Высокие Горы Португалии - читать онлайн книгу. Автор: Янн Мартел cтр.№ 41

«Ну да, мама, да, – говорю, – мы делаем это постоянно. Вот увижусь с ним через полчаса, и мы снова будем это делать».

В матушкиных глазах мелькнуло изумление, страх и ужас. Каждую ночь?! По воскресеньям?! Прошлый век, не иначе. Но с тех пор много чего изменилось. Нынче все по-современному. По матушкиному лицу я поняла, что она мысленно быстро-быстро перелистывает страницы Библии… Но вот варенье было сварено. И я заторопилась восвояси.

«Он мне муж», – говорю ей напоследок. И резко открываю бедром дверь.

Больше этой темы она никогда не касалась. Во всяком случае, с той поры у нее появилась надежда быть одаренной дюжиной внучат. Она уже видела, как будет носиться с ними, точно с писаной торбой, и показывать всей деревне. И ответ мой породил сплетни. Такова уж была моя матушка – притворная скромница, жившая сплетнями, как всякая притворная скромница. После этого деревенские глазели на меня с незатухающими улыбками – у стариков глазищи так и сверкали, – а бабы, и девки, и старые клуши зыркали не поймешь как – то ли с завистью, то ли с презрением, то ли с любопытством. С тех пор матушка моя возвещала о своем приходе к нам в гости за сотню метров не иначе как громкими торжественными возгласами.

Однако ж, что касается внуков, тут матушкины надежды разбились в пух и прах. По всему выходило, что по наследству от нее мне досталось бесплодие. А учитывая, с какой частотой марка наклеивалась на конверт, впору было диву даваться, почему конверт на поверку все время оказывался пустой. Письмецо пришло только раз – радостное такое, в виде позднего, очень уж запоздалого, но прелестного мальчоночки, который вырвался из меня не с криком-плачем, а с диким хохотом. К тому времени, когда я собиралась показать нашего медвежонка матушке, она была уже не в себе. С тем же успехом я могла бы показать ей кудахтающую курицу – улыбка была бы такая же рассеянная.

Впрочем, нет, улыбка, искривившая старушечьи губы, была скорее какая-то неопределенная, а никакая не рассеянная.

Сейчас, когда я постарела, сон сделался для меня загадкой. Я помню, что такое сон, только не помню, как это происходит. Почему же он так меня подвел? По молодости мы с Рафаэлом спали много. Несмотря на бедность, у нас была удобная кровать, были занавески, и мы охотно откликались на зов ночи. И сон наш был так же глубок, как колодец. Просыпаясь поутру, мы всякий раз удивлялись этому необыкновенному действию, сражавшему нас наповал. Теперь же ночи мои полны мучительных тревог и печалей. Я ложусь в постель вся разбитая, да толку-то. Я лежу, а меня одолевают всякие думы – они обвиваются вокруг меня, точно змея.

Эузебью бесстрастно замечает:

– Старость не радость. Это ужасная, неизлечимая патология. Большая любовь – тоже патология. Но это самая желанная болезнь. Человеку без нее не прожить. Она как дрожжи, которые заставляют бродить виноградный сок. Человек любит-любит, проявляя при этом завидное упорство, – инкубационный период может длиться долго, – а потом смерть и большое горе. Любовь всегда ждет нежеланный конец.

Но где же труп? Про этот важный вопрос он напрочь забывает. И чей, собственно, труп? Может, речь идет не о ее муже? Она хоть и во всем черном, но в португальской деревне так одеваются все женщины после сорока, потерявшие кого-то из близких. Траурный наряд – неизменное облачение деревенских женщин. Может, она пришла справиться о ком-нибудь помоложе? А коли так, ни в одной из папок, что валяются у его ног под столом, нет интересующих ее сведений. Впрочем, возможно, ее случай имеет отношение к числу тех, которыми занимался доктор Отавью, его коллега. Но Жозе уже почти три недели как нет на месте – уехал в отпуск на месяц в Англию проведать дочь. К тому же перед отпуском Жозе сдал все свои дела в архив, хотя, впрочем, если Марию Каштру интересует одно из них, он сможет отыскать его в картотеке в одном из соседних кабинетов.

Во всяком случае, труп должен быть найден: ведь он же патологоанатом. Тех, у кого проблемы со сном, милости просим к семейному врачу – пусть пропишет снотворное, или к священнику – пусть отпустит грехи. Тех, кто печалится по поводу собственной старости, кого постигло большое горе, пусть тоже куда-нибудь идут – хоть бы к тому же священнику или другу, или в кабак, или, на худой конец, в бордель. Только не к патологоанатому.

– Я с готовностью выслушал о ваших радостях и с сожалением – о ваших горестях, – продолжает он. – Но что конкретно вам от меня нужно? Хотите узнать о каком-нибудь частном случае?

– Я хочу знать, как он жил.

Как он жил? Она имеет в виду – как он умер. Видно, оговорилась по старости.

– Кто?

– Рафаэл, конечно.

– Как его полное имя?

– Рафаэл Мигел Сантуш Каштру, из деревни Тизелу.

– Стало быть, ваш муж. Подождите минуту, пожалуйста.

Он наклоняется и достает из-под стола папку. Находит искомый листок. И внимательно просматривает. Среди перечисленных случаев нет никаких упоминаний о Рафаэле Мигеле Сантуше Каштру.

– Его имени в списке не видно. Должно быть, случаем смерти вашего мужа занимался мой коллега, доктор Отавью. Надо найти его карту. На это уйдет всего лишь минута.

– Какую еще карту? – удивляется Мария.

– Вашего мужа, само собой. На каждого пациента заводится карта.

– Так вы его еще даже не осматривали.

– О! Но вы меня не просили. Если уж на то пошло, приходите-ка через пару-тройку дней, когда он найдется.

– Так он здесь.

– Где?

В холодильной камере его быть не может. Эузебью точно знает, какие трупы там хранятся в настоящее время. Может, она хочет сказать: ее муж здесь в духовном смысле? Ее душевное состояние с медицинской точки зрения вызывает у него тревогу. Что это, бредовое состояние на фоне общего слабоумия?

Однако Мария Каштру, смерив его вполне осмысленным взглядом, говорит тоном, не терпящим возражений:

– Прямо здесь.

Она подается вперед и отпирает замки на чемодане. Крышка открывается – и единственное содержимое чемодана вываливается наружу, точно новорожденный младенец: труп Рафаэла Каштру.

Эузебью не сводит глаз с трупа. Трупы становятся трупами по-разному, но все они попадают к нему в больницу одним и тем же способом – на каталке, в надлежащем виде, с индивидуальной клинической картой. А не вываливаются из чемоданов в праздничных нарядах. Впрочем, у крестьян, насколько ему известно, свои обычаи. Они встречают смерть так, как горожане ее уже давно не встречают. Иногда в сельских областях Португалии покойников хоронят, к примеру, в дуплах старых деревьев. За свою долгую карьеру он обследовал не один такой труп с целью установить, умерли те люди естественной смертью, после чего были похоронены, или же их убили и скрыли таким образом. (Во всех случаях захоронения были совершены по обряду.) Он также обследовал трупы крестьян с занозами под ногтями. И опять же никакого криминала – всего лишь старомодный способ удостовериться, что человек и в самом деле мертв. Но тут совсем иной практический способ обхождения со смертью – в смысле санитарной транспортировки. Тяжелая работенка для старухи – тащить чемодан из Высоких Гор Португалии.