Вторая Нина - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Чарская cтр.№ 26

Я взглянула в направлении, куда указывал Николай.

— Да, вижу! — кивнула я, не отрывая глаз от серой башенки, резко выделявшейся на фоне голубого неба.

— Там, в этой башне, была комната покойной княгини Джавахи, сестры нашей госпожи, — начал старик, — она жила в Гори и умерла там же, в доме своего сына, пораженная припадком безумия. — Голос старого Николая, по мере того как он говорил, делался все глуше и глуше и, наконец, понизился до шепота, когда он, почти вплотную приблизив губы к моему уху, произнес:

— Вчера ночью я видел в окне башни старую княгиню, да хранит Господь от этого призрака всякого христианина!

Я не боюсь ни разбойников, ни грабителей, но перед привидениями и мертвецами, перед таинственными загробными жителями я испытываю неясный трепет. Не страх, нет. Это, скорее, сознание своего ничтожества в сравнении с теми, кто отрешился от земной оболочки. Поэтому слова старого Николая произвели на меня двойственное впечатление. Не без некоторого опасения скосила я глаза в сторону башни, отыскивая взглядом амбразуру окна, того самого окна, в котором Николай видел призрак старой княгини. Побаиваясь, я, однако, хотела бы сама удостовериться в правдивости старого слуги…

Будто кто-то подталкивал меня — бежать на башню, узнать, что там, убедиться в чем-то… Впрочем, я не очень-то ясно сознавала, в чем собираюсь удостовериться…

Не раздумывая, я наскоро распрощалась с Николаем и со всех ног кинулась к башне.

Ужасная, скользкая, обросшая мхом лесенка с покосившимися каменными ступенями вела к ней. Торопливо перепрыгивая через ступени, я очутилась на небольшой площадке, откуда взглянула вниз — через зубчатый выступ стены…

То, что я увидела там, потрясло меня сильнее всех призраков на свете! По узкой дороге, между рядами утесов, по берегу кипящего пеной и жемчужными брызгами Терека, приближались коляска и арба, до верху нагруженная вещами, моими вещами из Гори — сундуками, баулами и чемоданами. В коляске сидела дама в трауре, со спущенной на лицо вуалью.

Я узнала бы в тысячной толпе эту тоненькую фигурку, это измученное лицо, чуть затененное прозрачной кисеей. Никогда еще я не любила так сильно мою названную сестру, мою Люду, как в эту минуту.

— Люда! Милая Люда! — закричала я, — скорее, скорее! Мне необходимо видеть тебя. Люда! Люда!

Она сначала не поняла, откуда слышится зов. Потом откинула вуаль с лица, подняла голову, и наши взгляды встретились.

— Нина! Нина! — доносился снизу ее нежный голосок.

Бедная, дорогая Люда! Больная, измученная, слабая, она решила навестить меня, посмотреть, как я устроилась у бабушки. По-видимому, предчувствие подсказало Люде, как плохо ее Нине в чужом месте, и она, пренебрегая своей болезнью, поспешила сюда, в горы, в это уединенное каменное гнездо.

— Сейчас! Сейчас, бегу к тебе, Люда! — крикнула я и, кубарем скатившись с лестницы, помчалась по двору к воротам, призывая старого Николая, отодвинуть засов и впустить дорогую гостью.

Но каково же было мое изумление, когда передо мной, словно из-под земли, выросла великанша Мариам и, широко расставив руки, преградила мне дорогу.

— Пусти! Пусти меня к сестре, негодная! — кричала я возбужденно, отталкивая от себя немую.

Она мычала, хватая меня за руки и оттесняя от ворот всей массой своего громадного тела.

— Сию минуту оставь меня! — топала я ногами, бешено сверкая глазами и в то же время чутко прислушиваясь к тому, что делалось за воротами.

Я слышала, как остановилась коляска, и знакомый, дорогой голос Люды спросил:

— Можно видеть княгиню?

Старый Николай ответил:

— Нельзя, госпожа. Княгиня никого не принимает со дня смерти ее покойной сестры.

— Ну, а барышню, княжну Джаваху, можно видеть? — в голосе Люды уже слышалось некоторое нетерпение.

— И барышни видеть нельзя. Нездорова барышня! — отвечал так же невозмутимо старый грузин.

— Как же, только сейчас я видела княжну на башне! — явно теряя терпение, допытывалась Люда.

— Ну, да! Ну, да, я здорова! Я здесь! Люда! Люда! — выкрикивала я, дрожа от нетерпения и гнева, но тут же огромная рука закрыла мне рот, мешая говорить.

Подняв меня другой рукой легко, как перышко, Мариам прижала меня к своей могучей груди и потащила в дом, негромко мыча что-то над моим ухом.

Я точно обезумела. Я брыкалась, стараясь вырваться из рук великанши, отталкивала ее от себя, кусала руку, закрывавшую рот, и все-таки ничего не могла поделать. Враг был сильнее меня.

Не помню хорошенько, что было потом, сколько времени длилась эта неравная борьба, — только в столовой замка, пред грозными очами моей бабушки, я очнулась.

— Что это значит, Нина? — гневно спросила княгиня, обращая ко мне нестерпимо горящий взгляд.

— Нет, это я должна спросить, что все это значит? — воскликнула я, вне себя от бешенства. — Как смеете вы притеснять меня? Как смеете не пускать ко мне мою названную сестру Люду, которая привезла мои вещи и приехала повидаться со мной?

— Замолчи сию минуту, ничтожная девчонка, сию минуту замолчи! — загремел грозный окрик княгини, — окрик, от которого, казалось, дрогнули самые стены старого замка. — Или ты не знаешь моего решения? Приняв тебя под свою опеку, я являюсь единственным ответственным лицом в деле воспитания. Я не допущу ни контроля посторонних лиц в этом деле, ни вмешательства прежних твоих воспитателей. Ты больше не должна их видеть. И эту Людмилу… как ее?.. Ты принадлежишь мне, твой отец поручил тебя моему надзору. Простись со всем твоим прошлым раз и навсегда. В этом мое желание, я приказываю тебе это!

— Никогда! — возразила я пылко, — слышите ли вы? Никогда! Никогда я не соглашусь — не видеться с Людой, с Андро, со всеми, кого я люблю и уважаю. Слышите ли, княгиня, никогда я не перестану любить их, что бы вы мне ни говорили! Никогда не перестану искать встречи с ними и, если вы помешаете мне в этом, я найду возможность убежать из замка и убегу… Да, убегу, убегу! — Говоря все это прерывающимся от волнения голосом, я топала ногами, отчаянно жестикулировала, предоставляя бабушке блестящую возможность — лицезреть дикую, необузданную лезгинскую девочку, которая, как никто другой, нуждалась в воспитании…

Странное дело: чем больше волновалась и кипятилась я, тем все спокойнее и спокойнее становилась бабушка. Наконец, когда я остановилась, чтобы перевести дух, она положила руку мне на плечо и произнесла сурово:

— Довольно юродствовать. Опомнись. Дело непоправимо, и твоей гостьи я не пущу в замок. Приди в себя и примирись с неизбежным. Садись-ка за мемуары и займись ими хорошенько. Работа поможет тебе выкинуть всякую блажь из головы.

А, мемуары? Опять мемуары? Так хорошо же! Так вот же!

И прежде, чем бабушка могла догадаться, что я намерена сделать, и удержать меня, я подскочила к столу, где лежала ненавистная толстая книга, и, захватив рукой несколько страниц, с ожесточением вырвала их из книги. Потом разрывая их на клочки, я кричала, давясь слезами и бешенством: