Кровная месть - читать онлайн книгу. Автор: Питер Джеймс cтр.№ 14

Однако нужно отдать должное Джоэлу Харриману – информация о дне рождения Глории Ламарк все-таки появлялась в СМИ, а изредка, когда по телевидению вновь показывали какой-нибудь старый фильм с ее участием, этому типу даже удавалось организовать интервью на местном радио.

– Вы кому-нибудь сообщили о смерти моей матери? Вы вообще хоть что-нибудь сделали? – спросил Томас, с трудом подавляя гнев.

Тон Джоэла изменился:

– Эй, приятель, что случилось?

– Скажите мне, черт побери, что вы сделали?

– Мы разослали пресс-релиз с тем текстом, который ты нам дал.

– Кому вы его разослали?

– Всем! И еще мы обзвонили тех, кому следовало сообщить об этом лично. Так, сейчас скажу: Майкл Грэйд, Дикки Аттенборо, Кристофер Ли, Лесли Филипс, Найджел Давенпорт, Далей Грей, Майкл Деннисон, Джон Гилгуд, Майкл Уиннер, Барри Норман, Рэй Куни, Майкл Гордон, Тони Хопкинс, Шон Коннери. Томас, по-твоему, этого недостаточно? Но не следует забывать, что многие из друзей твоей матери уже либо умерли, либо стали слишком немощными, чтобы прийти на похороны.

– Я видел только один некролог. В «Таймс». Тот, который написал я сам, – заявил Томас.

– Гм… Тогда загляни в «Скрин интернешнл». Еще один появится на следующей неделе в «Вэрайети». А теперь скажи мне, старина, как там у вас дела?

– Хорошо, – тихо ответил Томас.

– Много народу на похороны пришло?

– Толпы.

– Здорово, просто здорово. Твоя мама была выдающейся женщиной. Если хочешь знать мое мнение, так ни одна из нынешних актрис Глории Ламарк и в подметки не годится.

– Мне пора идти к гостям, – сказал Томас. – Я и так с трудом урвал минутку, чтобы позвонить.

– Извини, что не могу быть сейчас с тобой. Я рад, что пришло много людей. Вот что, Томас, не вешай нос. Ты был замечательным сыном. Глории с тобой повезло. Нам всем будет ее не хватать.

Томас повесил трубку. В душе у него бушевал просто неистовый гнев.

Он окинул взглядом фотографии на стенах. Его мать тоже, бывало, просто бесилась от злости. Вот в чем беда нынешнего мира: всегда найдется что-нибудь такое, что выведет тебя из терпения. Не успеешь справиться с одним стрессом, как тут же возникает новый.

«Ты должен взять себя в руки. Иначе… Как там сказал Поуп: „О, Хаос! Царство страха твое родилось вновь!“ ^[2]

Хаос.

Эффект бабочки погубит тебя. Один взмах ее прозрачных крылышек где-то далеко-далеко… Твой долг не допустить этого, ты должен поймать бабочку и оторвать ей крылышки».

Томас вытащил из бумажника визитную карточку этого желторотого репортера, Джастина Ф. Флауаринга, и уронил ее на стол. Визитка упала лицевой стороной вверх, он счел это хорошим знаком.

Достал из кармана монету, подбросил ее.

«Орел. Отлично. Предчувствие не обмануло меня: мы и впрямь станем с тобой врагами, парень».

Он набрал 141 ^[3], потом номер на карточке.

Джастин Ф. Флауаринг снял трубку: он уже вернулся на свое рабочее место.

Томас изменил голос, чтобы репортер не узнал его:

– Мне сообщили, что вы сегодня присутствовали на похоронах Глории Ламарк. Вы пишете заметку об этом?

– Да. Хотя писать там по большому счету не о чем. На похороны вообще никто не пришел.

– И когда ожидается публикация?

– В завтрашнем выпуске.

– Хотите, подкину вам сенсацию? Надо же как-то оживить статью!

– А что у вас есть?

– Давайте встретимся. Это не телефонный разговор.

– Кто вы?

– Пока не стану называть вам свое имя. Приезжайте, куда я скажу. Сегодня в шесть вечера. А потом можете вернуться и дописать свою заметку. Вам это понравится, Джастин. Обещаю, вам понравится то, о чем я расскажу. Вы здорово повысите свой образовательный уровень.

– Я теперь мыслю более ясно, – сказала Аманда. – Ощущаю себя увереннее. Я и вправду чувствую, что моя жизнь налаживается.

– Смотреть реальности в лицо всегда нелегко. Гораздо проще проигнорировать ее или подкорректировать, дабы увидеть все в желаемом свете.

Аманда кивнула. Она и сама сталкивалась с такой проблемой. Ей потребовалось три года посещать психотерапевта (а один сеанс стоит, между прочим, шестьдесят пять фунтов), чтобы понять реальность, в которой она существовала последние семь лет. И она наконец-то сумела посмотреть ей в лицо.

И вот теперь Аманда Кэпстик сидела в большой комнате с бирюзовыми стенами и плетеной мебелью и рассказывала все это своему психотерапевту. На паркетном полу здесь и там лежали небольшие афганские ковры, а на каминной полке стояла статуя Будды.

Ее психотерапевта звали Максина Бентам, и она являлась дальним потомком знаменитого философа Иеремии Бентама. Иеремия Бентам был страстным защитником человеческого права на счастье и верил, что люди должны быть свободны, а не ограничены всевозможными запретами, в том числе на законодательном уровне. Разделявшая убеждения предка Максина утверждала, что слишком многие наши современники существуют под гнетом вины, которая способна задушить их. Людей следует освободить от нежелательного багажа, который обременяет нашу жизнь, считала она.

Максина была крепко сбитой женщиной, не толстой, не грузной, а этакой умиротворенной пышечкой с добродушным лицом и светлыми, коротко подстриженными волосами и проницательными глазами. Сегодня она была одета как обычно, в сшитое на заказ черное мешковатое платье, доходившее ей до щиколоток. На ее коротких толстых пальцах красовались массивные перстни, а на шее висел здоровенный, размером с небольшую планету, кристалл кварца.

Аманда сидела в плетеном кресле, прихлебывала мятный, уже остывший чай. Приходя сюда, она всегда чувствовала прилив энергии. Психотерапевты обычно не высказывают свое мнение, если их об этом не просят, но Аманда сразу предупредила Максину, что хочет услышать ее суждение. Максина походила на мудрую тетушку, и Аманда в ее присутствии чувствовала себя в безопасности и очень комфортно. Хотела бы она и со своей матерью говорить так же, как с Максиной. Аманда всегда завидовала своей лучшей подруге Рокси, у которой установились с матерью такие доверительные отношения, словно они были ровесницами. Сама Аманда неплохо ладила с матерью, но они никогда не вели задушевные беседы, и теперь это уже вряд ли изменится.

Ее мать относилась к поколению шестидесятых – хиппи, «дети цветов», – она так и осталась в том времени, не научившись жить по-взрослому. Аманде была гораздо ближе ее сестра Лара, хотя, признаться, она и считала жутким занудой ее мужа, банкира-трудоголика. А троих их детей, племянника и двух племянниц, Аманда просто обожала.