Куриный бульон для души. 101 история о животных - читать онлайн книгу. Автор: Джек Кэнфилд, Марк Виктор Хансен, Кэрол Клайн cтр.№ 11

– Убирайся отсюда! Шевелись! – расстроенно выкрикивала я вслед шумной воздушной машине. – Шевелись же!

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем стало достаточно тихо, чтобы я смогла снова услышать слабенькое «мяу».

– Сюда, кис-кис-кис! – лихорадочно звала я, пока снова не вернулся вертолет. – Пожалуйста, скажи мне, где ты? – Я двигалась наугад, надеясь снова услышать мяуканье, которое приведет меня к кошке.

И вот снова она…

Плач о помощи исходил из пересохшего русла ручья через дорогу. Я уронила лопату и побежала, спотыкаясь о почерневшие кирпичи и искореженные куски металла. У обугленного берега ручья я замерла и прислушалась. Сердце мое колотилось быстро-быстро, а руки тряслись.

– Сюда, кис-кис-кис!

– Мя-а-а-ау!

На другой стороне русла валялись брошенные кем-то остатки алюминиевой лестницы-стремянки, почти полностью погруженные в пепел. Звук исходил оттуда. Добравшись до лестницы, я ахнула. Там, свернувшись в комочек рядом с первой ступенькой, лежал самый крохотный котенок, какого я когда-либо видела, весь покрытый сажей. Глядя на меня голубыми до невозможности глазами, он мяукнул.

– Ах ты, бедняжка! Иди сюда, – я протянула руки и осторожно подобрала кошечку. Держа ее на весу перед собой, я видела, что ее вибриссы опалены, а лапки обгорели… но она была жива.

– Как же твоя мама будет рада тебя видеть, – говорила я, осторожно устраивая кошечку на руках. Несколько раз, не удержавшись, поднесла ее поближе, чтобы поцеловать чумазый розовый носик. Я чувствовала, как ее мех осушает мои слезы. Кошечка продолжала мяукать, но теперь это было облегченное «мяу». Она знала, что будет в безопасности.

Забравшись в машину, я взяла запасную бандану и смочила ее водой. Уложила влажную ткань себе на колени и поверх нее устроила котенка. Кошечка тут же принялась лизать бандану, высасывая из нее влагу. Прошло трое суток с тех пор, как она в последний раз что-то ела или пила. Я не стала предлагать ей поесть, поскольку не знала, столько еды ей можно дать.

Когда мы спускались с Хайтс, кошечка заурчала. Я гладила ее лобик, и крохотные участки белого меха начали проглядывать сквозь черную оболочку из сажи. Она начала было вылизываться, но я старалась помешать ей. Съесть столько сажи явно не пошло бы ей на пользу. Всего через пару минут котенок уснул.

Приближаясь к навесу Красного Креста, я начала прикидывать, что мне рассказать Эйприл о ее доме. Как вообще сообщать человеку такие известия?

Эйприл ждала меня, как и обещала. Когда она подбежала к моей машине, я приподняла котенка, чтобы она могла его увидеть, и на некоторое время даже позабыла о доме на Алдеркрофт-Хайтс. Мне просто хотелось ощутить вкус радости этого воссоединения хозяйки и питомицы.

– Агата! – восклицала женщина. – Агата!

Когда я передала ей котенка сквозь открытое окно машины, Эйприл была почти в истерике. Она не могла говорить, только смеялась и плакала и крепко прижимала кошечку к груди. Агата тихонько урчала.

Пока суд да дело, я вышла из машины и стала ждать неизбежного вопроса. Когда Эйприл начала успокаиваться, я решила, что настало время рассказать ей о доме.

– Не могу передать вам, как я рада, что нашла Агату… – начала я и замешкалась. – Жаль, что не нашлось никакого способа спасти заодно и ваш дом.

– Он сгорел?

Я кивнула.

– Мне так жаль, Эйприл! Там ничего, совсем ничего не осталось, – я не сумела сдержать слезы.

Эйприл Ларкин высвободила одну руку и привлекла меня к себе.

– Вы спасли то, что было важно, – прошептала она. – Вы спасли то, что было важнее всего.

Ее слова до сих пор отдаются эхом в моем сердце.

Уже поворачивая ключ в замке, чтобы открыть утром наш маленький зоомагазин, мы услышали настойчивый звонок телефона. Я побежала к аппарату, в то время как мой муж обменивался радостными приветствиями с длиннохвостыми попугаями, канарейками и щенками. Ранний утренний звонок был для нас не такой уж и редкостью, но голос этого человека звучал не так, как обычно. Он был надтреснутым, и я уловила в нем ноту печали. Пожилой мужчина звонил нам не с вопросом, скорее он хотел рассказать свою историю.

– Видите ли, – объяснял этот джентльмен, – мы с женой сегодня просто завтракали в одиночестве. У нас был шнауцер по кличке Пеппер… – И мужчина принялся рассказывать, как Пеппер был с ними каждое утро на протяжении последних шестнадцати лет, когда они завтракали, пили кофе и читали утреннюю газету. – Он был членом нашей семьи, – подытожил он. Пеппер был с ними, когда их младший ребенок покинул родительский дом. Он был с ними, когда жена мужчины серьезно заболела и была госпитализирована. Пеппер всегда был рядом – до сегодняшнего утра.

– Время идет быстрее, чем нам кажется, – продолжал он, – а время не всегда бывает добрым.

Случилось так, что у Пеппера развился острый артрит. Они переждали зиму, они дождались весны, они ждали до вчерашнего дня. Пеппер постоянно мучился от боли, ему нужно было помогать выходить гулять, и супруги не могли больше видеть, как он страдает. И тогда они вместе – он, его жена Рут и их ветеринар – приняли решение «отпустить Пеппера».

Хриплым голосом мужчина проговорил:

– Он был лучшим на свете псом, и вот сегодня наш первый день в одиночестве, и нам очень тяжело это дается.

Другой собаки у них не было. Никакая другая собака не могла заменить Пеппера, об этом и речи не шло, но он просто полюбопытствовал:

– Есть ли у вас щенки шнауцера? Кобельки? Кобельки-шнауцеры, окраса соль с перцем?

Я ответила, что у нас действительно есть два щенка шнауцера, окраса соль с перцем, оба кобельки.

– Правда? – недоверчиво переспросил старческий голос. Не то чтобы они когда-нибудь захотели или смогли кем-то заменить Пеппера, уточнил он, и, кроме того:

– У Рут сегодня назначен визит к врачу, так что сегодня утром мы все равно не сможем приехать.

Мы попрощались и повесили трубки.

Вскоре наш магазин наполнился людьми, и мысли о Пеппере и его любящей семье были вытеснены напряженной деятельностью – обслуживанием покупателей и требующих внимания обитателей зоомагазина.

Где-то в середине утра мы продолжали трудиться в поте лица, и тут в магазин вошли два пожилых джентльмена. Одного я узнала сразу. Его лицо, морщинистое и печальное, было точным отражением того голоса, который я слышала этим утром по телефону.

Он представился:

– Меня зовут Билл, – сказал он. – Рут сейчас у врача.

Он объяснил, что они с соседом решили «немного проехаться» (всего-то пятьдесят шесть километров) и «просто проезжали мимо». Они поинтересовались, можно ли им просто взглянуть на щенка шнауцера, коль скоро они здесь.