Дела адвоката Монзикова - читать онлайн книгу. Автор: Зяма Исламбеков cтр.№ 16

– Ну, и сколько же ты съел бананов? – с неподдельным интересом спросил Федоров.

– Сколько съел, сколько съел? – передразнил Монзиков. – Все, что съел – все и вышло. Понос был от этих бананов такой, что вам и не снилось. Спасибо гаишникам, которые останавливали фуры через каждые 30-40 минут. Как только машина останавливалась, так я бежал испражняться, затем к гаишникам, а потом опять в рефрижератор, жрать бананы.

– Дак зачем же ты их жрал, если тебя от них несло? – с недоумением спросил все тот же Румянцев.

– Так ведь халява же, ха-ля-ва! Понимаешь? – Монзиков поднял вверх указательный палец и отчаянно им погрозил.

– Действительно, чего же не жрать, если халява! Халява, брат, и в Африке халява! – и мужики начали, было развивать эту тему, но Румянцев и тут вмешался в разговор и Монзиков продолжил рассказ.

– За неполных четыре дня пути я сожрал три коробки бананов, ящик апельсинов, пять здоровых арбузов и несколько комплексных обедов в придорожных столовых. Причем, мужики, все это я жрал на халяву! – Монзиков не без гордости медленно, с достоинством окинул взором глотавших слюну гаишников. Затем он не спеша, закурил, и только после того, как в полной тишине выкурил половину папиросы, стал продолжать свой рассказ.

В тоже время раздался сильный звонок. Пора было выходить на плац для построения в физкультурной форме. Гаишники, словно дети, бросились к выходу из столовой с визгом и улюлюканьем.

Каждый пытался выбежать первым, чтобы пораньше оказаться в раздевалке и одним из первых среди опоздавших явиться на физкультуру. В результате образовалась куча-мала. Минут пять, а может и больше, гаишники, маленькие, толстенькие, обычно ленивые и сонные, пытались протиснуться в открытую дверь. Летели пуговицы и погоны, раздавались стоны и крики, кто-то кому-то угрожал. Когда же силы стали кончаться, и возня поутихла, первым из двери выскочил Звягинцев в разорванном кителе, с расстегнутой ширинкой, без фуражки, с мятой общей тетрадью в исцарапанной руке. Монзиков выскочил то ли четвертым, то ли пятым. Вид у него был еще ужаснее. Одно только лицо, или, точнее сказать – морда лица – была настолько помята, что могло сложиться впечатление, что сначала Монзиков пробежал дважды без остановки марафонскую дистанцию, причем оба раза – в армейском противогазе. Затем он был часов шесть-семь в русской бане. Одновременно им было выпито несколько литров водки, без какой бы то ни было закуски….

Усы, пшеничные и редкие, торчали как редкая щетина на зубной щетке, использовавшейся для чего угодно, но только не по назначению. Волосы на голове стояли как у панка. Левая щека непрерывно дергалась, из носа торчала большая зеленая козявка. Рот был широко открыт, а дыхание было как у паровоза.

Через 10 минут весь взвод, дружно опоздавший на физкультуру – из-за Монзикова, – стоял на плацу в таком виде, как будто занятие уже закончилось и все ждали команды «Разойдись!».

Юсупов, преподаватель физкультуры, пребывал в прекрасном расположении духа. Он даже не сильно расстроился из-за группового опоздания и реальной угрозы срыва итогового занятия. Предстояло на оценку сделать серию упражнений, после которых был запланирован 1000-метровый кросс. На турнике, кроме Зарецкого, никто не смог ни разу подтянуться. Все висли на перекладине и болтались как мешки с дерьмом. Зато Зарецкий повис и, слегка раскачавшись, лихо подтянулся полтора раза. Увидев бесперспективность затеянного, Юсупов решил перейти к кроссу, для чего взвод был разбит на 4 группы, которые стартовали одна за другой с интервалом в 30 секунд. Дистанция проходила вокруг главного здания, клуба и столовой. Бежать надо было по аллее со стрелками. Когда прошло 5 минут и никого не было видно, Юсупов начал беспокоиться. Спустя еще 10 минут преподавателя охватила паника.

Через 20 минут Юсупов был в кабинете начальника цикла Уциева и плаксиво докладывал об исчезновении целого учебного взвода. Через час весь центр искал пропавших.

Монзиков, оказавшийся в первой группе, уже на 2-ой сотне перешел с семенящего шага на спокойный, а, спустя еще 15-20 метров, – на медленную ходьбу. Сработало стадное чувство. Все, кто его рано или поздно догонял, замедляли шаг и дружно начинали ковылять рядом с Монзиковым. Когда было пройдено почти 250 метров Монзиков истошно прошептал: «Все, мужики! Больше не могу! Бегите без меня. Я пошел в подвал!»

В подвале находился большой спортзал с теннисными и бильярдными столами. Взвод, прореагировал на признание Монзикова по-своему. Все дружно, как один, поплелись за Монзиковым. Через пару минут не было свободного места ни на одном из столов. Везде валялись тяжело сопевшие, потные бегуны.

– Васильич! Слышь, чё хочу сказать-то, а? – почти шепотом спросил Курченко, – я, в натуре, так и не понял, а ты до Усть-Кутато доехал с корейцами, а?

– До Усть-Кута меня довезли. Я даже особливо и не заметил, т. к. все время либо жрал бананы, либо, ХА-ХА, икру метал. – Монзиков и остальные начали смеяться.

Каждое неверное движение болью отдавалось во всех частях тела. Все старались не шевелиться, но этого не удавалось никому. И когда боль неистово пронзала какой-нибудь участок тела, то смех моментально превращался в стон.

– От Усть-Кута до Омска я ехал в почтовом вагоне, лежа на здоровенных тюках. Какие-то кооператоры везли колбасу, сыр и соленые огурцы. Банановая история повторилась. Что интересно, в почтовый вагон я попал совершенно случайно. Я уже договорился с бригадиром поезда насчет купе и готов был плюхнуться на полку, но он попросил меня ему помочь и мы подошли к почтовому вагону. В тот момент, когда, открыв замок и отодвинув тяжелую дверь, я собирался принять от него здоровую коробку с колбасой, его по рации кто-то запросил. Он все бросил и попросил немного подождать его. Убежал. А я залез в вагон, развязал один из мешков и начал читать письма. Так зачитался, что не заметил, как закрылась дверь и тронулся поезд. Если бы в Омске дверь не открыли, то так и ехал бы я до самого Киева. С голода я не умер, но до сих пор не могу смотреть на бананы, колбасу и апельсины. От Омска до Ижевска я добирался вместе с раллистами, которых остановил на кольцевой дороге у Волочаевки. Ребята ехали из Семипалатинска в Киров и обратно. Я, когда Петровичу рассказал о своих приключениях, даже не ожидал, что он с готовностью помочь мне добраться, изменит маршрут движения. Наша колонна состояла из 9 жигулей разных моделей и 6 мотоциклов марки К-125 М, которые ломались через каждые 30-40 км. Все машины были спортивными, т. е. посадочных мест в каждой было по два. И куда бы я не садился, везде я был третьим. У меня до сих пор болит задница. А когда я вспоминаю г. Пугачево, то мне становится нехорошо. Дело в том, что от Пугачево до Ижевска целый час я ехал на мотоцикле с Емельяновым – серебряным призером прошлогоднего чемпионата страны по мотокроссу. Мотоциклы-то все были кроссовые. Пассажир сидит на самом верхнем кончике сиденья, которое было почти на уровне плеч водителя. Когда меня снимали с мотоцикла, то я мысленно с благодарностью обратился к Богу. Честно говоря, я уже не рассчитывал остаться в живых.

– Да, брат, тебе не позавидуешь! – задумчиво прошипел Петренко, который так и не отошел от кросса.