Перевозчик - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Батов cтр.№ 82

– Да, да, правильно, – наконец, все-таки сумев вздохнуть, с трудом произнес Дик.

Николай отлично понимал, что такие люди, как Дик, признают только силу, поэтому во время своих вопросов, сидя у него на спине, не переставал больно колотить по загривку. Вес его для Дика был не обременительным, и тот попробовал высвободиться и вырваться, что почти удалось, но Николай, снова заломив руку, удержал его в прежнем лежачем положении и грозно предостерег: «Если, сука, еще дернешься, руки уже начну ломать, а это, тварь, поверь на слово, процедура не очень приятная». Не переставая бить, Николай поинтересовался у пострадавшего мужчины, как его зовут, узнал, что тот Леон, и спросил:

– Ты слышал, Леон, как оскорбительно о тебе отозвался Дик? Что на это скажешь, это правда или он врет?

Леон возмутился:

– Конечно, врет, мы с этим жуликом были знакомы только час, познакомились в пивной, потом зашли в магазин, я взял две бутылки водки, закуску и пошли пить в лес. Откуда он обо мне что-нибудь может знать… Как только не стыдно говорить такое?

– Скажешь тоже, Леон, – стыдно, такому ничего не стыдно: ни оболгать, ни оскорбить, ни ограбить, ни побить. Он поймет только тогда, когда ему больно, причем больно должно быть долго и мучительно, только так его можно перевоспитать. Давай-ка займемся этим, ведь это дело благое, и пусть не обижается, когда поймет, нам же спасибо скажет. – Николай говорил, понимая, что слушают оба. – Ну-ка, Леон, стегани-ка его ногой куда-нибудь под ребра, да побольнее.

Тот со словами «это я с удовольствием» прямо с разбегу ударил, похоже, раньше он никогда этого не делал, поэтому остановился и с интересом на него посмотрел, оценивая результат. Дик поморщился и зло сверкнул глазами. А Николай, поощряя, сказал Леону: «Ну чего встал-то, давай, давай, продолжай, воспитывай!». И тот пнул его еще пару раз, но уже как-то лениво и нехотя, без вдохновения.

«Совсем не мстительный товарищ попался», – даже подумал Николай.

Но «воспитывать» – то надо, и Николай решил, что пора убедить этого громилу в бесперспективности сопротивления. Он позволил ему встать и сказал: «Чтобы ты убедился в своей слабости и моей силе, разрешаю попробовать подраться со мной. Я не обманывал, когда говорил что я ангел. Наш справедливый бог, прежде чем послать к вам на Ялмез, наделил меня силой и хорошенько потренировал. Он предупредил, что такие, как ты, начинают понимать только после долгих побоев, и он говорил: «Бей до тех пор, пока не подползет к тебе на брюхе, как нашкодившая, трусливая собака к хозяину, – только тогда он поймет!».

Бандит смотрел на Николая и видел, что сам он был на две головы выше и раза в три грузнее. В его мозгах никак не могла закрепиться мысль о странной самоуверенности и силе этого чудаковатого, хиленького моралиста, он не мог поверить в это. «Как же так, – думал он, глядя на него, – да не может этого быть!»

Они стояли друг против друга, Дик снова размял мышцы и принял боксерскую стойку. А у Николая, наоборот, поза была какая-то совсем не воинственная, он опустил плечи, отвернул голову и с увлеченным видом рассматривал грача, севшего на ветку дерева, растущего невдалеке. Тот с любопытством посматривал на людей – («Чего затеяли-то?») – и, время от времени, приподнимая крылья, во все горло на них ругался. Николай, все так же не поворачивая головы, и не отвлекаясь от созерцания недовольной птицы, как будто его больше занимал грач, а не стоявший в стойке, и приготовивший уже кулаки соперник, обратился к нему.

– Ты, Дик, говорил, что ваш черт рогатый покровительствует и помогает вам, таким удачливым и успешным. Так чего стоишь-то, начинай, посмотрим, как он поможет. Или ты уже обхезался? Тогда ложись на брюхо и ползи.

От такого спокойствия у бандита начала пропадать уверенность в себе, куда-то улетучилась всегдашняя спесь, и он стал прикидывать, что же будет дальше, как все обернется?

А обернулось так: Дик все же решился, поскольку одновременно с уверенностью Николай спровоцировал его своим расхлябанным, не готовым к драке поведением. Он, даже подставляясь, потихоньку перебирая ступнями, вроде нечаянно, передвинулся к нему и оказался на расстоянии протянутой руки. Вид его как бы подсказывал: «Ну вот он я, ничего не ожидаю и даже рожу отворотил на грача, вот момент, бей и вырубай!». А Дик знал, что уж вырубить-то мог.

И он решился, и ударил, и конечно промахнулся, так как Николая в самый момент удара уже не оказалось, он мгновенно переместился и очутился у него за спиной. И как только тот после промаха восстановил равновесие (его повело, и он чуть не упал), сзади резко ударил поочередно по обоим плечам, ударил сильнее, чем бил раньше, так что у того были полностью обездвижены руки, и он когда повернулся, то не мог ими даже пошевелить.

– Ну чо, ручонки-то поотсыхали? – жестко спросил Николай и подумал: «Хватит играться, пора уж показать свою жестокость, чтобы до него дошла серьезность положения».

И начал бить. Бил куда попало: и по ребрам, и по корпусу, и по почкам, и по спине, и снова по плечам, и сверху по голове, старался не бить только по лицу. Тот падал, вставал, снова падал, становился на колени и молил о пощаде, просил прощения, обещал больше никогда никого не трогать.

Наконец, минут через 10 или даже 15, Николай сделал вид, что стал выдыхаться, и остановился. Он, тяжело дыша, сел на травку, а ему, валявшемуся на земле и стонавшему, приказал: «А ты, дятел, пока я буду отдыхать, на колени!». И тот, уже окончательно запуганный, поспешно, хоть и с заметным трудом, держась за ушибленные места, выполнил приказ.

Он стоял на коленях и умоляющим взглядом смотрел на них обоих. А Николай предложил Леону: «Теперь давай-ка ты займись и повоспитывай; только не бей по роже, чтобы следов не осталось, когда снова придем в пивную извиняться перед Дарьей, пусть думают, будто мы его перевоспитали словами».

Но тому, видать, уже стало его жалко, и он сочувственно сказал: «Наверное, с него хватит, он все понял, ты очень здорово его избил». И потом жалостливо поинтересовался: «У тебя что-нибудь болит?» – «Да, голова прямо трещит» – «Ну вот видишь, хватит измываться над человеком», – упрекнул он Николая.

– Да врет он все, слушай его, у дятла голова никогда не болит, потому что мозгов нет, – заметил Николай и с ехидцей предложил: – Раз ты такой жалостливый, может, за отнятый бумажник благодарность ему выпишем.

Но потом сделав вид, что эта мысль только что пришла, тогда как такую угрозу он спланировал еще раньше, воскликнул:

– Во, Леон, я придумал! Раз не желаешь бить, то давай-ка сделаем с ним то, о чем он наврал про тебя.

Николай знал, что для всех этих блатняг, воров и бандитов, такое – большой позор. И угрожать надо погрубее, на их жаргоне, а еще действеннее на фене, и он цинично врастяжку, сплевывая сквозь зубы, пробормотал:

– Сичас я… вырублю его до такой степени… чтобы не осталось сил сопротивляться… и ты его опетушишь… а я сниму все на мобильник… Потом пойдем снова в пивную, его заставим кукарекать, а эту прелестную картину продемонстрируем и друзьям, да и всем посетителям.