Анна Иоанновна - читать онлайн книгу. Автор: Николай Павленко cтр.№ 75

И несколько слов о знаменитой библиотеке Д. М. Голицына, хранившейся в прославленном его имении Архангельском, что под Москвой. По словам отца исторической науки в России В. Н. Татищева, она содержала «многое число редких и древних книг, из которых при описке растащена; да и после я многих не нашел и уверен, что лучшие бывший герцог Курляндский и другие расхитили».

В десятилетнее правление Анны Иоанновны было организовано еще несколько судебных процессов, правда, менее громких и касавшихся менее знаменитых фамилий. К ним относится процесс над членом «ученой дружины», как называли просвещенных соратников Петра Великого, известным историком и администратором Василием Никитичем Татищевым — главой администрации, управлявшей металлургическими заводами на Урале.

На неуживчивого, с крутым характером талантливого администратора в 1739 году пожаловался Бирону сослуживец Татищева полковник Тевкелев. Бирон воспользовался случаем, чтобы придать делу Татищева политический оттенок, и поручил расследование жалобы своему клеврету графу Михаилу Головкину. Граф в угоду покровителю на основании беседы с Тевкелевым признал Татищева виновным во взятках и в неоправданно затянувшемся выборе места под строительство Оренбурга. Для более детального расследования дела была создана следственная комиссия. Меры Бирона невозможно расценить иначе как месть Татищеву за то, что тот решительно протестовал против передачи казенных заводов в частные руки, например Гороблагодатских заводов проходимцу Шембергу, которому в корыстных целях покровительствовал герцог.

Татищев конечно же был бы подвергнут суровой каре, если бы не смерть Анны Иоанновны и последовавшее за нею падение Бирона. Следствие, однако, не прекратилось, ибо сохранил влияние Михаил Головкин — враг Татищева и Остермана. Василий Никитич обратился за защитой к Остерману, и тот посоветовал ему обратиться с челобитной к Анне Леопольдовне с признанием своей вины и просьбой о помиловании. В результате судная комиссия 31 июля 1741 года прекратила существование, а Татищев получил назначение к калмыцким делам ^[250].

Неизмеримо больше испытаний выпало на долю другого соратника Петра Великого, его кабинет-секретаря Алексея Васильевича Макарова.

Положение Макарова кардинально изменилось при вступлении на престол Анны Иоанновны и появлении у трона немцев — теперь он стал предметом гонений влиятельнейших лиц в государстве: самой императрицы, графа Остермана и Феофана Прокоповича. У каждого из них были свои причины для неприязни к бывшему кабинет-секретарю.

Объяснение случившемуся дал сам Алексей Васильевич, когда Анна Иоанновна «не соизволила еще быть в России, то соизволила де писать ко оному Макарову просительные письма, и оный де Макаров надеялся быть, как ее императорское величество прибудет в Россию, при ней, но ошибся». Унизительные письма курляндской герцогини уязвляли ее самолюбие, и одна из первых мер императрицы состояла в изъятии собственных посланий к Макарову. Изъятие писем было во власти императрицы, но она была бессильна заставить Макарова забыть их содержание. Это, разумеется, не вызывало симпатий Анны Иоанновны к бывшему кабинет-секретарю.

По другому поводу неприязненные отношения Макарова установились с Феофаном Прокоповичем. Еще в 1724 году псковский архиепископ Прокопович добился согласия Петра I увеличить жалованье членам Синода и поручил кабинет-секретарю составить указ. «Но, — читаем в жалобе Прокоповича Анне Иоанновне в 1731 году, — господин Макаров, слышав тот его императорского величества именной про нас указ, никогда нигде не изволил объявить, хотя мы неоднократно о том стужали ему. А для чего не изволил того делать оный господин — совесть его знает, и на суде Божии оправдит или осудит его».

Против Макарова таил обиду и Остерман — его самолюбие было уязвлено тем, что Алексей Васильевич десять раз отказал ему в аудиенции. Мстительный Остерман отправил кабинет-секретарю унизительное письмо, заканчившееся фразой: «Не оставьте меня бедного, хотя иноземца, а верного слуги государства» ^[251].

Эта троица ожидала благоприятного момента, чтобы отомстить Макарову. Момент наступил с воцарением Анны Иоанновны — против бывшего кабинет-секретаря за его десятилетнее правление было организовано три процесса, и он все эти годы находился под следствием. Первые два, выражаясь современным языком, носили уголовный характер, и поэтому ограничимся лишь упоминанием о них, поскольку Макарову без особого труда удавалось опровергнуть обвинения во взяточничестве, казнокрадстве, укрывательстве писем Петра I и царевича Алексея, в намерении овладеть наследством родственника и др. Вина Макарова не была доказана, и о них можно было бы умолчать, если бы ко второму процессу не был причастен Остерман, действовавший так скрытно, что ничего не подозревавший Макаров даже обратился к нему с просьбой о помощи: «Государь мой милостивый, Бога ради сотворите со мною бедным свою высокую милость, чтоб я от такой безвременной печали не умер, за что Господь Бог и самих вас не оставит».

Главным обвинителем в третьем процессе выступил Феофан Прокопович, любивший объявить своих противников политическими преступниками. Он сумел убедить отличавшуюся подозрительностью императрицу в причастности Макарова к составлению сочинения против православия и заговору с целью свержения ее с престола. На этот раз делом Макарова занялась Тайная розыскных дел канцелярия, и он с 1734 по 1740 год находился под домашним арестом. 8 апреля 1736 года Макаров обратился к Анне Иоанновне с просьбой «из-за караула нас освободить, также и пожитченки наши распечатать, а по делу моему решение учинить». Мольба осталась без ответа. На новую челобитную, поданную накануне смерти, 6 июня 1740 года, «о сотворении с ним милости», Макаров тоже ответа не получил. Ложно обвиненный Макаров так и умер, не будучи оправданным.

Режим Анны Иоанновны проявил себя не только в истреблении представителей двух самых знатных фамилий, пытавшихся ограничить самодержавную власть императрицы. Анна Иоанновна использовала еще один способ мести представителям знати, которые ей виделись противниками самодержавия. Речь идет о привлечении родовитых людей к роли придворных шутов. Это была повседневная издевка над знатью, утонченное унижение ее достоинства. Напомним, должности шутов занимали представители рода князей Голицыных и Волконских, племянник адмирала петровского времени Ф. М. Апраксина — А. П. Апраксин.

Как относились современники к кровавым распрям Анны Иоанновны, выполнявшей роль послушной исполнительницы воли Остермана и Бирона? К сожалению, историки располагают ограниченным числом свидетельств современников, к тому же не отличающихся достоверностью; по понятным причинам следственный материал хранился за семью замками, и современники пользовались слухами и догадками.

Так, историки располагают откликом английского дипломата на казнь Долгоруких. Вот какими сведениями он поделился со своим начальством в депеше от 10 ноября 1739 года: «Недавно происходили страшные казни несчастной семьи Долгоруких, обвиненных в государственных преступлениях, даже в сношениях с Швецией. Вследствие этих обвинений многие члены семьи обезглавлены в Новгороде; между прочими князь Василий Лукич и князь Сергей, которого в прошлом году думали отправить в Англию. Казни эти составляют тайну. Особенно поражает, что многие из казненных не были ни в тюрьме, ни в ссылке» ^[252].