Император Николай II и заговор генералов - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Кобылин cтр.№ 89

Усевшись у небольшого четырехугольного стола, Государь стал внимательно слушать Н.В. Рузского. Последний, сидя против Императора, медленным голосом стал докладывать о всем происшедшем за истекшие часы и, дойдя до телеграммы генерала Алексеева с ответными ходатайствами старших войсковых начальников, просил Государя лично ознакомиться с их содержанием.

Затем Н.В. Рузский, отчеканивая каждое слово, стал излагать свое собственное мнение, клонившееся к выводу о невозможности для Государя принять какое-либо иное решение, кроме того, которое подсказывалось советами запрошенных лиц. В конце своего доклада главнокомандующий просил выслушать и наше мнение.

Мы с генералом Савичем, остававшиеся во все время этой сцены стоя, подтвердили в общем мнение, намеченное председателем Государственной Думы и поддержанное старшими начальниками Действующей Армии.

Наступило гробовое молчание.

Государь, видимо, волновался. Несколько раз Он бессознательно взглядывал в плотно завешанное окно вагона. Затем, встав и быстро повернувшись в нашу сторону, перекрестился широким крестом и произнес: “Я решился… Я решил отказаться от Престола в пользу своего сына Алексея!.. – Благодарю вас всех за доблестную и верную службу. Надеюсь, что она будет продолжаться и при моем сыне”…

Точно камень, давивший нас, свалился с плеч. Минута была глубоко торжественная. Поведение отрекшегося Императора было достойно всякого преклонения» (Данилов «Николай Николаевич»).

Вы заметили, что «Он бессознательно взглядывал в плотно завешанное окно вагона». Государь понимал, что это западня, из которой выхода нет. «Он, соединявший в себе двойную и могущественную власть Самодержца и Верховного Главнокомандующего, ясно сознавал, что генерал Рузский не подчинится Его приказу, если Он велит подавить мятеж, бушующий в столице. Он чувствовал, что тайная измена опутывала Его, как липкая паутина»… (И. Якобий).

А что значит «отчеканивая каждое слово, стал излагать свое собственное мнение», я сейчас поясню. «Как потом выяснилось своей настойчивостью в Пскове, генерал-адъютант Рузский заставил деликатного, обожавшего Россию, Государя отречься от Престола. Он позволил себе даже дерзко говорить: “Ну, решайтесь!”

Эти слова, после отречения, Государь передавал в Ставке Императрице Марии Федоровне, которая в Дании рассказывала мне об этом. Источник осведомления безусловно достоверный» (Кн. В.Н. Шаховской «Sic transit gloria mundi»).

Вот все – самое главное. В эти часы совершалась история перелома России. В эту минуту решилась судьба России и кончалась война. Государь обращает Свой взор на армию – в лице второго после себя вождя – Алексеева… Государь видит, что и здесь этот Его ближайший помощник – за общество и за Петроградский сброд улицы; узнает, что он против Него и что, без Его ведома, посылаются с мнением Родзянки телеграммы… Без него – генералы и Дума соглашаются, что продолжать с Ним войны нельзя… Без повеления Царя, без вопроса и приказа Вождя – Главнокомандующие заглазно указывают выход, берутся решать судьбу России. В ночь 2-го марта заговором попрано было все… Командующие, как и депутаты, презирая присягу, дисциплину, историю, боевую славу, – смеют вместе с обществом не только судить своего Государя и Вождя, но… советовать, требовать, просить… не все ли равно… отречься и освободить свой Престол и пост, и обезглавить Россию… И за что? – на каких основаниях?..

Мир не слыхал ничего подобного этому правонарушению. Ничего иного после этого, кроме большевизма, не могло и не должно было быть… Русский Царь предан. Предана вся Россия… Предана Армия, и она после этого тоже предаст. Следствием актов Алексеева и главнокомандующих – приказ № 1, беспрекословно выполненный тем же Алексеевым…

С ночи 2-го марта нет армии, нет и России. Ничего иного Государь не мог сделать, как отречься. Государь понял все, и Россия услышит Его суд в словах: «Кругом измена, и трусость, и обман».

Н. Павлов тоже пишет об этом: «1-е и 2-е марта 1917 года – важнейшие дни всей истории России, ее “быть или не быть”: Самодержавие – или социализм? Единое Царство – или республика? Победа – или поражение? Слава – или позор? Народная свобода при Монархии, или кабала социальная и экономическая? и, наконец: или тысячелетняя независимость России и самодовлеющий ход вперед, – или полная зависимость и… иго – в тысячу крат более тяжкое, чем монгольское, и владычество над страной алчных мировых сил. В те часы Христианская Россия дрогнет, отдавая надолго народ во власть дьявола… Непобежденным остается один Государь…

В час решения Государя совершалось таинство, а не политика, и напрасно летописцы упрощают момент отречения в эпизод.

Таинственность происходящего подтверждается тысячелетней историей страны, связью Царей с Православием и народом и актом помазанничества Богом, в которого еще по сегодня верит часть человечества. Перед этим прошлым и будущим Государь стоял один. Ни на одного Монарха еще никогда не ложилось бремя подобного решения, т. к. нет более великой и важной страны, как Россия…

В сопоставлении трех сил. Власти, общества и народа выступает яркая картина: велик, ясен и белоснежно чист облик носителя Власти.

Низменно, преступно и мрачно Общество» (Н.А. Павлов «Его Величество Государь Николай II»).

А архимандрит Константин писал об уходе Царя: «Теперь, с отказом от Царя, Россия отрекалась и от своей души… Забыв о Царе, Россия забыла о войне, забыла о Родине, забыла и о Боге». Россия «вообще перестала существовать, как некая соборная личность. Осталась рассыпанная храмина, в которой не могло ничего сплотиться достаточно стойкого ни для защиты Царя, ни для защиты Бога, ни для защиты Родины» (Архим. Константин «Памяти последнего Царя»).

Гучков и Шульгин в Ставке. Манифест Государя. Отречение в пользу Михаила Александровича

В этой главе я хочу коснуться того эпизода, уже после отречения, который Мельгунов в своих «Мартовских днях 17 г.» называет «Свитской интригой».

Я назову этот эпизод – последней попыткой (увы! бесплодной) преданных Государю людей помешать переслать телеграмму с текстом отречения Государя в Петроград и тем не допустить отречения.

После заявления об отречении Государь вышел из салона и вернулся в 3 ч. и передал две телеграммы: одну в Петроград, на имя председателя Государственной Думы, а другую Алексееву в Ставку. Текст первой гласил: «Нет той жертвы, которую Я бы не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой матушки России. Посему я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына с тем, чтобы Он оставался при Мне до совершеннолетия, при регенстве брата Моего Михаила Александровича».

Вторая телеграмма была следующего содержания: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына. Прошу всех служить Ему верно и нелицемерно».

Телеграмма в Ставку с текстом отречения была следствием ультиматума Алексеева, который, препровождая телеграммы главнокомандующих в Псков, закончил своим заключением, в котором были фразы «…умоляю безотлагательно принять решение», «…соизволите принять решение» и наконец – «Ожидаю повелений». Вильчковский пишет, что последняя фраза телеграммы Алексеева, «ожидаю повелений», вызвала в Государе чувство горечи, которого Он, несмотря на всю Свою выдержку, не мог скрыть». Государь понял, что это ультиматум Его вероломного начальника штаба.