— И это все?
— Да, все. С какой целью он проник в зону, мандрагора молчит. Но ты темная лошадка.
— Да, я тут без приглашения, только не надо брякать об этом, — мрачно сказал Валентин.
Он был раздосадован тем, что его секрет уже пустышка во рту чужака, который не знает ни русского, ни английского, а общается с ним — черт возьми! — с помощью какого-то каре мандрагоры…
— Когда князь узнает — а он узнает, что ты сыщик, тебе конец. Пока он думает, что шпион — я, но завтра я пройду через детектор лжи (Винченцо перекрестился), и все подозрения падут на тебя.
Монах оглянулся на дверь и сказал:
— Отсюда нельзя уйти.
Затем вообще перешел на шепот:
— Ты же видишь, это абсолютный сумасброд. Да, он гений, но он ненормальный. Дуче заповедного леса Хегевельд! Фон барон! Он же задумал, психопат, превратить свой гектар в копию Рая, а самому стать близнецом Бога. Его клуб бывших самоубийц задумал новую версию мира.
Монах округлил глаза:
— Слышал, как он сказанул: у меня Бог становится лучше…
Он перекрестил лоб.
— Гореть ему в аду!
— Но ведь он лечит безнадежных больных, — сказал Валентин.
— То же самое говорил профессор. Слово в слово: раз он поднимает людей из гроба, значит, ему дано свыше и Господь держит гордеца на руках, как младенца.
Монах вздохнул:
— Зачем Богу любить гордеца? Нам неведомо. Бог не отвечает глупцам. Не любопытствуй, предупреждает Ездра.
— Логично… Что ты предлагаешь?
— Не я предлагаю, а мой хозяин. Профессор велел сказать, что прощает твой маскарад, что искушение было слишком велико, когда ты увидел на снимке в паспорте собственное лицо. Эврика, вот пропуск в запретную зону. Кроме того, внушил мой хозяин, раз это случилось при участии мандрагоры, значит, все совпадения не случайны. И гроза, и деревья поперек дороги, и остановка в мотеле, и ваша встреча в баре, и сходство.
Монах припал к самому уху нашего детектива:
— У тебя есть только одно средство уцелеть в лапах этого черта — правильно читать книгу. Профессор велел передать секрет чтения. Держи первую страничку, я переписал специально для тебя десять строк.
Валентин взял лист бумаги и развернул.
Первая строчка выглядела так:
7??+№№»+===ЕНЁ!!///&__+JDSALО№№::::^^^ —;
Плюс еще девять строчек такой же бессмыслицы, идущих уступами абракадабры до нижнего края страницы.
— Бред сивой кобылы…
— На первый взгляд, заумь, но это не заумь. Завтра князь наверняка предложит прочесть, что здесь написано. Всего в книге двадцать две страницы такой же сплошной головоломки. Закорючки, буквы, цифры, треугольники, рисунки, вся эта абракадабра почти живая, значки вдруг срастаются, образуются новые буквы; читать ее можно только в состоянии транса.
— Как шаман?
— Вроде… так под кайфом поют рэп черные парни. Вот держи, это «Шлем Мандрагоры».
Монах вручил Валентину короткий овальный футляр из дерева.
С одного конца футляр был закрыт янтарной защелкой.
— Открой.
— Ты и открой.
— Мне нельзя. Небезопасно. Это твое.
Валентин открыл футляр, внутри ничего не просматривалось. Он опрокинул горлышко на ладонь и почувствовал холодную ткань. В руку выпал ароматный, но абсолютно пустой мешочек из синего шелка с затянутой шнуром горловиной. Размером с шапочку для душа.
— Что это?
— Это капюшон садовника. На языке братства его называют «Шлем Мандрагоры». Ткань настояна на вытяжках корня и обладает особенным свойством. Внешне все просто: капюшон надевается на голову до самого горла и затягивается снизу шнуром. Шлем погружает посвященного в транс.
— Это опасно?
— Профан, скорее всего, сыграет в ящик, но тебе ничего не грозит.
— Ты уверен?
— Только так ты сможешь читать книгу.
— С чего ты решил, что я посвященный?
— Это мнение профессора. Я лично думаю, что ты профан и чужак, но ему там виднее. Я подчиняюсь воле учителя.
— Если я темная лошадка, то почему он решил мне помочь с того света?
— Не знаю. Он сказал, что ты жених его дочери.
— Что за чушь?
— Парень, не грузи, а? Спрашивай сам у корня. Иногда дочерью профессор звал книгу. Так что можно понять его слова не так в лоб. Ты жених книги. Я уполномочен отдать тебе шлем Мандрагоры. И только. Шлем у тебя. Баста! Пока у тебя на голове эта штука, ты сможешь читать книгу, за которую князь заплатил огромную сумму. Кроме тебя, ее больше никто прочесть не сможет. Раз так, значит, пока ты будешь читать, с твоей головы, дружище, не упадет ни один волос.
— А когда прочитаю?
— А ты не спеши. Кто бы ты ни был, князь будет беречь чтеца, как зеницу ока.
Монах встал.
— Мне пора. Охрана уже засекла — меня нет в номере.
Два заговорщика прислушались к ночной тишине.
Дом для гостей забылся глубоким сном.
Валентин приоткрыл дверь, и только когда монах уже почти выскользнул наружу, притормозил рукой за рукав, и задал мучающий вопрос:
— Послушай, Винченцо, ты не слышал о парочке парней-близнецов, которых, по слухам, князь прячет в Хегевельде?
— Первый раз слышу.
— А профессор что-нибудь знал?
Монах отрицательно покачал головой.
И уже уходя, он вдруг прильнул к уху сыщика и шепнул:
— Князь считает, что книга садовника Мандрагоры — это рецепт приготовления Бога. Он чокнутый. Берегись!
Валентин закрыл дверь.
«Ну и ну, ваше сиятельство, не надорвитесь…»
Сбросил самурайский халат на диван… хотел уже, наконец, улечься в постель, как вдруг в голове его отчетливо прозвучал чужой голос:
«Эй, парень, спроси-ка у книги».
Валентин узнал: это был голос профессора из Турина.
«Как спросить?» — молча ответил он.
«Очень просто, надень капюшон».
Валентин помял в руках капюшон, потом, поколебавшись, надел на голову и чуть-чуть подтянул кончики двух шнуров слева и справа, затягивая горловину. Шлем мандрагоры был в самый раз, а сизый шелк так тонок, что Валентин прекрасно видел сквозь паутинную дымку синевы стол с футляром стоймя…
Он взял в руки страницу монаха и легко прочел первую строчку:
«Я должна тебя полюбить…»
Как сие понимать?