Владимир Святой. Создатель русской цивилизации - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 78

Вполне возможно, что к этому времени вести уже запоздали. Владимиру не суждено было дождаться возвращения Бориса. Болезнь усилилась, и он почувствовал приближение конца. 15 июля 1015 года в Берестовом великий князь русский скончался. Перед смертью Владимир обратился к Богу, которому вручал свою душу, с проникновенной молитвой: «Господи Боже мой! Не познал Тебя Богом, но помиловал меня и святым крещением просветил меня. И познал Тебя, Боже всех, Святый Творец всей твари, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Слава Тебе с Сыном и Святым Духом, Владыко Боже! Не помяни моей злобы – не познал я Тебя в поганстве, ныне же Тебя знаю и вижу. Господи Боже мой! Помилуй меня – если хочешь меня казнить и мучить за грехи мои, казни Сам меня, Господи, бесам же не предай меня». Так, в сознании былых скорбей и в чистом уповании на милосердие Господне, Владимир отошел в лучший мир. Умер он, хотя и в страхе – страхе Божьем, – но без отчаяния и мучений, «предал душу свою с миром Ангелам Господним».

Среди бурлящих потоков междоусобицы даже успение великого князя стало предметом политических интриг. Сторонники Святополка поняли, что настал их час действовать. Сразу выяснилось, что таковых при дворе немало. Они утаили смерть Владимира, не давая партии Бориса возможности опередить Святополка. Тот все еще находился в киевской темнице. В ночь на 16 июля тело князя, завернутое в ковер, спустили на вожжах в проделанную в деревянном «помосте» между двумя комнатами-«клетями» берестовского терема дыру. Снесши вниз, тело положили на сани и отвезли в Киев. Святополк немедленно был освобожден.

К утру тело князя выставили «у Святой Богородицы», в Десятинной церкви. О смерти Владимира наконец объявили. Бесчисленное множество киевлян оплакивало Владимира – «бояре как заступника земли их, а убогие, как заступника и кормильца». Тело заново спеленали и положили в мраморный саркофаг подле гроба царевны Анны, посреди величественного храма.

Владимир, не успевший назначить наследника, не мог предотвратить разгоравшуюся усобицу между сыновьями. Она началась – и стоила жизни и святым Борису и Глебу, первым мученикам Руси христианской, и Святославу Древлянскому, и самому братоубийце Святополку, заслужившему по праву прозвище Окаянный. Только спустя два десятилетия, когда в мир иной отойдет своей смертью и Мстислав Лютый, вновь появится на Руси самовластец, теперь уже подлинно неоспоримый – Ярослав Владимирович Мудрый. Последствия правления Владимира? Может быть, отчасти, – ведь усобица проистекла из тех кровавых колодезей, которые, к несчастью, так и остались со времен его языческой молодости.

Но уже для русских писателей эпохи Ярослава, его приближенных и соратников, было ясно, кому обязана Русь своим процветанием в те блестящие годы. И для Илариона, и для Иакова Мниха, и для позднейших летописцев именно Владимир был устроителем и зачинателем русского величия. К нему, «подражателю великого Константина, равно умному, равно христолюбивому, равно честному служителю Его», взывал Иларион в своем знаменитом «Слове о законе и благодати»: «Встань, о честная глава, от гроба твоего, восстань, отряси сон! Не умер ведь, но спишь до общего всем восстания. Восстань, не умерший, ведь нелепо умирать уверовавшему в Христа, Жизнь всего мира! Отряси сон, возведи очи, да увидишь, какой тебя чести Господь там сподобил, и на земле не без памяти оставил для сынов твоих! Встань, увидь чадо свое Георгия, увидь кровь свою, увидь милого своего, увидь, кого Господь извел от чресл твоих, увидь украшающего столь землю твою, и радуйся, и веселись!»

Присоединяя свой голос к плачу киевлян об умершем князе, автор величественной и трагической летописной повести «Об убиении Борисовом» провозглашает: «Сей блаженный князь Владимир – новый Константин великого Рима, который крестился сам, и людей своих крестил. Так и сей сотворил подобное ему. Если прежде и пребывал в поганстве, скверной похоти желая, то после прилежал к покаянию, как апостол вещает: “Где умножился грех, тут изобилует благодать”. Если в невежестве какие-то согрешения свершил, то после рассыпался покаянием и милостынями, как глаголется: “в чем тебя застану, в том тебя и сужу”, как и пророк глаголет: “жив Я, Адонай Господь, не хотящий смерти грешникам, но да обратятся они от пути вашего злого!” Многие ведь праведное творящие, по правде живущие, погибают, но воздастся каждому по трудам и неизреченной радостью, кою да обретут все христиане».

Для русских авторов уже XI столетия Владимир был святым. И Иаков, и Иларион немало места уделяют обоснованию этой святости. Они напоминают, что крещение очистило князя от былых нечистот. Что в крещении рождается человек новый, и о делах именно его следует вести речь. Что величайшим и прижизненным чудом являлось само обращение Владимира. Что подлинно чудесной даже для христианского правителя была его щедрость к нуждающимся. К сожалению, убеждались не все. Два столетия в спорах греческого и русского духовенства подготовлялось прославление крестившего Русь великого князя. И вот уже в XIII веке, при Александре Невском, установилось повсеместное почитание Владимира – святого и равноапостольного. Признана была довольно простая вещь. Даже если бы вся мирская жизнь Владимира состояла из политических просчетов и Русь не выиграла бы от его правления вообще ничего – он дал Руси гораздо, неизмеримо больше. Дал христианскую веру. Что же, канонизация – не звание героя, выдаваемое за государственные заслуги. Предоставляет эту честь не государство. И даже, в конечном счете, не Церковь.

Но столь ли велики были просчеты Владимира? То, что таковые имелись, сомнений не вызывает. Иначе сама история ближайших по его смерти десятилетий пошла бы иначе. Но только ближайших десятилетий. Прочные основания, возведенные Владимиром, оказались настолько надежны, что даже кровавая распря его наследников не поколебала единства страны. Напротив, она стала прелюдией к новой ступени единения. Может быть, даже избыточной – и затем сменившейся удельным распадом. Но и в этом распаде сплоченная Владимиром Русь продолжала осознавать себя единым целым – политическим, этническим и не в последнюю очередь религиозным. Так не стоит ли вместо того, чтобы уноситься мыслью на века вперед, ставить князю в вину деяния ближних и дальних наследников, просчитывать упущенные возможности – трезво посмотреть на то, что именно он сотворил и оставил в наследство?

При Владимире Русь стала богаче и стабильнее, чем при его предках. На торговых путях, шедших через страну, установился мир, который княжеская власть уверенно защищала. Выросли новые торговые и ремесленные центры. При Владимире возникли – иногда и прямо его усилиями – десятки новых городов. Именно городов, а не просто огороженных градов. Владимир начал укреплять в стране законность – на основе уже не обычного права, а княжеского, государственного суда.

Ярополк правил, по сути, землями лишь полян и древлян. Владимир же объединил под властью Киева все восточнославянские племена, многих финнов и балтов. Русь Владимира не только многократно превышала размерами владения Ярополка – такое сравнение может показаться кому-то несправедливым (хотя почему?). Она превосходила и Русь Святослава, и Русь Игоря. Даже с учетом финального отпадения Новгорода. На всем этом огромном просторе за все правление Владимира лишь дважды против него вспыхивали мятежи. Конец правления был весьма драматичен – но предшественник Владимира и вовсе не смог удержать власть, а Ярослав не решился нападать на отца. Естественно, что вместе с территорией росло и население Руси. Но росло оно и на коренных землях. Свидетельство тому – устремлявшиеся (и устремляемые князем) на окраины потоки колонистов.