Пустошь. Дом страха - читать онлайн книгу. Автор: Блейк Крауч cтр.№ 57

Орсон оглянулся на меня, и я не поверил в то, что не замечал этого прежде. Он был в моих солнцезащитных очках! Прихватил их с приборной панели, когда мы одевались для этой прогулки по снегу? Я уже собирался крикнуть ему, чтобы он остановился, но затем подумал: «Твою мать, мы уже почти дошли!»

Даже прищурившись, я не мог надежно защитить глаза от сияния, поэтому зажмурился, и мне стало восхитительно. С трудом бредя вслепую по снегу, я думал, что просто закрою глаза на какое-то время.

Через шесть гигантских шагов я открыл глаза, чтобы проверить, где Орсон.

Его нигде не было.

Бросив чемодан, я выхватил из-за пояса «Глок» и огляделся по сторонам – ничего, кроме бесконечного гладкого снега с нанесенными кое-где холмиками.

– Орсон! – что есть силы крикнул я. Мой голос раскатисто разнесся над ослепительно-белой пустыней. – Орсон!

Ни звука; даже ветер утих. Я попытался отыскать следы брата в сугробах, но у меня тотчас же заслезились глаза, и соленые слезы многократно усилили жжение.

Внезапно я почувствовал, что кто-то подбегает ко мне сзади. Стремительно развернувшись, я направил пистолет в сторону машины. Снег искрился, девственно-нетронутый и пустой. От страха у меня засвербило в промежности. Белый «Лексус», наполовину погребенный в снегу, превратился в серебристую блестку вдалеке. В солнечных лучах ветровое стекло сияло, словно полоска слюды.

Орсон где-то здесь, решил я, разворачиваясь к бревенчатому дому. Он лежит в снегу, и мне достаточно будет лишь пройти по его следам. Меньше чем в пятидесяти футах впереди я увидел, как следы обрываются.

– Вставай! – крикнул я. – Орсон, я не стану стрелять! Ну же! Не дури!

Никакого движения. Подхватив чемодан, я сделал три шага, но тут меня осенила одна мысль. Присев, я разгреб вокруг достаточное пространство и, опустившись на четвереньки, принялся руками в перчатках рыть в тридцатишестидюймовой стене снега тоннель. И, к моему ужасу, мне это удалось. Во время бурана снег спрессовался, и теперь можно было прокопать в нем проход высотой чуть больше фута и шириной два фута, при этом внешняя поверхность оставалась нетронутой. Короче, Орсон мог незаметно перемещаться под снегом.

Выпрямившись, я зябко поежился. Следы впереди ничего не значат. Еще до того, как я дошел до того места, где они обрывались, и увидел брошенный чемодан, я понял, что Орсон может быть где угодно, совсем рядом, но невидимый под двумя футами снега.

Снова отбросив чемодан, я побежал, расширяющимися кругами, громкими криками призывая брата показать себя. Скоро силы оставили меня, и я рухнул на наши чемоданы, вернувшись туда, где заканчивались следы Орсона.

На грани слепоты, я опасался, что под онемением ног скрывается страшная боль, которая быстро оттает в тепле. Зажатый в руках «Глок» был совершенно бесполезен, и, смирившись с тем, что в настоящий момент преимущество на стороне Орсона, я поднялся на ноги и побрел через нетронутые сугробы к бревенчатому дому.

С трудом добравшись до бокового кармана промерзшей насквозь куртки, я достал ключ, который, по заверениям Орсона, должен был отпереть входную дверь. Воткнув в заледеневшую скважину, повернул его. Дверь распахнулась; волоча за собой чемоданы, я вошел в дом.

Я готов был поспорить, что уже много месяцев сюда никто не заглядывал. В воздухе присутствовал какой-то неуловимый запах, как на чердаке или в кладовке. Мое ослабленное зрение показывало внутренние помещения так, как если б они были погружены в полумрак. Пошатываясь от усталости, я прошел по каменному полу к окну, выходящему на юг, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда мы пришли. Хотя день уже близился к вечеру, солнце, клонящееся к скалам, по-прежнему светило ярко. В ослепительной бескрайней белизне ничто не двигалось, и я утешил себя мыслью о том, что, если Орсон попытается приблизиться к дому, я его непременно замечу.

Но затем мое внимание переключилось с брата на жуткое состояние моих ног. Я абсолютно не чувствовал их ниже коленей; наверное, именно такое ощущение испытывает человек с ампутированными конечностями, впервые вставший на протезы. Рассудив, что мне нужно тепло, я захромал по направлению к кухне.

Из-за снежной слепоты я видел окружающий мир в багровых тонах. В доме ничего не изменилось. Вдоль стен по-прежнему стояло несчетное количество книг, а в северной части гостиной находилась идеально устроенная кухня, которой недоставало разве что только действующей мойки. Двери в обе спальни в глубине коридора были закрыты, и когда я увидел их и маленькую копию Моне между ними, у меня внутри все оборвалось.

На табурете у входной двери стоял проигрыватель, а рядом лежала стопка грампластинок. Я бы включил музыку, но электричества не было, и тут до меня дошло, что до того, как стемнеет, мне нужно разыскать канистру с соляркой и запустить генератор.

Рядом с плитой я нашел то, что искал, – белый керосиновый обогреватель. Банки с керосином к нему я нигде не обнаружил, но, подняв обогреватель, услышал в баке плеск горючего, которого было достаточно. Притащив обогреватель в гостиную и установив его перед черным кожаным диваном, я нажал кнопку электрического стартера, и, к моему удивлению, обогреватель запустился с первой же попытки. В промерзшее помещение полилось тепло. Горячие волны ласкали мне лицо, и я начал снимать друг за другом свитера и куртки, сохранившие мне жизнь во время перехода от машины до дома.

Свалив одежду грудой на полу, я плюхнулся на диван, расшнуровал обледеневшие кроссовки и стащил их с ног. Снял задубевшие носки, штаны, спортивные брюки и, наконец, мокрое нижнее белье, прилипшее к ногам. Кожа ниже коленей приобрела восково-белый цвет. Я прикоснулся к мертвенно-бледным икрам, и хотя на ощупь они оказались холодными и твердыми, словно труп, плоть внутри по-прежнему оставалась податливой. Со ступнями дело обстояло значительно хуже. Концы пальцев посинели, а когда я пощипал пятки, то не почувствовал ни боли, ни вообще прикосновения.

Выглянув в окно и по-прежнему ничего не увидев в пустыне, я прошел на кухню. На столике стоял большой серебристый тазик, изнутри покрытый изморозью остатков муки. Я вышел на крыльцо и наполнил тазик снегом. Верхняя часть керосинового обогревателя представляла собой ровную железную пластину, расположенную прямо над сияющей оранжевой спиралью. Поставив тазик на пластину, я улегся на диван и стал наблюдать за тем, как снег тает.

Глядя на то, как белая кучка оседает, скрываясь в тазике, я не мог избавиться от неприятного чувства, что пребывание в этом доме разжигает у меня внутри что-то страшное. Мне казалось, будто я пришел на собственные похороны и стою перед гробом, глядя на свое безжизненное лицо, неестественное под фальшивым теплым цветом кожи. Никаких звуков снаружи, абсолютная тишина внутри, никакого движения в комнатах – у меня задрожали руки.

Меня не должно быть здесь. Все это очень плохо.

Снег растаял, затем над поверхностью воды начал клубиться пар. Протянув руку, я опустил в тазик палец. Вода оказалась горячей, поэтому я с помощью своих носков снял тазик с обогревателя и поставил на пол. Затем опустил синюшные ноги в воду, не в силах почувствовать ее температуру и даже плотность. Усевшись на диван, закрыл глаза и стал ждать, когда у меня оживут ноги. Об их возвращении к жизни возвестило покалывание в области от щиколоток до коленей.