Главное – выжить - читать онлайн книгу. Автор: Марина Иванова cтр.№ 131

– Все, теперь иди готовься к операции, сдашь анализы и пойдешь последней, после остальных, в конце рабочего дня. Деньги положишь в карман халата, мало ли какой будет исход, а примета такая есть, – деньги наперед не брать. Все! Свободна!

И презрительно посмотрев на очередную жертву, Галина Абрамовна протерла брезгливо руки спиртом, как бы говоря всем своим видом: «Ты не первая и не последняя, а я умываю руки…».

Палата была очень огромной: пятьдесят кроватей по десять штук стояли в пять рядов. Шумно не было. Но стоял такой вакуумный гул от разговаривающих друг с другом больных. Девочки в палате очень хвалили весь медперсонал больницы и больше всех заведующую, – очень толкового специалиста, как говорили они.

– Сама редко практикует, только очень сложные случаи берет. Еще говорят, что она очень любит деньги, потому что еврейка, – шептались девушки в коридоре.

«Можно подумать только евреи их любят? – подумала Катя. – Русские их ненавидят, армяне ими хвастаются, грузины на них угощают, немцы их экономят, американцы их вкладывают, итальянцы на них веселятся, а французы ими балуют женщин. Одни евреи их любят. Поэтому ученые – евреи, врачи – евреи, политики – евреи, главный жрец и жрица у язычников, – и те евреи. А те евреи, которые не любят деньги, те – неправильные евреи.

– Послушай, Катя, а тебе когда будут делать аборт? Сегодня или завтра? – спрашивала девушка, кровать которой стояла напротив Катиной.

Девушка была очень разговорчивая. Сразу познакомилась с Катей, когда она стелила постель.

– Не знаю, – ответила Катя. – Наверное, завтра, а может, – сегодня.

Девочки, которые уже сделали аборт, пережив испуг, веселились вовсю. Видно отойдя от наркоза, боялись разучиться разговаривать и поэтому все время смеялись и рассказывали друг другу забавные истории о прошлых абортах.

– Вот прошлый раз я так орала на этих врачей, а потом на мужа, потому что он один получает удовольствие от секса, я же никогда его не получала. И все страдаю, терплю все это только из – за его зарплаты. Он же у меня один работает и постоянно упрекает меня, что я – тунеядка. Говорит, что я обязана его кормить и ублажать. А я, как дура, расплачиваюсь этими абортами. Лучше, наверное, пойду на работу устроюсь, а то я каждый месяц хожу сюда, – кричала все время соседка по кровати, боясь, что ее не услышат на другом конце палаты.

В палате лежало очень много женщин. Все были разных возрастов от пятнадцатилетних девушек до шестидесятилетних старух. Вот где поистине правда: «И на старуху бывает проруха». А может быть, такими казались Кате сорокалетние женщины?

– Катя, почему ты отвернулась, не хочешь рассказать нам свою историю? – допытывалась назойливая соседка. – Мы о тебе ничегошеньки не знаем. Так нельзя, мы здесь все сестры по несчастью или по счастью. Не угадаешь здесь. А у тебя есть дети? Вот я троих уродов наплодила. А ты скольких? – смеялась и толкала Катю в плечо, – Рита.

О том, что ее так звали, знали уже даже на другом конце палаты.

– Ритка, перестань горлопанить! – кричали ей с другого конца палаты.

Она как будто ничего не слышала громко продолжала кричать:

– Мой идиот – муж говорит мне: «Рита, когда ты бросишь делать аборты? Тебе видно эта процедура нравится? – А я ему в ответ, – «Ты, милый, угадал. Мне нравится даже больше, чем сексом с тобой заниматься.»

И опять заливается смехом вся палата и сама Рита хохочет громче всех.

– Катя, ты что, переживаешь что ли? Нашла за что переживать? Или боишься? Так ты не бойся, я почти каждый месяц хожу и ничего страшного, – продолжала успокаивать ее соседка Рита…

Страшное было впереди, когда вдруг забегали врачи и медсестры. Они останавливали кровотечение у Риты, которая находилась на краю жизни и смерти и правду могла знать только ее судьба, которая в это мгновение ее испытывала. Было очень страшно и жалко эту молодую женщину, потому что все, включая Катю, успели полюбить и возненавидеть ее за то время, пока она была с ними. И все сразу поняли, почему она так много говорила, – она как – будто хотела наговориться на всю оставшуюся жизнь. А сколько ей осталось, никто не знал, кроме ее судьбы…

– Воронцова, в операционную бегом! – пробасила медсестра уставшим голосом. – Ну и денек сегодня?! Подобрались все тяжелые, хоть караул кричи.

– А что с Ритой? – спросила женщина в углу палаты.

– Что, что, померла! А что вы думаете, по сто абортов в год делаете. Стенки матки не выдержали, стерлись, – ухмыльнувшись, произнесла медсестра, и обратилась к Кате:

– Иди, не дрожи! – толкая в спину и недовольно приговаривая, шла за Катей старшая медсестра. – Понаехали тут на север всякие за большим рублем. Все отбросы, а нам сверхурочно вкалывай. Садись вот сюда на кушетку. Куда уселась? Пеленку постели сначала. Сейчас мы тебя позовем, и тяжело шагая и также тяжело дыша, зашла «добрая спасительница» в белые покои.

Из операционной доносились сильные стоны. Запах хлорки преследовал так сильно, что закружилась голова.

– Главное выжить, главное выжить, – шепотом проговаривала Катя.

Как будто давала установку себе и еще кому – то невидимому. Тому, кто все время был рядом.

– Мне нужно выжить. У меня все будет хорошо. Прости мою душу грешную, Господи! Помоги мне со всем этим справиться.

Сердце так сильно билось, казалось стук было слышно в ее маленьком городке, – Михайловске. Девчонкой рисовала она картинки и часто представляла себя очень хорошей мамой; нежно и аккуратно носила на руках свою дочку или сына. Они с подружками все время играли в дочки – матери. Их любимые куклы были самыми послушными детьми на свете.

– Следующая, заходи! – услышала она где – то далеко – далеко.

Тяжелыми ватными ногами, еле передвигая их, зашла Катя в залитую светом белую комнату. Как в полутьме видела идущую навстречу Галину Абрамовну, которая аккуратно взяла из ее рук халат, повесила его на вешалку, предварительно ощупав карманы.

– Так, подруга, срок большой. Будем делать тебе все без наркоза, с уколом. Мало ли что. Сразу говорю, что будет очень больно. Быстро взяла резиновое кольцо в зубы и если хочешь еще иметь детей, то лучше не дергайся. Мы тебя, конечно, привяжем. Ты не пугайся, мы сами боимся, но ты же, девочка, по жизни любишь, чтобы над тобой делали эксперименты. Так что настройся, расслабься, мы приступаем, – улыбаясь и, по – родственному подмигнув, сказала Галина Абрамовна.

Она уверенно надевала перчатки и, глядя на Катю, как на очередную жертву, спросила: «О том, что ты здесь ведь никто не знает? Правильно я поняла? Ты же никому об этом не сказала?».

– Нет, как договаривались, Галина Абрамовна, – ответила Катя пересохшими губами. – А можно я буду стихи вслух читать? – спросила Катя дрожа всем телом. – Я буду читать их громко, пока будет идти операция. Это будет меня отвлекать от боли…

– Ладно, если тебе так легче, устроим вечер стихов. Но только не забудь закусить резинку, иначе зубы все сломаешь о стихи.