Ударом шпаги - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Бальфур cтр.№ 85

Признав справедливость его слов, я призвал на помощь всю свою выдержку и терпеливо подождал, пока сэр Джаспер переоденется и проглотит солидный обед; затем, вооружившись, мы отправились навстречу новому приключению, и сердце мое, помнится, колотилось в груди так, как никогда еще не билось с того дня, когда я стоял у волшебного колодца. Но таково уж человеческое безрассудство, и объяснения этому нет!

Несмотря на обуревавшие меня чувства, я тем не менее помню, как удивлялся поразительному количеству людей, заполнявших улицы, с деловитым видом сновавших между лавок и магазинов, точно трудолюбивые пчелы, — одни с рулонами тканей и прочих товаров, другие в кожаных фартуках, как те, что носят кузнецы и оружейники, а третьи и вовсе бездельники, занятые, казалось, лишь беззаботной прогулкой на свежем воздухе и демонстрированием своих нарядных костюмов, сшитых по последней моде. Впрочем, описывать все, что я видел, заняло бы слишком много времени; однако, хотя здесь было много интересного и необычного, сам город показался мне скучным и некрасивым по сравнению с шотландской столицей, и, за исключением постоянно меняющейся реки, высокой башни Тауэра, многочисленных дворцов и домов правосудия, ничем не привлекал меня, видевшего Замок из неотесанного гранита, темную воду залива Нор-Лох, Львиный холм и крутые улочки и переулки старого» Дендина «, как некоторые называют Эдинбург.

Пройдя быстрым шагом расстояние, отделявшее нас от цели нашей прогулки, мы вышли на тихую, заросшую травой улочку — самое подходящее место, как любезно заметил сэр Джаспер, которое только можно пожелать, если вам вдруг захочется сунуть кому-то нож в спину, не оставив при этом свидетелей. Дома здесь окружали высокие стены и сады, простиравшиеся до самого речного берега. И местность была довольно пустынной, если не считать тощей худой собаки, сидевшей на корточках и не известно, по какой причине, тоскливо лаявшей и подвывавшей в пустое пространство, чему сэр Джаспер положил конец, удачно попав камнем по ребрам незадачливого солиста. Саймон и маленький рыцарь укрылись в начале улицы, а я медленно пошел по ней, размышляя о смысле странного стихотворения, если в нем вообще скрывался какой-то смысл. Однако не успел я прошагать таким образом и нескольких ярдов, как ворота в некотором отдалении от меня отворились, и из-за них выглянула пожилая женщина. Серебряные волосы ее были аккуратно заправлены под чепец, а розовые щечки напоминали два спелых файфширских яблочка; и вообще, от нее веяло такой материнской добротой, что я, хоть и видел ее впервые в жизни, не задумываясь, пересек улицу и направился к ней. Она смерила меня взглядом с ног до головы, словно оценивая товар по его внешнему виду, а я с любопытством вглядывался в ее полную фигуру и веселое добродушное лицо.

— Добрая женщина, — сказал я, — я пришел в ответ на послание…

— Ну и стой там, где стоишь, — сказала она странным писклявым голосом, — пока не докажешь мне, что говоришь правду!

По счастью, я захватил с собой записку и протянул ее почтенной матроне.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Сэр Джереми Клефан, — не без некоторой гордости отрекомендовался я.

— Ты женат?

— Боже упаси! — пылко возразил я.

В ответ на это она слегка прыснула в кулак, не удержавшись от смеха, и жестом предложила мне следовать за собой, после чего провела в сад и закрыла ворота.

Мы обогнули невысокий уютный домик и вышли в более обширный сад, который простирался от истинного фасада здания до берега широкой реки и изобиловал роскошными куртинами, живописными зарослями кустарников и великолепными поздними цветами; на аккуратно подстриженной травяной лужайке перед самым домом журчал и плескался внушительных размеров фонтан. Вокруг дома росли фруктовые деревья, гибкие побеги дикого винограда и прочих ползучих растений оплетали замшелые камни древней полуразрушенной изгороди, а тишина и покой, царившие вокруг, делали это место похожим скорее на сельскую глубинку, чем на лондонскую окраину. Я обернулся, чтобы спросить мою проводницу, зачем она привела меня сюда, но, к моему немалому удивлению, она исчезла, оставив меня одного.

Опасаясь какой-нибудь ловушки, я выхватил рапиру — тот самый добрый клинок, что в прежние времена служил мне верой и правдой на суше и на море и висит сейчас на стене перед моими старыми глазами, стоит мне только поднять их от письменного стола, — итак, я выхватил свою шпагу и внимательнее пригляделся к дому. Это было деревянное двухэтажное строение с крыльцом, у которого росла высокая груша; из трубы на крыше вился легкий прозрачный дымок, но, кроме этого, никаких других признаков жизни не было заметно; все было тихо, если не считать мерного плеска воды в фонтане и пения малиновки, усевшейся на ветку рядом со мной.

— Mon Dieu! — пробормотал я про себя. — Что все это значит? — И, держа шпагу наготове, осторожно двинулся по широкой тропинке, усыпанной опавшими осенними листьями, поперек которой уже начали ложиться вечерние тени.

Неожиданно я натолкнулся на зрелище, показавшееся мне любопытным и заставившее меня остановиться. На тропинке передо мной сидели две жабы — толстые неуклюжие существа с бородавчатыми спинами и блестящими выпученными глазами, — находившиеся в довольно затруднительном положении. Они поймали большого дождевого червя, и каждая тянула добычу в свою сторону, стараясь выдернуть ее из пасти соперницы: то одна подтягивала слабину, то другая, ни в чем не желая уступать друг другу, изо всех сил упираясь вывернутыми передними лапками с крохотными перепончатыми пальчиками. Затем обе жабы потянули добычу одновременно на себя, так что несчастный червяк стал тонким посередине, но когда они увидели, что он вот-вот готов разорваться на две половинки, то сразу прекратили совместные усилия и вновь принялись тянуть червяка поочередно, продолжая свою игру во» все или ничего «. Они не обращали на меня ни малейшего внимания, и я с острым любопытством следил за их соревнованием. Внезапно все прекратилось. Одна из соперниц широко раскрыла пасть, чтобы получше ухватиться за свой конец добычи, и — хоп! — червяк моментально выскользнул у нее изо рта, извиваясь и пытаясь освободиться. Незадачливая жаба тупо уставилась перед собой, словно недоумевая, что произошло, но затем, глянув искоса на извивающийся конец червяка, прыгнула вперед; но было уже поздно. Ее более счастливая соперница оказалась чересчур расторопной, во мгновение ока проглотив червяка, после чего невозмутимо уселась, глядя на свою менее ловкую сестру, и я готов поклясться, что на ее физиономии была лукавая усмешка!

— Браво! — воскликнул я. — Все или ничего, такая игра по мне! — И, с трудом распрямив затекшую от неудобного положения спину, неожиданно увидел перед собой мадам де Шольц.

Она стояла, глядя на меня с удивленной улыбкой, и я заметил — в критические моменты человек замечает всякую мелочь, — что на ней было то же платье, в котором я впервые увидел ее, или, во всяком случае, похожее по цвету и покрою. Я уставился на нее долгим испытующим взглядом: по-моему, она еще более похорошела, фигура ее еще более округлилась, ее изящная головка еще более грациозно сидела на плечах, — короче говоря, из молоденькой девушки она превратилась в юную женщину, и очаровательную к тому же! Она, не смущаясь, вернула мне мой взгляд и заговорила первой.