На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы - читать онлайн книгу. Автор: Константин Деревянко cтр.№ 26

Мы быстро сработались и с начальником артиллерии армии полковником Н.К. Рыжи, его начальником штаба майором

Н.А. Васильевым. И начали готовить морскую артиллерию к боям за Одессу.

Мы жили не только частными событиями. Нас интересовала и беспокоила обстановка на других участках советско-германского фронта. В первой половине июля мы находились под тяжелым впечатлением стремительного продвижения врага. Казалось, что нет удержу его натиску. С тревогой мы ждали, что вот-вот враг совершит рывок к Москве и Ленинграду.

Но вот прошла еще неделя-другая. И враг как бы споткнулся. В немецкой военной машине произошел сбой. В Заполярье его остановили 14-я армия и Северный флот на реке Западная Лица. На Балтике военно-морская база Ханко приступила к захвату близлежащих островов противника; Моонзундские острова надежно оборонялись. Части армии и флота остановили противника на реке Луге. У Смоленска развернулось крупное сражение. На оборонительных рубежах Киева шли бои.

На трех главных направлениях – Ленинградском, Московском и Киевском – враг в середине июля был задержан. В его стремительном продвижении наступила пауза, которая не укладывалась в план «Барбаросса». И хотя враг пока удерживал инициативу, советские войска, измотав его контрударами, во второй половине июля перешли к стратегическому оборонительному сражению на широком фронте.

Наша партия и народ сделали главное в экономическом, идейно-политическом и военно-техническом планах, что позволило советским вооруженным силам, хотя и ценой больших потерь, при нехватке некоторых видов оружия и техники, устоять, а затем и дать грандиозное сражение врагу уже через три недели после его вторжения. Я погрешил бы против истины, если бы сказал, что мы уже тогда назвали сложившуюся ситуацию началом кризиса немецкого молниеносного плана войны. Мы назовем это своим именем чуть позже, а в середине июля мы перешли рубеж, после которого война пошла не по первичным гитлеровским замыслам. И товарищ Сталин в своем выступлении 6 ноября скажет о провале гитлеровского «блицкрига». Заметьте: скажет до начала Московской битвы. Но все это будет потом.

А сейчас? Если от Балтики до Киева противник в результате сильных контрударов Красной Армии, понеся значительные потери, был надолго задержан, то к югу от Киева он продолжал теснить наши войска, и линия фронта до Днестра имела большую подвижность, хотя на приморском фланге Красной Армии уже складывалась оборонительная твердь Одессы.

В середине июля вражеская группировка войск в составе

17– й армии и 1-й танковой группы, прорвав оборону на Юго-Западном фронте, повернула вправо. Из района Житомира и Бердичева она устремилась на юго-восток вдоль правого берега Днепра в его большую излучину, оттесняя на юг наши 6-ю и 12-ю армии. 21 июля противник занял Умань и продвигался к Кировограду и Первоманску. Обе эти армии оказались в полуокружении. Их передали в состав Южного фронта. Между Юго-Западным и Южным фронтами образовался разрыв более 100 километров. Под натиском 11-й немецкой и 3-й румынской армий с запада и 17-й немецкой армии с северо-запада наша

18– я армия отходила к реке Южный Буг. За ней потянулся правый фланг 9-й армии. Но левым флангом она продолжала вести бои на Днестре вместе с Приморской армией. Эта обстановка обеспокоила наркома ВМФ Кузнецова и комфлота Октябрьского, и они решили изложить свою позицию по вопросу обороны с суши наиболее важной базы на Черном море.

До мелочей помню день 27 июля, день первой постановки боевой задачи нам, одесским морякам. День клонился к закату. Жуков пригласил Иванова и меня выйти подышать свежим воздухом. Только уселись, к адмиралу подошел помощник начальника связи ГБ. Миньков и вручил ему телеграмму. Жуков читал ее долго. Потом посмотрел в даль, как бы осмысливая прочитанное, и протянул документ Иванову. Мы углубились в чтение.

Это была телеграмма командующего флотом. Как потом выяснилось, она пересказывала телеграмму наркома, но со специфическими добавлениями, присущими Октябрьскому Когда надо было поднять людей на выполнение трудной задачи, вдохновить, он лично писал документы, не доверяя другим свои мысли. Он считал, что только с кончика его пера сможет сойти то, что он хотел донести своим флагманам. Он не только приказывал, но и убеждал. Порой он вставлял острое слово, и люди эмоциональные воспринимали его как обиду. Я же видел в его словах главное: огонь, страсть, великое служение народу. А все это вдохновляло на беспощадную борьбу с врагом.

Привожу сокращенный текст телеграммы Октябрьского, исключив слишком резкие выражения: «Жукову. Специально предупреждаю вас. Независимо от положения на сухопутном фронте, вы не должны отходить. Драться за базу до конца. Понимайте это как боевой приказ: победить или умереть, но никакого отхода. Вам отход запрещен. База и корабли флота будут драться до конца. Никакой эвакуации. Приступить к тренировке батарей и кораблей в стрельбе по суше. Привлекайте к строгой ответственности тех, кто собирается сдавать базу… Моряки никогда не отступали, если получили приказ: не отходить» ^[14].

Значит, если Приморская, по обстановке или по приказу, отойдет на восток, морякам не разрешалось отходить даже последними. Всяк читающий может поставить себя на наше место и предаться размышлениям. Я так понял приказ: мы должны максимально задержать врага.

Суровый приказ получили мы. Нашлись такие среди моряков, которых он ошеломил.

Приходилось встречать утверждения, что Жуков с самого начала стоял за оборону Одессы даже силами флота. Это неверно. Эволюция его взглядов и настроений проходила на моих глазах, и она не связана с его личными качествами храбрейшего воина. Он крепко стоял за неукоснительное выполнение директивы фронта о защите Одессы силами Приморской армии и Одесской базы. Но до получения приказа командующего флотом он и все мы в обстановке общего отступления армии не исключали оставления Одессы, если вдруг Приморская по приказу отойдет к Николаеву или враг от Днестра отбросит ее туда. Тем более уже был прецедент – из Дуная отошла Дунайская флотилия одновременно с войсками. Но нарком и комфлота имели на сей счет свое особое мнение. Телеграмма комфлота стала переломной в сознании Жукова: морякам ни шагу из Одессы. Он быстро перестроился, а за ним и все мы.

Жуков, протягивая телеграмму Иванову, тихо, вроде про себя, проговорил:

– Пока не представляю, как одними моряками удержать Одессу. Неделя боев на ближних подступах и на баррикадах – и все будет кончено. Но коль есть приказ, будем биться до последнего.

Гавриил Васильевич прошел славный боевой путь. Юношей начал воевать в Гражданскую на Волжской флотилии. Сражался за Испанскую республику. Опыта и отваги через край. И если он заговорил о драматичном исходе защиты Одессы одними моряками, то это не от слабости духа и незнания дела, а в результате трезвой оценки положения.

Пользуясь правом младшего первым излагать свое мнение, я сказал Жукову:

– Из телеграммы не вытекает, что на моряков возлагается ответственность за Одессу. Только за базу. И не исключается возможность поворота всей Приморской армии к Одессе, на юго-восток.