«Нормандия». Гибель флагмана эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Широков cтр.№ 74

Еще через несколько секунд относительная тишина была нарушена звоном и грохотом. Все находившиеся на борту судна незакрепленные механизмы, инструменты, подъемные краны, спасательные плоты, баллоны, детали коек и даже корпус светильника № 4, начали скатываться по палубам «Нормандии», разбиваясь об обшивку левого борта или вылетая через окна и иллюминаторы в воду.

Подобные звуки можно было услышать тридцать лет назад на просторах холодной Атлантики, возле айсбергов, которые дрейфовали южнее, чем ожидалось. Они исходили от «Титаника», когда его корма поднималась из воды незадолго до финального погружения. Это были звуки смерти.

Предсказание Юркевича, которое он пытался объяснить неприступным американским военным, не замедлило оправдаться. В 1:40 последний из трех трапов, соединявших «Нормандию» с причалом, обвалился и с грохотом разбился о борт судна. Почти одновременно с ним последняя из лестниц, оставленных прислоненными к носовой части, упала на землю. Теперь единственной связью с берегом были две сети, привязанные между правым бортом бывшего экспресса и причалом. В 2:15 по ней на берег выбрались последние поисковые партии.

В 2:37 утра, почти точно через 12 часов после того, как Деррик своей горелкой подпалил тюк со спасательными жилетами, «Нормандия» медленно легла на борт, в покрытое ледяной коркой мелководье дока. Возле нее оставалось лишь несколько человек. Среди них был капитан Джон И. Тукер, эксперт по подъему судов из компании «Мерритт, Чепмэн & Скотт» (МЧ&С).

В тот момент, когда гигантское судно в конце концов легло в воду на все 90º, наполовину погрузив в нее свои 11-метровые трубы, он заметил то, чего, казалось, не видел никто другой. О себе заявила естественная плавучесть, и судно немного приподнялось, удержавшись под светом прожекторов с берега на отметке в 79º. Тукер знал, что значили эти 11º: «Нормандия» «не хотела» перевернуться и не перевернулась, если бы ее не заставили. Этим можно воспользоваться, чтобы вновь вернуть ее в вертикальное положение.

Для всех тех, кто имел возможность наблюдать за падением «Нормандии», не было никаких причин надеяться на хороший исход. Они увидели, как великолепное когда-то судно превратилось в безжизненную развалину, в мертвого динозавра, попавшего в западню. В последние секунды падения нос «Нормандии» «прыгнул» к причалу № 90, из-за чего руль корабля, выбив пять бетонных свай, врубился под угол пирса № 88.

До войны, когда Патриция Нильсон была маленькой девочкой и жила в Коннектикуте, она любила вместе с родителями уезжать в Нью-Йорк на целый день. Особенно она любила участок пути, проходивший по Манхэттенскому шоссе Вестсайда мимо гигантских океанских лайнеров, стоящих в гудзонских доках, когда с них спускались пассажиры, прибывшие из Европы, или поднимались американские пассажиры, следовавшие на континент.

На обратном пути она часто видела прекрасные океанские суда ночью, когда их иллюминаторы сверкали как звезды, а на самых верхних палубах светились их имена, подобно большим театральным вывескам. Время от времени ей доводилось наблюдать полуночные отплытия, когда такси и большие лимузины выстраивались внизу под доками, пассажиры и носильщики толкали багажные тележки, пытаясь одновременно со всей толпой подняться на борт судна, и музыка плыла над шоссе.

Когда разразилась война, лайнеры один за другим исчезали от причалов, пока не осталась одна лишь «Нормандия». Патриция приходила полюбоваться на нее каждый раз, когда попадала на Манхэттен, потому что красивый корабль напоминал ей о беззаботных мирных днях.

«Если мой отец проезжал мимо “Нормандии” быстрее, чем пятнадцать миль в час, – вспоминала Патриция, – я громко протестовала». «Нормандия» уже стала своего рода символом для всего семейства Нильсонов.

«В тот день, когда “Нормандия” загорелась и опрокинулась, мы поехали посмотреть на нее. Никто точно не знал, что с ней случится и как скоро, поэтому хотели попрощаться с ней.

Как только мы завернули под мост, то сразу увидели ее громаду, лежащую на борту, а когда подъехали ближе, то заметили, что брандспойты продолжали поливать ее, пар и дым поднимался в прозрачное небо. Казалось, что мы подъехали к ней так близко, что могли коснуться ее.

Мое сердце разрывалось лишь от одной мысли, что это большое, красивое существо, такое высокое, гордое и величественное, лежало в дыму и грязи, смертельно раненное. Оно выглядело таким больным и беспомощным, и таким ужасным, что я заплакала и плакала, плакала…»

После трех автокатастроф на шоссе Вестсайда комиссар полиции Валентайн установил дощатый забор возле головной части причала, оградив его от внимания пассажиров и водителей, проезжавших мимо автомобилей. Но несколько первых дней после пожара «Нормандию» могли увидеть все желающие.

По сообщению «Нью-Йорк таймс», на следующий после пожара день на прилегающих улицах собралось около 30 тысяч зевак. Полиция, солдаты с винтовками и моряки теснили их к тротуару на восточной стороне 12-й авеню.

Тысячи конторских служащих, придя в то утро на работу в небоскребы Манхэттена, обнаружили, что из их окон превосходно виден несчастный океанский лайнер. «Это похоже на Эмпайр-стейт-билдинг, медленно раскачавшийся и упавший боком на улицу», – писал Джон Маклейн в «Джорнал-америкэн».

«Нормандия» покоилась на левом борту, подобно колоссальному киту, выбросившемуся на берег. Она лежала в доке наискось, из наполовину замерзшей воды торчал обнаженный бок судна. Огромные трубы каплевидной формы, которые когда-то поднимались выше эстакады шоссе, теперь были на одном уровне с водой, и их нижние ободки отделяло от грязной ледяной корки лишь расстояние в две-три ладони. На всеобщее обозрение раскрылось бульбообразное основание знаменитого носа.

Обширный, покатый бок парохода, грязный и серый, был испещрен царапинами. Трап с вычурной надписью красного цвета – торговой маркой «Френч Лайн» – лежал на голой стали по миделю судна, так и оставаясь прикрепленным одним своим концом к пассажирскому входу. Уродливо и неуклюже из воды поднимались два ее громадных четырехлопастных бесполезных теперь винта.

Внутри «Нормандии» царил невообразимый хаос. Проходы были до отказа забиты различным мусором, а в некоторых скопились груды тяжелого оборудования и легковесных переборок. Грязь начала просачиваться через открытые иллюминаторы, заполняя собой каюты и коридоры. Мебель, инструментальные ящики, спасательные жилеты и другие предметы бесцельно поплыли в коллоидном месиве.

По мере того как судно опрокидывалось, проходы превращались в норы, а шахты лифтов – в проходы. Сложный распределительный щит, установленный на стенах машинного отделения «Нормандии», теперь оказался «кверху ногами». Шикарные красные театральные кресла, привинченные к полу, висели сбоку. Двигатели и генераторы были более чем наполовину погружены в отвратительную грязную воду, уровень которой в машинном отделении поднялся за день почти на два метра.