Железный Хромец - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 13

Надо ли говорить о том, что общие переживания, общие трудности и общие удачи очень сблизили двух молодых вождей. Если учесть еще наличие у них общих врагов, можно представить, какими тесными и взаимодоверительными стали их отношения.

Но не сама по себе эта дружба представляется главным чудом, возникшим в результате неожиданного свидания Тимура и Хуссейна в пещере святого отшельника. Больше всего поражало то действие, которое она оказала на характеры обоих вождей. Они, в это трудно поверить, не стремились к первенству одного над другим. Не секрет, что обычно дружеские отношения строятся по принципу явной или тайной подчиненности одного другому. Здесь имело место нечто иное. Нукеры Тимура не могли надивиться на своего господина. Нукеры Хуссейна пребывали примерно в таком же состоянии. И первые и вторые знали своих господ как людей предельно властных, не привыкших делиться даже малой частицей своего единоначалия. А тут спокойно пожертвовали по половине того, чем обладали!

Эта глава романа названа «Братья» только лишь потому, что Хуссейн и Тимур так стали называть друг друга. На самом деле между братьями, особенно на Востоке, никогда не встретишь настоящего равноправия. Чаще всего выше (и заметно выше) стоит брат старший. Иногда владетельный отец назначает наследником не самого старшего из сыновей, и тогда выше всех становится сын наследующий. Так, например, произошло в семье самого Тимура. Омар был его первенцем, но наследником должен был стать Джехангир.

Надобно еще отметить, что сближению барласского правителя и балхского эмира способствовало то, что они великолепно дополняли друг друга особенностями своих характеров.

Хуссейн был на несколько лет старше Тимура и происходил от более древнего и знатного рода. К чести Хуссейна надо сказать, что он не настаивал на своем превосходстве ни по одной, ни по другой линии. Жизнь в большом богатом городе способствовала некоторой его изнеженности и дала возможность получить образование. В небольшом его караване помимо всего того, что имелось в караване Тимура, присутствовали и два касса-хана, чтеца-сочинителя, к услугам которых он частенько прибегал в холодные дождливые ночи, проводимые у тлеющего костра.

Хуссейн любил женщин и был по этой части неуемен, как и все мужчины его рода. И если с Тимуром путешествовала только его жена Айгюль Гюзель, то эмир Балха прихватил с собой небольшой гарем, который делил со своим господином все тяготы метаний по горам и солончакам.

Отличался Хуссейн от своего нового друга и поведением. Был шумен, резок, принимал решения всегда быстрые и всегда окончательные. Это было бы невыносимо для его подданных, когда бы при этом эмир не стремился быть совершенно беспристрастным и справедливым. Тимур своей выдержкой, неторопливостью и обстоятельностью при расследовании спорных дел наилучшим образом дополнял его.

Только одна безусловно отрицательная черта была у балхского эмира – скупость. Досталась она ему в наследство от отца и, следовательно, от деда Казгана, который, собственно говоря, и жизни своей лишился благодаря ей. В свое время правитель Хуталляна Кейхосроу заманил эмира Казгана в ловушку, умело сыграв на этой его струне.

Самое неприятное в этой человеческой черте то, что она имеет обыкновение с возрастом неуклонно усиливаться. Но в описываемый нами период она еще не достигла таких размеров, чтобы омрачить вновь возникшую дружбу.

Прибыв в хорезмские степи, оба вождя скоро поняли, что святой отшельник Амир Халал, предсказывая им нелегкую зиму, ничуть не преувеличивал. И даже степями эти степи назывались зря. Это была настоящая пустыня.

Отыскав одинокий, вдалеке от всех дорог расположенный колодец, вожди решили, что здесь устроят свою стоянку.

Места были действительно пустынные. Когда-то поблизости проживало небольшое туркменское племя, пастухи которого пригоняли к колодцу свои отары на водопой. Но постепенно пески сожрали все пастбища, и туркмены куда-то откочевали.

То, что место столь пустынно, было хорошо только с одной точки зрения – безопасности. Но имелась и вторая сторона в этой ситуации: надо было как-то добывать пищу. Одной охотой две сотни человек не прокормишь.

Вначале съели всех запасных коней.

Потом Тимур и Хуссейн собрали все имевшиеся у них деньги и отправили двоих нукеров, Захира и Ибрагима, которому эмир доверял из своих более всего, в Ургенч на базар за продуктами. В этом был определенный риск, но на него приходилось идти. Два раза в месяц Захир и Ибрагим привозили в становище две арбы, доверху груженные лепешками и овечьим сыром. Они могли бы это делать чаще, но их путь был непрямым и запутанным, чтобы сбить со следа людей Текель-багатура, если они захотят проследить, кому это вдруг в безжизненной степи понадобилось столько еды.

Но и этого было мало.

Тогда Тимур предложил собрать всю чагатайскую одежду, что была в становище, обрядить в нее десятка полтора наиболее лихих воинов и отправить вверх по течению реки Аму, где можно было бы добыть небольшую отару овец.

Темны сумерки в зимней степи.

В шатре Хуссейна вокруг выложенного небольшими камнями очага сидят оба вождя и несколько ближайших помощников. Только что был выслушан рассказ Мансура и Рустема (дальнего родственника эмира) про их набег на зимующую возле Саята отару. Особенно похвастаться было нечем – четверо убитых воинов и два десятка не самых жирных баранов.

– Видит Аллах, если за каждого паршивого барана мы будем терять по воину… – начал эмир Хуссейн, но не стал заканчивать мысль. Всем и так понятно, что именно он хотел сказать.

– Вы были в чагатайских архалуках? ^[21] – спросил Тимур.

– Но пастухи нас не испугались, – развел руками Рустем.

– Неужели чагатайская власть настолько ослабела? – усмехнулся Хуссейн.

Тимур пожал плечами и стал внимательно смотреть в огонь. История была странная, и, стало быть, с выводами спешить не стоило.

– Может быть, Ильяс-Ходжа откочевал из Самарканда за Сырдарью? – осторожно высказал предположение Мансур.

– Что ты имеешь в виду? – обернулся к нему Хуссейн.

– Вчера Захир привез сплетни с ургенчского базара. Ходят слухи, что Токлуг Тимур захворал. В такой момент наследнику лучше находиться поближе к ханскому шатру.

Когда деловые разговоры были закончены, эмир Хуссейн послал за касса-ханом – пусть споет-развлечет, надо как-то разогнать тоску этого зимнего вечера.

В огонь подбросили рубленого камыша, пламя стало пожарче. Закутавшись в лисью доху, Хуссейн велел певцу начинать. Тот поклонился и сел к огню, осветившему его рябоватое лицо с жалкой, напоминающей сосульку бородой.

Задребезжали струны, задребезжал вслед им старческий голос певца:

Казалось, что Тимур внимательно прислушивается к словам касса-хана, но на самом деле мысли его были далеко отсюда. Где? В Хорасане? В Бадахшане? В Кеше? А может, в пещере у отшельника Амир Халала?