Полет орла - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пронин cтр.№ 2

Мелкопоместный владелец сельца Есемово Никита Степанович имел в собственности всего двадцать душ крепостных, однако был уважаем окрестным дворянством, а потому определился по выходе в отставку городничим ближнего городка Ржева. За городничество свое он получал небольшое жалованье. А все-таки оплачивать обучение сыновей в столь прославленном военном училище, каким являлся упомянутый шляхетский корпус, было ему не под силу. И тут благоволение цесаревича Павла Петровича к своему старому служаке (брату Никиты Степановича) заменило титулы и богатство большинства остальных кадетов. Сеславины обучались бесплатно.

Росли еще шестеро сестричек, находившихся под пристальной опекой матушки Агапии Петровны. По сути, несомненные бесприданницы. Но супруга Никиты Степановича тщилась и их судьбу решить счастливо, надеясь на хорошенькие личики дочерей и политесное воспитание, куда входили изящные манеры, умение танцевать экосез, игра на старых разбитых клавикордах да, разумеется, сносное лепетание по-французски. А сам Никита Степанович, будучи городничим, большое внимание уделял своей бедной деревеньке, трезво и кропотливо хозяйствуя, но сколько-нибудь значительных средств от нее не имел, хотя и к «недостаточным» помещикам не причислялся.

– Вот отобедуем и с Божьей помощью двинемся в Петербург, благо дороги еще не развезло, – говорил он. – Ночью мороз крепко прихватывает.

После обеда быстро собрались (гатчинский офицер торопился) и в двух кибитках повезли Петра, Сашу и Николку для приобщения к казенной судьбе будущих защитников Богом венчанной императрицы и православного отечества. Двое младших пока остались. Никита Степанович тоже поехал, захватив с собой «дядек» из дворни для услужения будущим офицерам.

Столбовая дорога была пока твердая, хорошо раскатанная санными полозьями. Лишь в полдень намокала от горячего солнца. Доехали из Тверской губернии до столицы империи в крайне короткий срок. Широко раскрытые глаза мальчиков высматривали в щель кожаного укрытия: повырубленные вдоль дороги боры, еще не сбросившие с игольных веток липкий снег, редкие деревни, иногда большое село либо городок с замшелым собором, с облезлой на пятиглавьях позолотой; наконец кое-где возникли чухонские мызы с чистыми коровниками – и как-то вдруг неожиданно помпезно вырос столб с двуглавым орлом, в навершии отливающий на свету серым металлом; и тут же полосатые будки, будочники в киверах и бараньих тулупах со штыковыми ружьями, с алебардами; по пришпекту едет выписанная из Вены карета, запряженная цугом шестью сытыми кобылами в дорогой сбруе, а на запятках холопы в кафтанах с позументом; хмурый офицер на высоком жеребце кутается в короткий плащ, скачет куда-то, неосторожно колотя по левому сапогу шпагой; набережная, окаймленная у пристаней гранитными парапетами, мостики крутогорбые над небольшими речонками и каналами… да как ахнет в глаза белый, в синих отливах и разводьях, необозримый простор Невы; а там в солнечных лучах золотой тонкий шпиль и золотой ангел Адмиралтейства, и еще на острове домище с колоннами, и множество немыслимо прекрасных домов вдоль Невы, а у Петропавловского равелина вмерзшие в лед грузовые баржи, да поставленный царствующей императрицей Екатериной Алексеевной конный монумент императору Петру Первому…

Артиллерийский и Инженерный шляхетский корпус находился на Петербургском острове и помещался в деревянных зданиях, обнесенных невысокой оградой. Там в камерах, как прозывались комнаты для повседневной жизни кадетов, они и спали. А обучались в классах для различных наук. Поступившие в корпус недоросли из дворянства (всего около четырехсот) разделялись по возрасту на три роты.

Корпус готовил офицеров для артиллерии и инженерных войск. Здесь в свое время обучались, например, с одной стороны – Кутузов, будущий избавитель России, а с другой – Аракчеев, будущий временщик и жестокий требователь субординаций и фрунтовых муштровок, беспощадный экзекутор своих крепостных и служащих по его ведомствам солдат, но и неустанно допекавший дисциплинарными требованиями офицерство, не принимая во внимание родовитость, титулованность, а иной раз возраст и заслуги. Через необычайное доверие, конфиденциальность и попущение генерал сей, особо приближенный к августейшим особам, имел чрезвычайную власть и при императоре Павле, и, как ни странно, при сыне его Александре Благословенном. Рассуждая же с чисто военной точки зрения, Аракчеев сделал очень много полезных преобразований и улучшений в российской артиллерии. Это признавали, хоть и терпеть не могли жестокосердого временщика, тот же Михайло Илларионович Кутузов, да и непремиримый строптивец, будущий геройский водитель войск Ермолов, служивший в молодые годы корпусным офицером. Получили образование в шляхетском корпусе многие славные в будущем военачальники и герои, но это к слову…

Директор корпуса генерал Петр Иванович Мелиссино встретил Сеславиных с добродушным видом (тем более что о приеме отпрысков бедного тверского дворянина договор состоялся с самим цесаревичем).

– Хоть и малы еще, а видно – молодцы будут, – не без лукавого намека заявил Мелиссино Никите Сеславину и подмигнул дежурному офицеру. – У нас подобру-поздорову встречают, а за излишнее озорство порцию розог виновникам сполна отпускают. Так что проштрафимшимся быть не советую.

И пошло, понеслось своим чередом обучение отроков во славу государства и армии Российской.

Батюшка Никита Степанович отбыл из Петербурга в Тверскую губернию, а сынки остались в гордом строгой надменностию своею стольном Санкт-Петербурге. Предстояло им постигать артиллерийскую и инженерную науку под усердным надзиранием своих учителей, людей почтенных, знающих свой предмет и с любовью передающих его своим ученикам. Тщанием генерала Мелиссино в корпусе расширено было преподавание общеобразовательных дисциплин, иностранных языков, а так же физической подготовки будущих офицеров.

Итак, братья Сеславины увидели Петербург, узнали фрунт и жесткое казарменное воспитание. За изучение военных наук взялись рьяно, и время полетело незаметно над классами, манежем и плацем.

Павел, и правда, часто наведовался в шляхетский корпус и будучи еще цесаревичем, и после внезапно умершей своей матери став императором Всероссийским. Поклонник военной системы прусского короля Фридриха II, он испытывал особую страсть к фрунту, маршировке «журавлиным шагом», к косам, пудреным буклям и ботфортам.

Искореняя ненавистный ему екатерининский дух, Павел приказал одеть войска в неудобные, куцые мундиры прусского образца, стеснявшие движения, но соответствующие достижению немецкой стойки и выправки. И по всей России, во всех гарнизонах и корпусах начался неистовый, неотвратимый, жесточайший период немецкой шагистики. Словно угрожающий бедой, раздавался везде рокот барабанов и визгливый свист флейт, перекликающихся иной раз зимой с змеиным шипением метелицы.

Как-то близко к Рождеству Павел явился в пристрастно наблюдаемый им шляхетский корпус. Выслушав рапорт офицера с неподвижным лицом, император обошел плац, манеж, классы и проследовал в жилые «камеры» кадетов.

От директора Мелиссино до дежурных офицеров, от почтенных преподавателей и побледневших кадетиков до последнего караульного солдата – все обратились в застывшие, будто оловянные фигурки. Павел вошел в одну, другую, третью камеры и, внезапно исказившись лицом, крикнул истошно: