Военно-духовные ордена Востока - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 44

Кийя Бузургу Умиду, покинувшему сей бренный мир в 1138 году, наследовал его сын Мухаммед ибн Бузург Умид (правивший с 1138 по 1162 год), который в свою очередь провозгласил наследником собственного сына – Гассана, тезку основателя ордена. Этот молодой человек отличался завидным красноречием и немалой энергией. Гассан сделал логический шаг в дальнейшем развитии низаритской ветви измаилизма. К этому его толкали не только собственные интересы, но и забота о судьбах империи крепостей. Времена безраздельного торжества низаритского ордена прошли. Орден изживал себя, утрачивая свой авторитет буквально на глазах…

И вот молодой Гассан из персидского семейства, не имевшего в своих жилах ни капли арабской крови, будущий глава измаилитского ордена, объявил себя… имамом низаритов.

Талантливый оратор и проповедник, отличавшийся необыкновенным умом, Гассан смог повести за собой измаилитов Аламутской долины, которая была дана ему в удел отцом. Слухи о появлении скрытого имама взволновали всех измаилитов, к негодованию низаритской «старой гвардии». Сам Гассан ибн Саббах – и тот никогда не дерзал называть себя имамом, довольствуясь титулами «даиса» и «худжжи»! А тут какой-то зеленый юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, пытается уверить старых воинов и проповедников, что он и есть имам, наместник Аллаха на Земле!

Негодование «старой гвардии» разделял и отец Гассана. Он двинулся в Аламут с отрядом фидаинов и арестовал Гассана.

Гассан незамедлительно «сотворил достойный плод покаяния».

Но далеко не все жители Аламута последовали его примеру. Некоторые продолжали упорствовать. Тогда отец Гассана перешел к крайним мерам. 250 сторонников Гассана были уничтожены фидаинами, а остальным привязали трупы на спины и в таком виде выгнали из крепости.

Гассан затаился в Аламуте под надзором верных людей отца. Но смирение было лицемерным, притворство никогда не считалось у измаилитов, и в особенности у низаритов, грехом. Как хищник, готовящийся броситься на свою жертву и вцепиться ей в горло, когда та этого не ожидает, он выжидал удобного момента. А его сторонники, оставшиеся на свободе, тоже не сидели, сложа руки. Как можно иначе объяснить то обстоятельство, что отец Гассана – в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, никогда не жаловавшийся на здоровье, – в одночасье помер, сделав престол державы низаритского ордена вакантным?

В 1162 году Гассан занял место своего скоропостижно скончавшегося отца и господина, войдя в историю под именем Гассана II Мухаммеда. Феодальное наследование уже прочно утвердилось у низаритов.

Со смертью Гассана ибн Саббаха движение потеряло харизматического вождя, создателя доктрины, безгрешного и недостижимого. То, что Старец не называл себя имамом, роли не играло – он все равно таковым являлся. Теологическая разница между трансцендентным «скрытым имамом» и вполне реальным «даисом» Гассаном ибн Саббахом для рядового низарита была не более существенна, чем разница между трансцендентным Святым апостолом Петром и величаво вещавшим от его имени («Мы, Петр…») папой римским («наместником Бога на Земле», «викарием Иисуса Христа» и т.д.) для рядового западного крестоносца описываемой эпохи (скажем, рядового члена ордена тамплиеров, который, как мы знаем, очень часто сравнивали – и продолжают сравнивать! – с орденом ассасинов, тем более что белые, с крестами и шапочками кроваво-красного «мученического» цвета облачения храмовников весьма напоминали белые, с кроваво-красными тюрбанами и поясами облачения низаритов, также считавших себя «шахидами» – «мучениками за веру»). И вот «живой Бог» перешел в мир иной. Низариты остались с доктриной, но без пророка. Разумеется, коллективное руководство представителей «старой гвардии» заменить имама не могло. Попытка Кийя Бузурга Умида – функционера-интригана, поднаторевшего в «аппаратных играх», опытного политика, но не богослова! – заменить собой Гассана ибн Саббаха провалилась. «Невидимая империя» низаритского ордена держалась лишь силой инерции, на крепостях и привычной дисциплине. Никаких перспектив на дальнейшее развития у нее не оставалось. И она непременно сошла бы со сцены исторического развития, если бы не гениальная (по своему) идея Гассана-младшего.

С первых же месяцев после прихода к власти в ордене Гассан развил бурную деятельность, проводя все свободное от молитвенных бдений и бесед со «скрытым имамом» время в совещаниях с комендантами орденских замков и крепостей.

Прошло два года, прежде чем наступил великий день.

В 17 й день месяца рамадана 559 года мусульманского летоисчисления (или 8 августа 1164 года от Р.Х.) со всех концов державы низаритского ордена в Аламут прибыли делегаты. Они расположились на площади, посреди которой стояло возвышение, украшенное четырьмя знаменами разных цветов – черным, белым, зеленым и красным (эта цветовая гамма по сей день остается излюбленной в вексиллологии мусульманского мира – и в то же время на капитулах-собраниях современных тамплиеров странным образом непременно зажигаются четыре ритуальные свечи – черная, белая, красная и зеленая).

День был ясный и нежаркий. Приятный августовский ветер веял над главной крепостью низаритского ордена, шевеля полотнища знамен.

На возвышение поднялись наместники орденских провинций и коменданты орденских крепостей.

В полдень из своей кельи вышел глава ордена Гассан.

Он был облачен в длинное белое одеяние, на голове – высокий белый тюрбан (в отличие от обычного красного тюрбана ассасинов). Гассан был высок, строен и красив. Яркие краски и скопление народа были необычны. Необычна была и одежда Гассана, ибо все привыкли, что вожди низаритов не показываются простым людям и предпочитают черные и серые одежды, подчеркнуто скромные, почти нищенские, подобные смиренным облачениям неимущих суфиев-дервишей – так повелел еще основатель ордена Гассан ибн Саббах.

Гассан-младший поклонился по очереди на все четыре стороны света. Затем он произнес речь. В ней он восхвалял Бога, который открыл врата милосердия и по щедрости своей даровал всем жизнь.

Затем он объявил, что некий тайный человек доставил ему послание от «скрытого имама», которое он и намерен прочитать.

Гассан действовал крайне осмотрительно. Он не поторопился сразу объявить имамом себя, проявив в столь важном деле разумную осторожность и исподволь готовя свою паству к новости, которая должна была ее ошеломить. Мало того! Как оказалось, послание «скрытого имама» было написано по-арабски – на священном языке Корана – языке, которого, однако, не понимал никто из ираноязычных присутствующих (ведь, как нам уже известно, излишняя образованность среди низаритов не поощрялась, и рядовому члену мусульманского ордена измаилитов священный язык написанного по-арабски Корана был понятен не более, чем рядовому члену христианского ордена тамплиеров – священный язык написанной на латыни католической Библии). Поэтому, прочтя послание имама, Гассан затем перевел его текст на понятный всем собравшимся персидский язык. Однако непонятность послания только усиливала его правдоподобие. Даже самому непросвещенному низариту было ясно, что раз «скрытый имам» – потомок пророка Мухаммеда, араба, то он, будучи и сам также арабом, естественно, должен писать по-арабски. В своем послании «скрытый имам» объявил своего верного слугу Гассана повелителем всех низаритов и приказал им всем беспрекословно подчиняться ему.