполненной в виде веревочной петли, а сама рука явно напряжена. Непонятно лишь одно, что именно делает человек: открывает люк или закрывает его?