Агентурная кличка – Лунь (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Николай Черкашин cтр.№ 17

– Почему?

– Меня сейчас отпустили в бессрочный отпуск. Но в любой день снова смогут призвать. Я свое уже отслужил. И нужно…

– Понимаю тебя прекрасно! Что для этого нужно сделать?

– У тебя же в Вене живет брат. Давай всем скажем, что мы едем в Вену. И пусть меня ищут там! Если я им на что-то еще годен…

– Я скажу об этом только Марте и соседям слева, они будут следить за домом.

– Замечательно! – улыбнулся Лунь. – Если ты скажешь Марте, то о нашем отъезде в Вену будет знать весь Фронау, а то и пол-Берлина!

– А те, кто станет здесь жить? Им же надо будет держать с нами связь.

– Скажи им, что мы сами будем им звонить. Если что-то срочное, пусть сообщат соседям. Деньги пусть переводят на твой счет в шпаркассе.

– Хорошо. Мы возьмем только самое необходимое. У папы там есть все, что нужно для жизни. И даже целый подвал с домашними консервами.

«Самого необходимого» набралось три больших чемодана и один рюкзак.

– Ну, я же не смогу со своей спиной тащить такие тяжести! – протестовал Лунь. После тщательной ревизии вещей чемоданов стало два. Но зато прибавилась коробка с кустиками комнатных лимонов.

– Я понесу рюкзак и коробку, – распределяла Мария. – А чемоданы мы поставим на тележку, и ты ее покатишь.

На том и порешили.

Ночной таксист привез их на Лихтенфельдский вокзал, откуда отправлялись поезда на Вену. А утром, проверив, нет ли за ними хвоста, Лунь с Марией наняли еще одно авто и переехали на Нордбанхоф. С большим трудом взяли два билета до Кёнигсберга. Пассажирские поезда на четвертый год войны ходили крайне редко и необязательно. Больше всего Лунь боялся встретить на кенигсбергском вокзале кого-либо из старых знакомых. На всякий случай он замотал щеку платком, изображая флюс и дикую зубную боль. Впрочем, на вокзале они не задержались. Единственный автобус, который ходил на Фридлянд, отправлялся через десять минут, и они успели втиснуть в его багажник свои чемоданы и коробку с лимонами.

Появление в городке новых людей не стало ни для кого сенсацией: дочь мельника приехала в дом покойного отца вместе с новым мужем – только и всего. К тому же не им первым пришла в голову спасительная мысль переселиться из крупного центра в глухомань, почти не знавшую англо-американских бомбежек. Старый мельничный механик дядя Пауль, с седыми баками, с выцветшими голубыми глазами под кустистыми бровями, в своем неизменном темно-синем комбинезоне встретил их, как долгожданных родных людей. По-быстрому нажарил картошки с луком, извлек из старых запасов бутылку кальвадоса, а после обеда отвел их на кладбище, где рядом с камнем, под которым покоилась мать Марии, стоял старый жернов с именем мельника Манфреда Анке.

Положили цветы и долго смотрели в небо, куда отправились души стариков Марии, и по которому летели на юг, отнюдь не журавли, а эскадры американских «летающих крепостей». По великому счастью, крохотный Фридлянд не представлял для них ни малейшего интереса.

День за днем Мария и Лунь обживали новое жилище. А главное, запасали дрова на надвигающуюся зиму и продовольствие, которое становилась большой редкостью в лавках Фридлянда, как и на единственном его рынке. Правда, в подвале старого дома отец Марии запас немало консервированных помидоров, патиссонов и яблочных компотов. Радовала глаз и большая бочка с засоленной капустой, но все же это была скорее приправа, чем серьезная еда. Стараниями дяди Пауля они приобрели несколько ящиков картошки и два мешка с пшеничной мукой. С этим уже можно было пускаться в голодную военную зиму, которая не сулила жителям Фридлянда, как и всей Восточной Пруссии, ничего хорошего. Лунь не знал истинного положения на фронтах, но по многим приметам глаз разведчика определял ситуацию в Кёнигсбергском крае как весьма угрожающую.

В один угрюмый день на мельницу нагрянула команда продовольственной службы во главе с интендантом в ранге майора. Он заявил, что отныне мельница будет выполнять только военные заказы, и реквизировал те запасы муки в двух мешках, которые раздобыл дядя Пауль. Вслед за мешками ушли на «нужды обороны фатерланда» и все овощные консервы с полок подвальчика. «Не хуже нашей продразверстки вымели!» – с горечью отметил про себя Лунь.

После Данцига, после того, что пришлось там пережить, седых прядей в шевелюре Луня заметно прибавилось. «Седой, как лунь!» – усмехнулся он своему отражению в зеркале во время очередного бритья. При самом снисходительном отношении к своей внешности Лунь не мог не признаться, что выглядит намного старше своих лет. Разведка ни здоровья, ни молодости не прибавляет. «Слава богу, что я еще вообще хожу по белу свету! – приободрил себя Лунь. – Живу по недосмотру абвера и гестапо. Возможно, и родного НКВД тоже. Но ведь живу!» Он хотел, чтобы Красная Армия побыстрее покончила с вермахтом, и в то же время опасался встречи с соотечественниками. Первым делом начнут трясти частный сектор. На его памяти свежо еще было раскулачивание лавочников да мельников. Придут – все повторится по старой схеме.

А пока Лунь предавался семейным радостям последних тихих дней. Радостей было немного: ловил карасей в мельничном пруду да ходил с Марией в лес за лисичками. По вечерам играл с дядей Паулем в скат. Иногда изучал книги по мукомольному делу. Читал Библию. Когда на душе совсем становилось худо, нежничал с женой в спальне, понимая, как бренны они оба и как эфемерны их последние ласки. По ночам под покровом темноты через городок проходили германские войска, совершая непонятные маневры. Ревели грузовики, лязгали танки, громыхали бронетранспортеры. Война придвигалась вплотную.

– Может быть, вернемся в Берлин? – спрашивала его Мария.

– Боюсь, там будет самый настоящий ад.

– Что же нам делать?

– Не метаться. Держаться за землю. Это самое надежное.

– Да поможет нам Господь! – вздыхала Мария. Ее лимонные деревца на подоконниках давали плоды. Лунь наскребал под жерновами пригоршни муки с отрубями, и Мария делала из них лепешки, добавляя в тесто лимоны. Сахара не было, получалось кисло, но полезно. Особенно, если удавалось достать немного свекольного эрзац-мармелада.

Куда-то исчезла Мице. Лунь подозревал, что ее поймали и съели. Но подозрениями с Марией не делился, она и так слишком глубоко переживала эту новую потерю.

Ближе к весне стала стягиваться петля голода. Недоедание и безвитаминная еда вроде ячменной каши или эрзац-мармелада, который еще можно было купить за большие деньги, делали свое дело. Первой свалилась Мария. По всем признакам ее одолел тиф. С большим трудом вдвоем с дядей Паулем они снесли ее в подвал, поскольку фронт приблизился к Фридлянду вплотную. По счастью, командование Кёнигсбергской группировки не собиралось делать из городка неприступную крепость, вермахт занял оборону на других рубежах, но артиллерия вела огонь через крыши домов, получая в ответ такие же перелетные залпы. Время от времени на улицах Фридлянда рвались шальные снаряды, а некоторые попадали в дома и находили свои жертвы там. Особенно страшно выли пролетающие реактивные снаряды советских «катюш». Обыватели попрятались по подвалам и погребам. Ясно было, что война проиграна, и побежденные ждали горя. Всеми овладела апатия и полное безразличие к своей судьбе. Кто мог, тот давно уже покинул городок, увозя нехитрый скарб на велосипедах, тележках и детских колясках. Но на таких колесах от войны не уедешь и война настигала беженцев на дорогах, в полях, на льду залива.