Жили-были-видели… - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Чачко cтр.№ 15

Однажды жили мы с одесситами в Сердоликовой бухте, у грота. В пятницу подвалило несколько феодосийцев, рассказали, что в выходные намечается большой сабантуй: одному парню исполняется двадцать пять лет – круглая дата. Мы приглашены, за нами вино, за ними – закуска. Ребята уже пару дней как отловили барана, отбившегося от стада, затащили его на вершину скалы (скала такая, что баран самостоятельно спуститься не может) и откармливают там в ожидании праздника. Ну что ж, в нашей кислородной подушке – двадцать литров, должно хватить.

В назначенный час вокруг костра собралась веселая компания, пили вино, закусывали шашлыком, пели песни под гитару. Уже далеко за полночь кому-то пришла идея достойно завершить праздник. Погрузили на надувные матрасы девчонок с горящими факелами, и с гитарой, на пару связанных матрасов, лег спиной, держа руки и ноги повыше, Инвалид, и компания торжественно отправилась вплавь вокруг мыса Слон в соседнюю бухту Барахту. Посреди этой небольшой круглой бухты, окруженной высокими скалами, из воды торчит вертикальная двадцатиметровая скала Стриж. На стену этой скалы и прыгнул с матрасов, стараясь не замочить руки и ноги, Инвалид и пополз в полной темноте вверх. Через некоторое время с верхушки раздались победные клики и посыпалось несколько камней, а вслед за ними и сам герой спустился в воду и поплыл к нам на пляж. В заключение Инвалид достал из плавок голубя, прихваченного сонным на скале, и торжественно запустил в небо.

Последний раз мы повстречались с Инвалидом в 77-м году, когда я показывал девушке Маше свои карадагские владения и в Сердоликовой бухте мы варили с ней кашу (с тех пор вот уже почти сорок лет она успешно занимается этим делом, иногда, правда, разнообразя меню). Инвалид спустился с горы, посидел с нами у костерка, поел каши и спросил, не знаю ли я, где феодосийцы. Я ответил, что, по слухам, они проводят тренировку где-то в районе горы Сюрю-Кая. Поблагодарив за угощенье и попрощавшись, Инвалид пошел точно по азимуту в направлении упомянутой горы, поднявшись от пляжа по вертикальному обрыву с большим отрицательным уклоном.

Если плыть на катере вдоль побережья Крыма из Феодосии в Ялту, ровную, слегка холмистую полосу песчаных, галечных и каменистых пляжей прерывают кое-где могучие скальные кряжи, выступающие мысами далеко в море. Мыс Хамелеон – желтая длинная ящерица – с открывающейся за ним полосой Лисьих бухт и примыкающей к ним бухтой Коктебеля, черная громада Карадага, длинные каменистые Коозы, поросшие кизилом и дубняком, за ними – приземистый уступ – десяток километров неприступного с виду скалистого берега без единого клочка зелени – мыс Меганом, «Большой Хозяин». Катер огибает мыс с торчащей над обрывом белой башенкой маяка – и открывается широкая судакская бухта. Городок прижался боком к обрывистой скале с генуэзской крепостью на вершине, дальше – гладкая вертикальная скала Сокол и мысы Орел, Капчик, Караул-Оба с новосветовскими пляжами, и дальше, к Ялте, Южный берег с мысами Кастель и Аюдаг.

Весь этот край я в свое время исходил пешком, оплавал и обнырял. Особенно часто и подолгу живал в Коктебеле, по большей части в бухтах Карадага. Так сложилось, однако, что долгое время незнакомым местом, белым пятном для меня и для моих друзей оставался район Меганома. Суровая, неприветливая красота этого места, безлюдье манили, но отпугивали слухи о каких-то секретных военных объектах со строгой охраной и об отсутствии на мысу источников питьевой воды.

Первый достоверный рассказ об обстановке на Меганоме довелось услышать однажды летним вечером на пустынном галечном пляже Сердоликовой бухты. Было уже темно. Мы сидели у костерка, попивали винцо из канистры, закусывали жареными мидиями и травили байки. Мы – это несколько друзей-одесситов, три девушки из Москвы – они стояли в соседней бухте Барахте и заглянули на огонек – и приятель из Питера. Услышав шаги со стороны входа в бухту, мы не очень обеспокоились – для визита пограничников было слишком поздно. Подошли двое под здоровенными абалаковскими рюкзаками, поверх приторочены гитары. Испросили разрешения остановиться рядом с нашей стоянкой, сбросили на гальку рюкзаки, откинулись на них, взяв в руки гитары, и дружно и ладно сбацали лихую песню. Позже, накормив ребят макаронами и налив вина, мы услышали их историю. Московские художники, выпускники Строгановки, сбежали из душной Москвы и бродили по Крыму в поисках свободы и сюжетов: «…так, чтобы людишек поменьше было…». В этих поисках забрели на Меганом, где прожили неделю в полном безлюдье, питаясь мидиями, рапанами и утоляя жажду водой из лужи от выпавшего один раз дождя да морской водой. Недели им хватило, чтобы снова приобрести вкус к цивилизации (во всяком случае, в ее карадагском варианте), но пейзажи Меганома произвели на них сильное впечатление.

Проговорили мы в ту ночь до рассвета обо всем – о Москве и Питере, о физиках и лириках, о Булгакове и Аксенове, об абстрактной и фигуративной живописи. Из тех разговоров запомнились мне два открытия: Илья Глазунов – кто угодно, но только не художник и на Меганоме можно, в принципе, жить.

Лева Шубин, мой друг и учитель в течение многих лет и один из лучших знатоков Карадага, тоже утверждал, что на Меганоме можно жить; более того, там в скалах есть родник, о чем известно местным рыбакам… Однажды мы с Жоржиком Зозулевичем плыли на рыболовном сейнере из Коктебеля в Судак (рыбаки подвезли нас попутно), и суденышко огибало мыс вплотную к берегу. Среди бурых и желтых выжженных скал Меганома можно было разглядеть одно небольшое пятнышко зелени, говорящее о наличии воды.

Все эти отрывочные сведения некоторое время накапливались, но не были востребованы, пока у нас имелось такое прекрасное убежище, как Карадаг. Но время шло, Коктебель становился модным, в летнее время очень многолюдным курортом. Карадаг же терял постепенно статус заповедника, ослаблялся режим пограничной зоны, и в тихие, чистые, ранее труднодоступные бухты хлынул разномастный поток отдыхающих. Дело дошло до того, что в Сердоликовой бухте был выстроен причал и катер регулярно привозил и выгружал толпы курортников. Пора было линять. Перебазировались в Новый Свет, в чудесную Царскую бухту, но этот райский уголок тоже был под угрозой и уже прогибался под напором враждебной цивилизации. И тут мы вспомнили о Меганоме.

В Судаке, в его юго-восточном углу, за речкой, под боком горы Алчак, приютилось странное поселение, известное под названием «Хутор». Довольно далеко от пляжа, магазинов и общепита, с привозной водой в цистернах, оно не привлекало курортников, зато там любили останавливаться небогатые московские и питерские интеллигенты и хиппи. Однажды весной, на майские праздники, мы с другом Жоржем встретились в знакомом доме на Хуторе. Жорж приехал в Судак из Одессы, а я – из Москвы. Целью рандеву был разведывательный поход на Меганом. Предприятие я несколько усложнил, привезя с собой трехлетнюю дочурку Агашу. Милая и гостеприимная хозяйка дома впала в панику, прослышав о нашем плане, и потребовала по крайней мере оставить ребенка на ее попечении, но мы были настроены решительно. Рано утром мы с Жоржем, с Агашкой в рюкзаке за спиной, вышли из дому и направились в сторону Меганома.