Цель номер один. План оккупации России - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Антонов cтр.№ 66

Непонимание сути цивилизационной революции, какую должна была бы осуществить наша страна, привело к кризису коммунистической идеологии. Советская элита все острее ощущала, что руководствуется устаревшими идеями и оказывается на обочине исторического процесса. Но революция, как говорится, подобна велосипеду, который либо движется вперед, либо лежит на боку, к стоянию на месте без внешней опоры он не приспособлен. Из-за отставания идеологии в стране начался застой, и СССР распался, не выдержав гонки, в которую он втянулся зря, по недомыслию своих «верхов» (не столько в военную, как принято считать, сколько в потребительскую). А за неимением передовой идеологии вновь ожила идеология старая, перелицованная дореволюционная, основанная на преклонении перед Западом (которое лишь укрепилось после фарса борьбы с космополитизмом в конце 40-х годов). Потому-то советским лидерам и был присущ тот самый комплекс неполноценности, о котором напоминали президентам США их советники. Российская элита и до сих пор лебезит перед Западом – как перед его общественным мнением, так и перед официальными властями. «А что подумают о нас на Западе, если мы…» (например, запретим проведение гей-парада в Москве, поступив вопреки их представлениям о «правах человека»)? И в этом – корень главных наших недостатков, бед и несчастий.

Не познав себя, нельзя найти себя – это справедливо как для отдельного человека, так и для народа. История России развивалась стихийно, вслепую, она нам неизвестна. Россия оказалась в худшем положении, чем Ирландия или Шотландия, народы которых после завоевания англичанами почти потеряли свои языки. У нас язык сохранился, но украдена история. В ее изучении бывали озарения, подчас гениальные, но не было системы. А ныне для России настало время сознательного движения к высокой цели. И воспитание национального достоинства может быть успешным лишь на этом пути.

Но обратимся к заботам дня сегодняшнего.

В известном в свое время фильме «Мертвый сезон» герой определяет, что есть главное в профессии разведчика: это – чувство собственного достоинства. Строго говоря, оно должно бы быть главным и в любой сфере человеческой деятельности. Не в меньшей мере, чем к отдельным людям, это относится и к народам. Так в какой же мере чувство национального достоинства присуще русским людям, гражданам России вообще и в данный конкретный исторический момент в особенности, и если оно сегодня недостаточно развито, то как можно его воспитать?

Ответ на данные вопросы важен не только для теоретиков, но и для власти. Ведь она будет чувствовать себя вполне прочной лишь в том случае, если поймет душу собственного народа и будет действовать соответственно народным чаяниям. Но нашим государственным мужам и в голову не приходит, что в их политике и самом образе мыслей что-то не так, не отвечает ходу истории, духу народа.

Но в чем же заключается этот русский менталитет, эта загадочная русская душа, в спорах о которой поломано столько копий и в среде нашей интеллигенции, и зарубежными интеллектуалами? При всей разноголосице мнений на этот счет можно все же выделить две крайние точки зрения, как бы продолжающие в современных условиях известные идеи «славянофилов» («почвенников») и «западников» (либералов) позапрошлого века.

АВТОРИТЕТЫ, УВЯЗШИЕ В ПРОШЛОМ

Оказывается, в кругах нынешних радетелей «русскости» большим авторитетом пользуется книга Н. О. Лосского «Характер русского народа». Ее автор, известный философ, был в 1922 году выслан из России и остаток жизни (а умер он в 1965 году в возрасте 94 лет) провел в эмиграции, не соприкасаясь с объектом своего исследования – русскими, живущими в России. (Да и до высылки он с ним имел не так уж много точек соприкосновения.) И книга его – это собрание мнений русских и зарубежных авторов о русском человеке, подогнанных под излюбленную идею сочинителя, высказанную в первой же фразе: «Основная, наиболее глубокая черта характера русского народа есть его религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра, которое осуществимо лишь в Царстве Божием» ^[24].

Своеобразной рецензией на писания такого рода можно считать мнение другого русского мыслителя, высланного в том же 1922 году из России, – ученого-экономиста, тонкого критика, богослова и священника Сергия Булгакова. Персонаж его книги «У стен Херсониса» (отождествляемый с самим автором) говорит о славянофильстве, что оно «разрушено с начала и до конца, от него ничего не осталось. Оно все было основано на идеологии Третьего Рима, православного царства, которое ушло из истории, а именно этого-то и не предвидели и не допускали славянофилы, с этим была связана их вера в миссию русского народа, более того, в его мессианство… даже во многих отношениях прозорливый и гениально одаренный Достоевский тоже устарел, представляет собой пример мечтательности отжившей уже эпохи… удалите из Достоевского «царя-батюшку», что же останется от его исторической философии? Или мечтательная идея народа-богоносца – безответственная фраза, слишком долго мутившая наши головы?.. как смел кто бы то ни было, хотя бы Достоевский, дать своему народу такое именование, на которое властен только Господь Бог! И как мы за это наказаны, как наказаны!… Это народничество разных видов у нас общая болезнь, затемняющая сознание. А между тем духовное состояние русского народа ужасное, и не теперь только, но и раньше не было иным, как свидетельствует нелицеприятная история… И это народничество усыпляло совесть, родило самодовольство, и самой опасной и вредной формой этого самодовольства было церковное» ^[25].

И действительно, жизнь вскоре показала, что русский народ-богоносец очень быстро превратился в народ-богоборец.

Какие же качества русского народа Н. Лосский объявляет наиболее важными, определяющими в его характере? Тут и гадать нечего, главы книги так и называются: «Доброта русского народа». «Способность русского народа к высшим формам опыта». «Свободолюбие». И прочая, и прочая, и прочая… Конечно, ученый признает, что русским присуща и жестокость, и другие мало приятные качества, но их он считает как бы оборотной стороной наших достоинств. А вы, читатель, знаете ли какой-нибудь народ, в характере которого не переплеталось бы хорошее и дурное?

А в чем же философ видит проявления той самой религиозности, которая, по его мнению, прежде всего определяет характер русского народа? В том, что крестьянин, войдя в избу, «прежде всего крестился, смотря на икону, и потом отвешивал поклоны всем присутствующим по определенному порядку, степенно, неторопливо» ^[26]. По средам и пятницам крестьяне постились. И далее в том же духе. Иными словами, за религиозность русских выдается их приверженность обрядовой стороне православия, а вовсе не соответствие их жизни и идеалов учению Христа. Об интеллигенции российской и говорить нечего, – она, как признает сам философ, космополитична и безрелигиозна, воспитана на идеалах, принесенных с Запада.