Сквозь тайгу (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Арсеньев cтр.№ 68

Надо сказать, что в это же время и в тех же местах по изысканию железнодорожного пути работали две партии: одна под руководством инженера Мазурова, другая возглавлялась инженером Львовым.

Первоначально я предполагал идти от Хабаровска на Советскую гавань и в состав экспедиционного отряда пригласил профессора ботаники Савича и сотрудника Хабаровского музея Кардакова.

Позднее ассигнование денег вынудило нас перестроить весь маршрут в обратном порядке и разделиться на два отряда. Савич со студентами Высоцким, Каревым и Гончаровым должны были произвести обследование верховьев рек Немпту, Мухеня и Пихцы, затем перевалить на реку Хор и спуститься по этой последней до Уссурийской железной дороги. Я же с Кардаковым и студентом-геоботаником Кабановым должен был начать свое путешествие от Советской гавани, идти вверх по реке Хади к истокам реки Копи, потом через хребет Сихотэ-Алинь на реку Анюй, затем перейти на реку Хор, а с Хора на Пихцу и держать курс на Хабаровск. Словом, пока я буду работать на восточной стороне Сихотэ-Алиня, Савич тем временем устроит в указанных местах три питательные базы.

Сообразно этому плану и денежные средства были распределены на три части: 1000 рублей оставлена забронированной для отчетных камеральных работ по возвращении экспедиции; мой отряд, совершивший весь маршрут от моря до Амура, располагал 7060 рублями и отряд Савича – 4545 рублями.

Маршрут от Хабаровска к Советской гавани можно было начинать в любой день. Это направление давало целый ряд преимуществ, от которых мы теперь вынуждены были отказаться. Путешествие от моря к Хабаровску зависело не только от расписания пароходных рейсов, но и от других причин, которые нельзя было предвидеть заранее.

Казалось, будто все наладилось, но вдруг совершенно неожиданно выплыла новая неприятность. Совторгфлот грузы экспедиции вместо Советской гавани заслал на остров Сахалин. Ничего более не оставалось, как дожидаться их возвращения во Владивосток, чтобы со следующим рейсом их вновь доставить куда следует.

Обязанности между участниками экспедиции распределились следующим образом. Лично я взял на себя руководство экспедицией, подготовительные, организационные и ликвидационные работы, производство маршрутной съемки и обследование пути в колонизационном и естественно-историческом отношениях. Кардаков выполнял все поручения, связанные со званием помощника начальника экспедиции. Кроме того, на него же были возложены обследование охотничьего и промыслового хозяйства туземцев и фотографическая съемка в пути. Студент-геоботаник Кабанов собирал гербарный и почвенный материал и вел наблюдения по своей специальности.

Кроме научных сотрудников, в состав экспедиции еще входили туземцы. Я умышленно взял только одних орочей, потому что они знали хорошо окрестности и служили одновременно рабочими и проводниками; умели долбить лодки и управляться с ними на перекатах; снабжали нас рыбой и мясом. Ныне, оглядываясь назад, в прошлое, я вижу, что поступил правильно. Во время наводнения многие экспедиции потерпели аварии, только в моем отряде не было несчастий, и мы благополучно дошли до Хабаровска.

Я взял сначала девять туземцев. Троих я вернул еще с реки Тутто, двое должны были сопровождать Кабанова при спуске по реке Копи, а остальные четверо – Прокопий Хутунка, Федор Мулинка, Александр Намука и Сунцай Геонка – совершили со мной весь маршрут. Последние два работали со мной еще в 1907, 1908 и 1909 годах и имели награды от Русского географического общества.

По окончании экспедиции из Хабаровска во Владивосток они были отправлены по железной дороге, а затем на пароходе Совторгфлота к месту своего жительства – в Советскую гавань и на реку Нахтоху.

В пути мы должны были пересечь четыре горные складки и, следовательно, все имущество (походное, научное, личное) и продовольствие нести на себе в котомках. Поэтому с собой взято было только то, без чего никак обойтись нельзя. Все лишнее отброшено: был взвешен каждый золотник и учтена всякая мелочь.

Научное снаряжение состояло из фотографического аппарата, секундомера, бусоли Шмалькальдера, пикетажных тетрадей для съемок, дневников, гербарной папки, бумаги, маленькой рулетки, половинки небольшого бинокля, барометра-анероида, термометра-пращи, термометра для воды, минимального термометра, небольшой шанцевой лопатки, маленьких монолитных ящиков для образцов почв, почвенных мешочков, фотографических пластиной, ботанических ножей, цветных и обыкновенных карандашей, резинок и т. д.

Бивачное снаряжение составляли: комарники-палатки (по одной на научного работника и по одной большего размера на двух рабочих), тенты для защиты их от дождя, три алюминиевых котелка, входящие один в другой, с крышками (чайников не брали вовсе), козьи шкурки как подстилки для спанья, три топора и пр.

Походным снаряжением были: легкие дождевики и куски клеенки для укрытия котомок от дождя, веревки для увязки тех же котомок, поясные ножи, сигнальные ракеты для розысков заблудившихся людей, острога, инструменты для долбления лодок. Сюда же надо отнести огнестрельное оружие, состоящее из одной магазинной винтовки и одного дробового ружья, патронташи, запас пороха, дроби, ружейных гильз и инструментов для снаряжения патронов, рыболовные удочки, блесны и т. п.

Личное имущество каждого участника экспедиции состояло из легкого одеяла, двух смен белья, запасной пары унтов, полотенца, которое было использовано для лямок к котомке, мыльницы, зубной щетки, гребенки, игольника с нитками, кусочков материи для заплат и прочей мелочи.

Все имущество без исключения – как то, что отправлялось на питательные базы, так равно и то, что мы везли с собой, – было уложено в жестяные банки, запаянные и укупоренные в ящики керосинового типа. Такая упаковка очень удобна. На базах продовольствие предохраняется от расхищения грызунами, большие звери тоже боятся шума, издаваемого жестяными банками, да и в походе в ненастную погоду оно не нуждается в укрывании брезентами.

На базах груз хранился в особых амбарчиках на сваях, сделанных из накатника и крытых древесным корьем. Места для баз были заранее указаны. Пройти мимо них мы не могли. Туземцы по целому ряду мелких, едва заметных признаков сразу определяли их местонахождение.

Первого июня я закончил последние формальности, подал телеграммы и в три часа дня взошел на пароход «Син-пин-ган».

Когда закончилась погрузка лошадей для геологической экспедиции, направляющейся на остров Сахалин, были уже полные сумерки; накрапывал дождь.

В девять часов вечера «Син-пин-ган» снялся с якоря и вышел в море. Несмотря на ненастье, пассажиры еще долго находились на палубе и любовались Владивостоком, который при вечернем освещении действительно имел эффектный вид. Дома города, расположенные по склонам гор, взбирались до самых вершин, отчего все сопки казались иллюминованными. Множество огней как бы повисало в воздухе, они расходились, перемещались, сливались вместе – и все разом отражались в воде.

Когда «Син-пин-ган» вышел из бухты Золотой Рог, красивая панорама исчезла, и пароход очутился в непроницаемой тьме. На небе не видно было ни звезд, ни луны; шел мелкий дождь. При слабом свете, который вырывался из иллюминаторов, виднелись иногда темные силуэты матросов, проходивших по мокрой палубе, и вахтенный начальник на капитанском мостике. Утомленный за день, я спустился в свою каюту и постарался забыться сном.