Тайны петербургских крепостей. Шлиссельбургская пентаграмма - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Синельников cтр.№ 27

– Святой Грааль, – прошептал Морозов.

– Что ты сказал?

– Это так, не о том. Продолжай, – поспешно закрыл ладонью рот Николай.

– Так вот, я просто Учитель. Мастер, если хочешь, который должен передать своим ученикам те знания, что он приобрел за свою жизнь. Вот ты спросил, как слушать звезды? Это знания, друг мой, и они не дарятся, как цветок с полей. Они получаются в процессе долгих бесед, выращиваются, как тот же цветок. Знания звезд и знания земли, знания небес и знания времени. Многие знания могут получить люди, если не будут постоянно куда-то бежать, если научаться цедить их по капле, а не пить из ковша большими глотками. Жажда утоляется только, когда она есть. А ты приходи. Тебе ведь некуда спешить, – Иисус опять улыбнулся, – Приходи. Коли нашел… Но помни, от многие знания – многая скорбь.

Потом он встретился с Христом еще раз. И еще. Имел с ним долгие беседы о том, как тот проповедовал свое учение, как помогли ему братья ессеи из общины Сынов Света во главе с Иоанном Крестителем, и двое самых верных из них Симон и Одрюс. Долго беседовали они о людской темноте и неблагодарности, о казни и «воскрешении», о жизни. Морозов запомнил его таким, каким он был в их беседах. Внимательным и спокойным. Про себя он называл его магистром оккультных наук, а в душе уже знал, что напишет о нем большую книгу. Даже не о нем, а о том, как он жил. Хотя назовет ее кратко ― его именем «Христос», дав подзаголовок «Новая хронология классической и христианской древностей в связи с эволюцией оккультных наук и развитием техники». Он впрямую спросил Иисуса об этом и получил в ответ разрешительный кивок. Наконец в последней беседе Николай не удержался:

– Иисус, могу я задать тебе два вопроса?

– Отчего нет? – спокойно ответил тот.

– Среди своих тебя звали Никола. Почему?

– Потому что я победил. Победил тех, кто хотел смертью моей задушить учение мое. Я ответил?

– Да. Тогда второй вопрос. Почему ты ушел сюда, на север?

– Потому что здесь покой и воля… Ты ждешь еще ответа?

– Если не хочешь не отвечай.

– Потому что здесь хранилище тайных знаний и тайных обрядов…

– Это все?

– Имеющий глаза – да увидит…

– Ты знаешь ключ от тайны музыки сфер?

– Я не бог… Но, познавая мир, ты познаешь себя… Прощай Никола.

– Прощай, – Морозов понял, что путь ему указан.

Вернувшись в каземат, он засел за книги. Еще раз поднял всю богословскую литературу, еще раз перечитал пророков, еще раз пересмотрел свои взгляды. Бумага покорно принимала его мысли. Мысли о том, что создатели Священных писаний шифровали в их тексте описания астрономических явлений. Он выводил стройную теорию возникновения и развития христианской цивилизации, обязанной своему развитию обществу посвященных, хорошо знакомых с астрологией. Посвященные создали священные сочинения мировых религий, воспринимающиеся «профанами» как рассказ о реальных исторических событиях. Посвященные зашифровали в них пути к постижению мироздания, а главное, ― пути к пониманию музыки вселенной.

При общем взгляде Морозова на историю как на колоссальную фальсификацию он старался показать, что священные тексты есть ключи, которые одни «посвященные» оставили другим «посвященным».

Строчки и мысли ложились одна к одной, выстраиваясь в стройную картину. Он проинтерпретировал аллегорически и с астрономически-астрологической точки зрения все библейские события. При взгляде на результаты сразу можно было понять, что вся мировая «хронология» не верна. И он решительно отверг ее. А снявши голову по волосам не плачут. Следующим стал к его любимый и уже рассмотренный им «Апокалипсис». И он уверенно сделал вывод: «Апокалипсис» рассказывает об астрономических явлениях. О танцах звезд и звездных зверей. Выяснилось, что в таком случае, если верить или хотя бы придерживаться его версий, придется отменить всю мировую хронологию. И Морозов ее отменил. А заодно и историю, источниковедение, археологию… Он искал ключи к тайне. К тайне свитка старого еврея из крепости Замостье.

Тайна уходила сквозь пальцы, просачивалась как вода в песок. Он делал все, что мог. Даже его соратники по Шлиссельбургскому заточению научились путешествовать в пространстве, летая от планеты к планете, от звезды к звезде. Вера и Михаил Фроленко, после того, как многих их товарищей отправили на поселение в Сибирь и на Сахалин, еще более углубились в познание загадки свитка. Теперь они открыли для себя пути в прошлое и будущее. Троица так же легко, как путешествовала в пространстве, перепрыгивала через годы. Не остались в стороне от полученных знаний и оба унтер-офицера, открывшие им секрет Шлиссельбургского старца, узника камеры номер три. Они даже помолодели и расправили плечи, потеряв часть седины и старческих морщин. Сказывался побочный эффект от странствий в прошлое и возвращения назад. Впрочем, эффект этот давал о себе знать на примере всех, прикоснувшихся к чудесам свитка.

Сам Морозов престал харкать кровью, навсегда забыв о расшатавшихся зубах и скоротечной чахотке. Он удивлял приезжающих жандармов белозубой улыбкой. Фроленко, более чем кто другой, испытавший на себе страшные последствия заключения в Алексеевском равелине, здоровел на глазах. Он попал в Шлиссельбург, страдая цингою, ревматизмом и чем-то вроде остеомиелита, так что долгое время не владел рукой и был совершенно глух. Казалось, ни одна система органов не осталась у него не пораженной каким-нибудь недугом. Через некоторое время его было не узнать. По двору крепости ходил дюжий украинский хлопец с окладистой черной бородой и лопатой в руке, поставивший себе цель превратить бесплодный пустырь внутреннего двора крепости в яблоневый сад и почти достигший ее. По весне весь двор вокруг собора Иоанна, все аллеи у красных стен Зверинца и даже внутренний дворик цитадели и узкая полоса вдоль внешней серой стены крепости и свинцовой Ладоги покрывались белой пеной яблоневого цвета. В тюрьме, кроме того, его ум усиленно заработал, и насколько в жизни он был практиком, презирающим всякую отвлеченность, настолько же в заключении стал метафизиком. Он, этот рационалист, неожиданно для всех, пересмотрел свои убеждения, начиная с религиозных. Наконец, поборов сомнения, Михаил уверенно изрек после одного из путешествий к Христу, что бог безличный, бог отвлеченный, бог в смысле Идеи истины и добра, мировой души не дает ему удовлетворения. Подумал и так же неожиданно добавил, повергнув всех в оторопь, что он хотел бы бога, каким он нарисован в наивных иконостасах деревенских храмов. Бога в виде седого как лунь старца, сидящего на облаках и благосклонно взирающего оттуда на мир… Морозов тогда быстро перевел все в шутку, но больше с собой Фроленко на беседы с Христом не брал. Они уже и так вызывали удивленные взгляды офицеров тюремной команды и ожидали со дня на день рапорта в Петербург об их странном поведении и не менее странном внешнем виде и улучшающемся здоровье.