Пряжа из раскаленных угле - читать онлайн книгу. Автор: Анна Шведова cтр.№ 91

Он замолчал. Несколько секунд я все еще нетерпеливо ждала продолжения, потом поняла, что не дождусь, и спросила сама:

– Огонь – это ожоги, но почему исчез мой дар?

Он вздохнул.

– Драконий огонь – это не тот огонь, который горит в очаге, – с назидательностью взрослого, вынужденного разъяснять очевидные истины ребенку, проговорил он, потом понял это, виновато улыбнулся…

– Это особая магическая субстанция, экстракт магической силы. Если направить его на человека, он уничтожит не только тело, но и магическую оболочку, и даже душу. Поэтому Драконы так опасны.

– Но я выжила.

– Да, ты лишилась только дара, – бесцветно ответил он. И опять замолк.

– А сыскари? – наконец вспомнила я, – Те, что были со мной в пещерах, они выжили?

– Да, – после паузы с некоторым сомнением сухо произнес Ноилин, – Чернявый парень, кажется, его звали Рене. Он бросился к тебе на помощь и погиб. Остальные выжили. Ранены, но выжили. Их подобрал корабль из Вельма.

Я шумно втянула в себя воздух. Рене бросился мне на помощь? Странное нечто происходит в этом мире. Те, на кого я и не надеялась, помогают мне. А те, кого считала своей опорой, постоянно оказываются если не в лагере противника, то очень близко к этому…

– Господин маг, корабль на горизонте!

Босоногий вихрастый мальчишка не стал приближаться к нам, но замер поодаль, с обожанием глядя на Ноилина. А маг, похоже, и рад был тому, что нашу беседу прервали. Покосился на меня, кивнул и ушел. Да и о чем ему теперь говорить со мной? Из него и сказанное пришлось вытягивать словно клещами.

Утром я собралась с духом и решила выяснить все до конца. Но в те дни наша «Морская лисица» переплывала самый опасный участок пути мимо Берноя и лезть к нему с разговорами было вообще опасно. В своей крохотной каюте (единственную приличную каюту занимала я) он спал урывками, как и большая часть команды, а дни проводил, стоя на капитанском мостике. С моей стороны было бы слишком большой самонадеянностью требовать внимания к себе одной, когда на его помощь надеялись многие. Несколько предельно вежливых и малозначимых фраз были единственным моим уловом, но надеяться на то, что это хоть как-то изменило его отношение ко мне, было глупо.

Да, он вел со мной неправдоподобно вежливо и предупредительно, очевидно стараясь держать меня на расстоянии. Но та доверительность отношений, которую я помнила по нашему странному путешествию по Дуорму, исчезла полностью. Передо мной был опять был тот самый недосягаемый и надменный граф Хед Теодор Ноилин, возмущавший спокойствие достопочтенного общества города Кермиса и смотревший свысока на проказы наивной девчонки, оказавшейся у него в услужении.

Ноилин приобрел пугающую привычку вторгаться во все мои мысли и мои сны. Если я его не видела воочию – прохаживающегося ли по палубе, разговаривающего с капитаном, стоящего у борта, я чувствовала его присутствие рядом. Если я не чувствовала его присутствие, я думала о нем. Если я не думала о нем… я думала о нем.

Я думала о том, обозналась ли когда-то, почувствовав его расположение ко мне. Я думала о том, что приняла за более глубокое чувство всего лишь дружеское участие Ноилина во мне, и осознание этого больно резало мне сердце.

Теперь, когда я внезапно с горечью поняла, что потеряла его (вернее, потеряла мои иллюзии насчет его отношения ко мне), мысли о нем стали непрекращающимся наваждением. Я уже почти не вспоминала ни о шрамах, ни о даре Плетущей.

По какой-то странной приверженности давнему долгу, когда я еще была золотошвейкой, нанявшейся к нему на работу, этот человек продолжал нести за меня ответственность и теперь – выхаживая меня, доставляя домой. Но долг, если бы он и существовал, уже давно выплачен, да и я уже не та наивная горожанка, приехавшая в старый замок. Мне не нужна была эта его забота, раз она исходила из чувства долга и какой-то вселенской сострадательности. Мне не нужна была его жалость. И снисходительность – только не это! Когда-то однажды мне показалось, что я вижу в его глазах особенный теплый свет, который отличает настоящее чувство… но это был самообман. Слишком больно ранящий меня самообман.

Мое место отныне – скромная золотошвейная мастерская, так что не мне зариться на внимание могучего мага… Но я, похоже, уже не могла остановиться и вырвать Ноилина из своего сердца. В своих чувствах я не сомневалась ни раньше, ни сейчас, но сейчас моя любовь разрывала меня на части нестерпимой горечью и болью, и не было для нее никакой надежды.

Мне нужно было видеть Ноилина постоянно, мне хотелось говорить с ним, но когда на очень короткое время он оказывался рядом, у меня почему-то не находилось нужных слов. Все слова оказывались фальшивыми и малозначащими, мне хотелось кричать ему о любви, а на самом деле я просто молчала, не в силах унять стук сердца. Да и не могла я ничего подобного сказать – ведь худо-бедно, а во мне еще сохранились гордость и здравый смысл. Мы слишком разные, мы не ровны ни по положению, ни по рождению.

А он был просто вежлив и скуп в словах. Говорил, присматриваясь ко мне с жалостью, явно боясь обидеть – а от этого я просто взрывалась и грубила. Тогда он старался говорить еще меньше…

Так что разговор не складывался. Ничего не складывалось. Иногда мне казалось, что он хочет что-то сказать, но не решается… И тогда я просто домыслила все сама. Он боится, что я повешусь ему на шею, и не знает, как деликатно отказать мне? И тогда жар стыда за мою навязчивость гнал меня обратно в каюту, и я старалась подолгу не попадаться Ноилину на глаза…

Два дня спустя мы оказались в водах Арнаха, и на горизонте все чаще стали появляться арнахские военные корабли. Мы прибывали в Ульмак. Напряжение на корабле сошло на нет.

Вот тогда я и решилась на то, что умела делать лучше всего. Я сбежала.

Я договорилась с капитаном (правда, ему очень не понравилось то, что я хочу сойти на берег незаметно, чтобы никто об этом не знал), и рыжеволосый здоровяк особенно возражать не стал, когда я рассказала, что господин маг наверняка будет рад поскорее избавиться от обузы, за которую по странной случайности несет ответственность. Как это ни смешно, но у меня еще до сих пор сохранились золотые монеты и последний рубин из взятого еще в Вельме запаса, а потому я рассчитала, что на первое время денег мне хватит. Если не смогу обосноваться в Ульмаке, то попробую добраться до Лилиена – уж там устроиться золотошвейкой наверняка сумею. Я очень многому научилась за последнее время и теперь не боялась пускаться в свободное плавание. В конце концов люди живут везде. Мое уродство, разумеется, вряд ли поможет мне располагать к себе людей, но когда эти самые люди увидят, что я неплохая золотошвейка, готовая к тому же трудиться за гроши, работу я себе найду. К тому же уродство наверняка отпугнет тех, кто решит приударить за одинокой женщиной. Так что я буду в безопасности.

Вот с такими мыслями я и улизнула с корабля. Команда разгружала бережно упакованные тюки с драгоценной посудой, и я под их прикрытием торопливо сошла на берег. Ни разу не оглянувшись.