Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Павличенко cтр.№ 30

Пока наш 54-й полк находился в дивизионном резерве, мы с ефрейтором Седых занялись разными организационными делами. Надо было принять пополнение, получить и осмотреть новые винтовки («трехлинейки» с прицелом «ПЕ»), изучить вверенный второй роте участок обороны. Тут бросалось в глаза то, что окопы вырыты неглубоко, не более, чем на 50 см, а траншей и ходов сообщения кое-где нету вовсе. Солдатам предстояло потрудиться, и нужны им были не «снайперки», а малые саперные лопатки. Командира нашей дивизии генерал-майора Т.К. Коломийца мы имели честь видеть утром 10 ноября. Он приехал на рекогносцировку местности, обошел позиции и строго указал на недостатки: плохо сделанные земляные укрепления.

Стрелковый взвод согласно штатам, установленным Наркоматом обороны 5 апреля 1941 года, – довольно большая группа людей: 51 человек. Командует им лейтенант, вооруженный пистолетом, у него есть заместитель в звании старшего сержанта с пистолетом-пулеметом («ППД-40») и посыльный с винтовкой Мосина (для связи с командованием). Взвод состоит из четырех стрелковых отделений, которые возглавляют сержанты (все они вооружены «СВТ-40»). При взводе существует минометное отделение (четыре человека вместе с сержантом плюс миномет калибра 50 мм). Я пишу об этом так подробно для того, чтобы сказать: ничего подобного в моем распоряжении не было.

Лейтенанты теперь часто командовали ротами и батальонами, что повелось еще с Одессы, где средний комсостав в подразделениях РККА обычно выбивали за две-три недели боев. О численности взвода в пятьдесят человек мне даже странно вспоминать: в разные периоды обороны Севастополя бывало примерно от двадцати до двадцати пяти бойцов, но почти никогда – больше. Пистолеты-пулеметы, которые солдаты называли автоматами («пистолет-пулемет Дегтярева – 40», позднее – «пистолет-пулемет Шпагина– 41») с барабанным магазином на 71 пистолетный патрон, бесспорно, являлись эффективным оружием ближнего боя, однако их в стрелковых частях в первые месяцы войны катастрофически не хватало. Кажется, примерно 25–30 «ППД-40» имели на вооружении только два взвода нашей полковой разведки. Миномет калибра 50 мм у нас вообще-то называли ротным, в полку их по штату состояло 27 штук. Но это – по штату…

В течение двух дней – 10 и 11 ноября – к нам в полк прибыло пополнение. По большей части это были люди из тех батальонов морской пехоты, которые спешно формировали в Севастополе в конце октября. Теперь они должны были встать в один ряд с нами, «разинцами», уже прошедшими горнило войны, и быстро освоить сухопутную службу. Они готовились сражаться с немецко-фашистскими оккупантами до последней капли крови, но плохо представляли себе эти будущие сражения. Те моряки, кто попадал в мой взвод, удивлялись особенно, и при нашем знакомстве иногда разыгрывались забавные сценки.

Так, четверо бравых молодцов в черных шапках-ушанках, флотских бушлатах и брюках, как говорится, «шириной с Черное море» ввалились в блиндаж и объявили, что направлены в подразделение старшего сержанта Павличенко. Я в тот момент перелистывала книгу Дорогого Учителя, изучая его пояснения насчет стрельбы в горах. Федор Седых, который вместе с тремя рядовыми проверял затворы новых винтовок, предложил им сесть. Они опустили свои вещмешки на земляной пол, не спеша уселись на лежанки, стали оглядываться, заметили меня, переглянулись и дружно заулыбались.

– Девушка, вы тоже тут служите? – спросил один из них.

– Служу, – ответила я.

– Вот здорово! – подмигнул он своим товарищам. – Это мы хорошо попали. Санинструктор просто замечательный. Честное слово, красавица – глаз не оторвать. Будем знакомы. Я – Леонид. А ваше имя?

– Людмила.

– Ну, Люда, не хмурься, будь приветливее с моряками. За нами не пропадет.

– Тогда придется вам встать передо мной по стойке «смирно» и доложить командиру о себе, как это полагается по Уставу.

– А где командир? – Леонид оглянулся.

– Командир я.

– Да брось ты, Люда, валять дурака. Что за шутки у тебя неуместные?..

Пришлось строго объяснить ребятам, кто здесь начальник. Сильно недоумевая, они все же встали по стойке «смирно», представились, как положено, и выслушали мое первое командирское наставление. Удивленное выражение не сходило у них с лица. Похоже, морпехи ожидали, что вот-вот досадное недоразумение разрешится, и присутствующие вместе с ними будут смеяться над этой нелепой – на их взгляд – ситуацией. Ведь не может же такого в нашей армии быть: женщина – командир снайперского взвода.

Впоследствии и Леонид Буров, и трое его друзей в боях проявили себя наилучшим образом. Конечно, за неделю обучения настоящими сверхметкими стрелками они стать не могли. Но первоначальные приемы обращения со «снайперкой» освоили и стреляли под моим руководством (я рассчитывала расстояние до цели и показывала им, как нужно регулировать барабанчики на оптическом прицеле) неплохо, особенно – при фронтальных атаках противника. Храбрые они были люди, и жаль, что Буров так рано погиб…

Хутор Мекензия, или «Лесной кордон № 2», находился на плоской вершине горы, поднимавшейся на 310 метров над уровнем моря. Его окружал лес с густым подлеском из обычных крымских кустарников: можжевельник, грабинник, «держи-дерево», кизил, шиповник. Усадьба егеря состояла из нескольких небольших одноэтажных строений, огорода и сада, примыкающих к ним. Старый господский дом, давным-давно превратившийся в руины, располагался недалеко от нее, но из-за деревьев был почти не виден. Случилось так, что позиции наших и немецких войск возле хутора стали узловым пунктом в третьем секторе Севастопольского оборонительного района. Он стоял на стратегически важной дороге, которая вела в долину Кара-Коба. Заняв ее, противник смог бы выйти в тыл защитникам города с восточной стороны. Кроме того, отбросив наши части далеко от хутора, немцы пробили бы себе путь и к железнодорожной станции «Мекензиевы горы», оттуда – на северный берег самой большой и длинной бухты, что предрешило бы судьбу города.

В первых числах ноября фашисты захватили сам хутор Мекензия, но дальше пока не продвинулись. Они накапливали там силы для нового удара. Советское командование считало необходимым выбить противника оттуда, и ожесточенные схватки за хутор шли в течение двух недель, практически до конца ноября 1941 года. Здесь бойцы и командиры 54-го имени Степана Разина стрелкового полка впервые пролили свою кровь за легендарный Севастополь. Случилось это на рассвете 12 ноября. Наш батальон вел бой на рубежах севернее хутора. Командир дивизии генерал-майор Коломиец приехал на командный пункт полка, чтобы наблюдать за сражением. Оценив обстановку, он поставил «разинцам» боевую задачу: утром 14 ноября атаковать фрицев, окружить их на хуторе и уничтожить, взяв этот пункт под свой контроль.

«Итак, первая наша серьезная контратака под Севастополем, – писал впоследствии комдив славной 25-й Чапаевской Трофим Калинович Коломиец. – Вся артиллерия третьего сектора открывает огонь по переднему краю противника и его ближайшим тылам в районе Черкез– Кермена (совр. село Крепкое. – Примеч. сост.). Я заранее перебрался на КП второго батальона “разинцев”, который наносит удар. И оттуда наблюдаю за атакой. Началась она успешно. Роты стремительным броском достигли первой линии немецких окопов. В течение нескольких минут противник смят. Пока вторая и третья роты преследуют гитлеровцев, мечущихся по лесу, первая перерезает дорогу Черкез-Кермен – хутор Мекензия. Начинается окружение хутора.