– Но зачем господину коменданту рубить дерево? – по-прежнему не понимал флорентиец.
– Чтобы досадить мне, – очень серьёзно ответил Дракула. – Он вполне на это способен.
– Хорошо, – согласился юноша, всё ещё продолжая недоумевать, – я постараюсь найти дерево и никому не скажу, что это просьба Вашей Светлости.
– Вот и славно, – узник снова направился к креслу, когда вдогонку прозвучал вопрос:
– Ваша Светлость, но отчего же такая вражда с господином комендантом? Я никак не могу понять. Я уже месяц здесь и за это время многого наслушался. Господин комендант плохо отзывается о Вашей Светлости, а Ваша Светлость – о нём. В чём причина?
– Всё из-за моего кузена Матьяша, – отмахнулся Дракула, усаживаясь. – Я, как ты знаешь, не очень жалую его, а комендант – преданный слуга Матьяша, и мы с комендантом никак не можем сойтись во мнениях.
– Ну, если причина в этом… – Джулиано никогда не понимал людей, которые могут насмерть поссориться из-за политики, однако время от времени встречал таких и уже по опыту знал, что примириться в подобных случаях почти невозможно. – Тогда я вдвойне постараюсь сохранить тайну, – он пожал плечами.
* * *
Июль – месяц сенокосов. Трава на румынских равнинах не выдерживает летнего жара, начинает желтеть, и получается почти готовое сено – сухое, не запреет в стоге. Как крестьянам не воспользоваться таким обстоятельством! Однако запаздывать нельзя, ведь иначе трава, перестояв, растеряет все свои соки.
Рано утром выйдут косари – двое отроков и один седоусый старик в войлочной шапке. Старик посмотрит на желтеющее поле:
– Ну что, внучата, надобно скорей приниматься за дело, а то когда ещё дождёмся отцов-то ваших из ополчения.
Старик с внуками взмахивают косами, а следом идёт женщина с граблями, собирает траву в ровные ряды, и жёлтое поле постепенно становится зелёным, потому что под старыми стеблями всегда прячутся совсем молодые, которые, увидев солнце и почувствовав над собой простор, тут же начинают расти.
Влад, следуя со своей армией на север, к горам, то и дело видел справа и слева от дороги ровные ряды только что скошенных, досыхающих трав или уже собранные большие копны. Порой можно было заметить аиста, который невозмутимо прогуливался меж стогами и искал себе пропитание среди молодой зелени.
Косари провожали глазами войско, а меж тем с другого поля неподалёку медленно-медленно начинала отъезжать телега, приводимая в движение парой волов. На телеге колыхался высоченный, в полтора человеческих роста, ворох сена. Рядом с телегой шли две или три женщины. Та, что впереди, погоняла волов. Те, что позади, тащили на плечах рогатины и заодно следили, чтобы с воза ничего не свалилось. Рядом, бывало, прыгала маленькая девочка с корзинкой, наверное, полной земляники, собранной в ближнем лесу.
– Эх, когда же наши вернутся-то, – вздыхали женщины, глядя на армию, видневшуюся вдали, и провожая её долгими взглядами.
Владу казалось, что он видит всех этих стариков, детей и женщин, оставшихся в селениях, пока мужчины воюют, и разговоры тоже как будто раздавались в ушах, ведь угадать предмет всеобщих дум было немудрено.
«Крестьяне, даже собранные в Великое Ополчение, всё же не армия, – напоминал себе князь. – Они не могут ходить в походы в любое время, потому что полевые работы не отложишь и не отменишь даже из-за войны. Пока что старики, женщины и дети справляются сами, а дальше? Когда придёт время собирать урожай, ополченцев придётся отпустить по домам, потому что иначе даже половины урожая не собрать, а если его не соберут, то уже весной по всей Румынии начнётся голод, и не важно станет, кто кого одолел в войне».
Эта мысль не давала покоя, а тут ещё бояре почти взбунтовались, потому что всё не прекращали разговоров о том, что надобно съездить к Матьяшу и поторопить.
– Господин, мы не можем ждать короля долго, – твердил Войко, ехавший сейчас по левую руку от государя. – Ты ведь знаешь, что времени у нас только до конца июля, а дальше ополчения не будет, и останутся только те люди, которые служат в твоём войске постоянно.
– Тогда тем более обидно тратить время на разъезды, – ответил Влад. – Что мы можем сказать Матьяшу? Если он не желает присоединяться к моему войску, разве я могу заставить? Я уже говорил это не раз. Почему никто не слушает меня? Все упёрлись! – князь обернулся вправо. – И ты, Буриу, по-прежнему думаешь, что я должен слать к Матьяшу посланцев?
– Да, государь.
– Ты полагаешь, что мы не справимся с турками малой силой? – спросил Влад. – Мы будем отрывать от турецкой овчины по кусочку до тех пор, пока она не исчезнет.
– Турецкая овчина слишком велика, – твёрдо промолвил Буриу, опустив голову. – Она велика даже теперь, когда султан ушёл за Дунай. Господин, если истреблять турок по частям, такое дело займёт у нас время до самой зимы, а ведь походная казна почти опустела. Ты знаешь, что твоим людям надо что-то есть и пить. Коням тоже требуется корм. А ещё есть много других расходов. Неужели, государь, ты станешь брать у крестьян то, что нужно для войска, и не платить? Так делают турки, а мы не можем. А где же взять денег? Если война затянется, осенью подати начнёт собирать Раду, а не ты.
– Не напоминай мне о брате, – хмуро ответил Влад.
– Матьяш со своим войском нам очень нужен, – повторял Войко со своей стороны.
– Да разве вы ещё не уяснили, что к Матьяшу ехать бесполезно! – воскликнул Влад. – Войко, когда мы проезжали мимо виноградника, ты видел, что делают люди? Обрывают лишние листья и бесплодные отростки, чтобы лоза не тратила силы на то, что не принесёт плодов. Я говорю вам, что от Матьяша мы плодов не дождёмся. А вы бьёте меня по рукам и требуете – оставь, не обрывай. Нам надобно думать о том, что принесёт плоды для нашего войска.
– Господин, нам надобно закончить войну раньше, чем виноград созреет, – сказал Войко. – Буриу прав, когда говорит, что при пустой казне долго не повоюешь. А быстро победить без Матьяша мы не сможем.
– Дался вам этот Матьяш!
– Так, может, всё же съездить? – снова спросил Буриу.
– Нет! – отрезал князь.
Меж тем войско прибыло в Куртя де Арджеш – древний город в предгорьях, спрятавшийся среди лесов. Он являлся столицей Румынии прежде, чем Тырговиште и Букурешть, но главное – из этого города на север вела лишь одна дорога. Она тянулась по узким ущельям мимо крепости Поенарь прямо в венгерские земли. Если бы турки сюда нагрянули и исход битвы для румын оказался бы неблагоприятен, по этой дороге румынское войско могло отступить с наименьшими потерями. А если король Матьяш всё же решился бы прийти на помощь, то именно по дороге к Куртя де Арджеш ему удобно было бы пройти через горы, чтобы не столкнуться с турками раньше времени.
По приказу государя в древнюю столицу съехались также семьи бояр-жупанов, чтобы оставаться под защитой румынского войска, а с их приездом город ожил и преобразился – уже лет сорок никто не видывал здесь стольких вельможных особ за раз.