Невероятная история Вилима Мошкина - читать онлайн книгу. Автор: Алла Дымовская cтр.№ 114

Правда, вихрь есть на Танечке, Татьяне Николаевне Вербицкой. Но мысль заставить Танечку заняться серьезным бизнесом и выйти на тропу войны против Дружникова, как абсурдная, вызвала у Вальки легкий, печальный смех. Послать Татьяну Николаевну в крестовый поход, отомстить за невинно убиенного мужа, что может быть нелепее? Опять же Танечка живет себе мирно и красиво на Лазурном берегу, и, говорят, пользуется успехом у переселившихся туда нуворишей. И пусть живет. Валька управится как-нибудь без нее. Но как конкретно? Ее вихрь был последним, единственно доступным.

Тут Валька с досадой стукнул себя кулаком по темени и пребольно. Ах, он кретин! И не последний! И не единственный! Через мгновение, прямо в парадном вечернем костюме, Валька уже карабкался на табурет в прихожей, и вскоре со старых, до ужаса пыльных антресолей на пол полетел всяческий хлам. Грязные чемоданы, спортивные сумки, какие-то заплесневелые занавески, даже древняя бабушкина летняя шляпа. Должно же быть! Должно! Тогда, при переезде, он побросал все свои бумаги в пустую коробку из-под телевизора, и ничего не позволил выкинуть. Вот только куда же он это все свалил?

Через полчаса судорожных исканий, Валька обнаружил искомый предмет на дне набитого учебниками чемодана. Альбом удачи! Пожелтевший, с пропыленными страницами, но вполне читаемый и пригодный к употреблению. Да, конечно, вот оно – решение всех его проблем.

Валька уселся в прихожей прямо на пол, взял с полочки у телефона огрызок карандаша. Так, успешных «друзей» и тех, что уже в изрядном возрасте отметаем сразу. Интересуют исключительно безнадежные неудачники, такие, что давным-давно не на слуху, и вообще пропали с глаз долой широкой публики. Лучше всего из мира кино и искусства. Как же он раньше не сообразил? Дружников культурными делами и шоу-бизнесом в целом интересовался мало. Точнее, никогда вообще не интересовался. Не его это стезя. Если Валька что-то подобное затеет, он в худшем случае над ним посмеется. В лучшем не обратит должного внимания. Чем бы дитя ни тешилось. Лишь бы было довольно жизнью и Дружникову не мешало. А на каждом персонаже этой тетради, между прочим, самый настоящий вихрь. Просто давно заброшенный и растерявший удачу. Но паутина-то осталась! И нарастить ее будет парой пустяков. С Валькиным-то опытом концентрации для принудительных пожеланий! Эх, Дружников, Дружников! Все на свете есть палка о двух концах. Как же ты это забыл?

Валькин карандаш бегал по строчкам. Годен – не годен. Но только на сей раз никакой свободы марионеткам. И пусть не обижаются. Он, конечно, объяснит в свое время, зачем призвал их к новой жизни – должны же люди знать, чем рискуют, но на чистый и добровольный энтузиазм Валька более не рассчитывал. В этот раз все будет проще. В обмен на известную долю успеха непременно полное подчинение его планам. Кому не нравится, что же, второго двигателя он не допустит. Да и проболтаются вряд ли. О таких вещах обычно помалкивают, даже не очень умные представители рода «хомо сапиенс».

Итак, предварительный список готов. На первом месте у нас, («кто бы подумал!» – усмехнулся Валька) давний знакомец Рафа Совушкин, если еще не спился, конечно. Он вообще-то был ничего. Уж во всяком случае по сравнению кое с кем иным. Валька вдруг и пожалел, что двенадцать лет назад оборвал артистическую карьеру пирамидального Рафаэля. Так, далее. Илона Таримова. Да-да, ее он помнит. Черноокая красотка, столь сильно поразившая его приблизительно в шестом классе. Кажется, играла в слезливом телефильме про юношескую любовь, тогда казавшемся впечатлительному малышу шедевром отечественной кинематографии. Потом то и дело, опять-таки благодаря Вальке, мелькала в разных колхозных и бытовых драмах. После, естественно, исчезла с экранов напрочь. Сейчас ей лет тридцать восемь, не меньше. С одной стороны, все же женщина, с другой, именно слабый пол наиболее падок на медовую сладость успеха. Можно попробовать. Ага, это у нас писатель Грачевский, Эрнест Юрьевич. Неплохую фантастику сочинял, правда, не совсем научную. И, конечно, одно время был страшно популярен и знаменит. Постоянно печатался с рассказами в журнале «Знание – сила» наравне с братьями Стругацкими, появлялся в «Химии и жизни». А после переворота девяносто первого года был обвинен в сотрудничестве с органами на Лубянке, изгнан как сексот, опозорен и забыт. Еще бы, тогда Валька по уши погряз в Дружниковских предприятиях. Этому где-то должно быть около пятидесяти. Для писателя самый подходящий возраст. Вот еще, Василий Терентьевич Скачко. Ну и имечко! Неудивительно, что актерская карьера ему не удалась. Вечно юный революционер, герой-комсомолец и красный дьяволенок. В кино снимался со школьных лет. Говорят, дети-артисты редко потом продолжают успешно играть в фильмах и на сцене. Но не в этом случае. О, нет! Валька сего добродетельного пионера долго не отпускал, даже когда Скачко ему совершенно приелся. Совесть не позволяла. И как вообще он мог «подружиться» с таким типом? Слащавый парень, с темными, вечно прилизанными волосенками, подбородок, как корабельный киль, и маловыразительные голубые глаза. Зато лихо ездил верхом и здорово дрался кулаками в военно-патриотических эпопеях. Ну, были же времена! Валька сделалось весело. Впрочем, хорошо, что были. Теперь у него есть персонаж, который, хоть и в кино, но все же демонстрировал какой-никакой бойцовский дух. А если учесть, что Скачко актером был посредственным и местами скверным, то вдруг драчливые качества – это присущие ему самому черты? Такой бы пригодился. К тому же почти Валькин ровесник. Лет тридцать пять, или немного меньше.

Валька подвел итог. Верных четверо претендентов и еще штук пять в запасе. Эти запасные, правда, староваты, если вообще живы, но как крайний вариант пригодятся. Что же, главное обдумать, как правильнее выйдет для Вальки поступать далее.

Олег Дмитриевич Дружников сидел в гостиной своего загородного дома, огромной, как добрый кусок звездного неба, под собственным же портретом метр двадцать на метр восемьдесят. На портрете Дружников, облаченный в черный фрак и бабочку, выглядел менее свирепо и более облагорожено, чем в действительной жизни. Впрочем, художнику все же удалось передать во взгляде своего прототипа напряжение исходящей от него, нешуточной опасности. Самому Дружникову портрет нравился, хотя при посторонних он называл его не иначе, как «пустой мазней, но положение обязывает». В общем под этой «пустой мазней» он в данный момент и сидел. Вольно и живописно раскинув руки по пышным, диванным, золотистого шелка, подушкам.

Напротив Дружникова расположилась на низеньком стуле, почти что скамеечке для ног, симпатичная журналистка, молодая, но с уже устоявшейся, серьезной репутацией. А со стороны такого крупного еженедельника, как «Новый Негоциант», это было значимой характеристикой. Журналистка уже разложила ручки и блокнот (пользоваться диктофоном Дружников, в силу своей привередливости, запретил) и ждала приказа начинать. В углу маячил фотограф, готовил свет и аппаратуру, под бдительным, неусыпным оком Муслима.

– Ну, значит, пишите, – повелительно и неспешно начал свое интервью Дружников. – Родился я в городе Ставрополе. В семье, так сказать, интеллигентов-подвижников. Оба моих родителя закончили педагогический институт, и после самоотверженно и добровольно уехали учительствовать на село. Своими, подумать только, руками даже школу ремонтировали. Отец мой был учителем математики, от него и я, грешный, видимо, унаследовал способности. Очень скоро он сделался директором этой самой школы, и вообще, стал одним из самых уважаемых людей в районе. Но спустя год трагически погиб. Был зверски зарезан вечером у собственного дома алкашом-трактористом. Отец как-то вступился за его младшего сына, не дал этому опустившемуся пропойце отколотить ребенка. Но тот запомнил, затаил злобу, и решил, наверное, отомстить. Так мы с матерью и братом осиротели. Мать моя, Раиса Архиповна, слыла женщиной решительной и авторитетной, вскоре заступила место покойного отца и директорствовала в сельской школе почти до недавнего времени. В настоящий момент она отдыхает в Швейцарии, поправляет здоровье.