Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Баландин cтр.№ 48

Антисфен учил – прежде всего собственным примером – предельно ограничивать свои материальные потребности. Диоген довёл этот принцип почти до предела, едва ли не до абсурда, отказавшись почти от всей личной собственности. Говорят, что, увидев, как мальчик пьёт из источника, зачерпывая воду ладонью, он выбросил свою чашку, ибо и без неё, оказывается, можно обойтись.

Тяжелобольной Антисфен жаловался на свои страдания Диогену, который достал кинжал со словами: «Вот что избавит тебя от них». Однако учитель возразил: «Я сказал: от страданий, а не от жизни».

Римский писатель III века Диаген Лаэрций (Лаэртский) в книге «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» в главе, посвящённой Диогену Синопскому, написал: «Он говорил, что когда видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек – самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, а также тех, кто чванится славой или богатством, то ему кажется, что ничего не может быть глупее человека».

Однажды он рассуждал о важных предметах, но никто не хотел его слушать. Тогда он заверещал по-птичьи, залаял, как собака, и вокруг быстро собралась толпа.

– О люди! – сказал Диоген. – Вы сбегаетесь по пустякам, а на разумное и полезное вы не обращаете внимания.

Когда его спросили, много ли было людей на стадионе, он ответил:

– Народу было много, людей мало.

Порой он ходил по улице днём с огнём, поясняя: «Ищу человека».

В то время пользовалось популярностью определение Платона: «Человек есть животное о двух ногах, лишённое перьев». Диоген ощипал петуха и принес его в школу Платона со словами:

– Вот ваш человек!

Говорят, после этого Платон добавил к своему определению: «…и с широкими ногтями». Хотя Диоген имел в виду, что суть человека определяет не столько его биологическая природа, сколько особенности духовного мира.

Однажды он пришёл в дом знатного господина. Слуга провёл его по роскошно убранным комнатам, восхваляя богатство хозяина и великолепие убранства. Диоген откашлялся, посмотрел по сторонам и плюнул в лицо холую.

– За что? – обиделся тот.

– Я хотел сплюнуть, но не нашел здесь места гаже, чем твоя рожа.

Он старался избавлять людей от суеверий. Видя, что женщина отвешивает земные поклоны перед статуей бога, он подошел к ней и сказал:

– А ты не боишься, женщина, что бог находится сзади тебя, ибо всё полно его присутствием, и тогда ты ведёшь себя непристойно по отношению к нему.

Ему сказали, что на острове Самофракии в пещере, посвящённой богине Гекате, оставляют дары спасшиеся от смертельной опасности.

– Даров было бы гораздо больше, – резонно заметил философ, – если бы их приносили не спасённые, а погибшие.

При нем священнослужители вели в тюрьму человека, укравшего чашу из храмовой казны, Диоген сказал: «Большие воры ведут мелкого».

Алчность он называл матерью всех бед.

Кто-то сказал Диогену:

– Тебя многие поднимают на смех.

– А я все никак не поднимусь, – ответил он.

– Но ведь над тобой смеются!

– А над ними, быть может, смеются ослы. Но как им нет дела до ослов, так и мне – до них.

За примитивный быт Диоген получил прозвище Кион (собака). Его последователи именовались киниками (циниками). По другой версии, возможно, более верной, это название пошло от философской школы Антисфена, расположенной в гимнасии «Белый Пес».

На вопрос, почему люди подают милостыню нищим и убогим, но не помогают философам, Диоген ответил: «Богатые знают, что бедными и больными они могут стать, но мудрецами – никогда».

О себе он говорил, что судьбе противостоит мужеством, закону предпочитает природу, а страстям – разум.

Достигнув преклонных лет, на совет отдохнуть от трудов Диоген отвечал: «Если бы я бежал на далёкую дистанцию и уже стал приближаться к цели, разве не следовало бы напрячь все силы, вместо того чтобы уйти на отдых?»

Несмотря на чудачества Диогена, афиняне его уважали. Однажды мальчишка камнем разбил дом-бочку. Проказника (мальчика, а не Диогена) выпороли, а философу предоставили такое же новое жилище.

После смерти Диогена сограждане почтили его память медным изображением с надписью:

Последнее утверждение хотелось бы оспорить. Увы, слишком мало тех, кто избирает путь простой жизни с малыми материальными потребностями. Напротив, стремятся обзавестись всё большим количеством вещей, увеличивать до астрономических сумм свои капиталы.

Диоген считал, что нельзя утверждать, что человек богат, если у него много денег. И пояснил:

– Богатый человек удовлетворён тем, что имеет. Беднее его тот, кто старается иметь больше того, что у него есть. Значит, ему, бедняге, чего-то постоянно недостаёт.

…Можно посмеиваться над чудачествами философа-киника. Тем более что он, пожалуй, гордился своей бедностью, выставляя её напоказ. Но в основном он был совершенно прав:

● суть человека отражают не внешние признаки, а внутренний мир;

● подлинный человек должен иметь ограниченные материальные и безграничные духовные потребности.

Диоген воплотил эти принципы в крайней степени. Это уже, что называется, перебор. Но ничего ненормального в этом нет. Напротив, убогие безумцы те, кто становится рабами своих вещей и капиталов.

8 февраля 1600 года в Риме во дворце Мадруцци в присутствии знатных гостей на балконе появились папа Климент и группа кардиналов.

Дюжие стражники вывели, как дикого зверя, изможденного узника и повергли его на колени. Нотарий зычно читал решение святой инквизиции: «Называем, провозглашаем, осуждаем, объявляем тебя, брата Джордано Бруно, нераскаянным, упорным и непреклонным еретиком».

Его передавали суду губернатора Рима. «Причём усиленно молим, – продолжал нотарий, – да будет ему угодно смягчить суровость законов, относящихся к казни над твоею личностью, и да будет она без опасности смерти и членовредительства».

Торжествующая ложь казнила честность. Мольба о смягчении казни означала: кровь не будет пролита – жертву сожгут заживо. И тут раздался необычно звонкий голос Бруно: «Вы с большим страхом произнесли приговор, чем я его выслушал».

Казнь свершилась 17 февраля. Ночью загудел колокол на башне «Братства усекновения главы Иоанна Крестителя». Из замка Святого Ангела вереницей выходили попарно монахи в капюшонах с прорезями для глаз. Факелы освещали путь. Негромко тянули заупокойные гимны. В капелле началось отпевание человека, которого вывели из тюрьмы, – отпевание заживо.