Ключ разумения - читать онлайн книгу. Автор: Александр Жарков cтр.№ 30

– Во как прёт, витаминов наелся! – орал в ответ ВЗ. – Но внимание, кит ныряет, а на нас маски для подводного плавания.

Едва успел сочинить маски Виа Зверль, как кит выпустил прямо у лучника перед носом фонтан воды и погрузился в пучину. Во рту Метьера оказался какой-то шланг, через который он свободно дышал, а перед глазами – стекло, через которое он смотрел. Каких только рыб тут не было! И никто никого не ел! Все питались чудесными витаминами, которые разбрасывал Великий Зверолюб. Конечно, он был и Рыболюб!

Наевшись витаминов, рыбки устроили настоящий бал, и Метьер, взявшись руками за плавники двух огромных, стоящих в воде на хвостах обитателей глубин, впервые в жизни водил хоровод с рыбами вокруг блестящего красными-зелёными-синими огнями высоченного коралла и только шептал: «Это сон, сон!» Слева от него была рыба плоская, как камбала, с выпученными от счастья глазами, а та, что справа, была больше Метьера вдвое, глазки были маленькие, нос кругленький, а пасть, которою она пела, широкая и усеянная острыми зубками. Ох, ребята, хорошо, что знаменитый стрелок не разбирался в рыбах, ведь это была акула! Акула, не евшая ничего, кроме водорослей и витаминов. А дирижёром хоровода была трёхметровая рыба-меч, размахивающая головой с мечом, как дирижёрской палочкой.

…А потом они сидели на веранде уютного домика, тоже наполненного всяким зверьём, и пили чай с чудесным вареньем из майских одуванчиков. Они опять были в зелёных костюмах, и у Колобриоля голова приятно подкруживалась от подводного вальса.

А когда он окончательно пришёл в себя, то увидел, что у него на одной руке сидит комар размером со шмеля, а на другой оса ростом с воробья. Они его не жалят, а внимательно слушают Зверорыболюба.

– Я ещё и Великий Насекомолюб! – говорил тот. – У меня есть все-все насекомые. Некоторые в увеличенном размере, не для того, чтоб получше рассмотреть все ножки-крылышки – глаза-то у меня, как у орла, – но так лечить их легче, вот в чём дело! У меня и простейшие есть, понимаете, всякие инфузории… Но, минуточку…Эй! – вдруг закричал он куда-то вверх, – Эт-то что такое?! Я тебе, тебе говорю, Дятел! Ах ты, глухим прикинулся!..

Зверо – рыбо – насекомолюб схватил висевшие на гвозде прозрачные, типа стрекозиных, крылья, соответствующего себе размера, нацепил на плечи и взлетел в небо. Метьер старался ничему не удивляться, но у него плохо получалось. Крылатый Виа Зверл сидел на толстом суку светло-красноватой стройной сосны, а на стволе сидел дятел, немногим меньше его, и в клюве у него торчал соответствующей длины червячок. Червячок извивался и что-то дятлу объяснял. А Виа Зверль вовсю дятла распекал, и в то же время сокрушался: «Ах, да ох… – доносилось до Метьера, – да как ты можешь! Тебе что, нормальной пищи не хватает?!» Наконец дятел сунул червячка в дырку в сосне и стал долбить рядышком. Червячок высунул головку из норы и стал кивать. И следом за ним высунули головы ещё три червячка, поменьше, и тоже стали кивать. «Ах, вот оно что!», – сказал Зверолюб, и расхохотался так, что несколько птиц застыли в воздухе, посмотрели на него и стали кивать и головами и крыльями, и, кажется, тоже засмеялись. «Ну извини, дятел, ну прости», – раскланивался ВЗ и вдруг оказался рядом с Метьером, даже и не воспользовавшись крыльями для обратного полёта.

– Ох, позор на мою седую бородёнку! – весело сказал он, снимая крылья и вешая их на гвоздь. – Я думал, дятел хочет червячка заморить, а он ему квартиру расширяет: из однокомнатной двухкомнатную делает, всё ж семья большая: жена и двое детей! – и Зверль захохотал так же по-детски чисто, как его брат Книгочей.

Метьер попивал травяной чаёк, теперь с земляничным вареньем, и с наслаждением вдыхал смоляной сосновый воздух.

– Ах, хорошо у вас здесь! И никто никого не ест! – и он грустно вздохнул, вспомнив, что его предала невеста и убил лучший друг.

– Да, мы все вегетарианцы! – гордо сказал старичок ВЗ.

– Вы сказали: у вас есть все животные, ну, которые есть… а которых нет, вы не сочиняете?

– Пробовал, – серьёзно сказал Зверль, – перестал! Лучше Господа Бога не сочинишь, а хуже незачем! Я только увеличиваю, чтоб получше эту красоту разглядеть. Вот смотрите. – Он капнул каплю чая на стол и тихонько хлопнул в ладошки. Капля превратилась в небольшую лужицу, и в ней закачалась бледное существо, каждые несколько секунд меняющее цвет и очертания: то это было облако, то домик, но чаще всего лодочка или туфелька, всевозможных нежных оттенков: то розового, то фиолетового, то голубого.

– Рассматривайте, пока не исчезла. Красота, правда? – шептал ВЗ. – Жаль, что с ней нельзя общаться, она как бы в спячке… Вы, наверное, догадались, что это простейшее и красивейшее существо: инфузория туфелька? – Тут туфелька уменьшилась и исчезла в лужице, которая снова превратилась в каплю чая. – Удивительная скромность! Чуть о ней заговоришь, тут же исчезает…

Неизвестно, что было бы дальше, может, Метьер попросился бы полетать на стрекозиных крыльях, но тут появился Книгочей.

– Я рад, что тебе понравилось в гостях у брата, но нас ждут ещё трое. Ну, прощаемся!

– Удачи, – едва успел пожелать Зверолюб, а Метьер ничего не успел: они снова стояли в тумане.

– Братья редко встречаются друг с другом, у всех свои дела. Я сам-то не часто посещаю их, а тем более люди с материка, как мы вас называем, даже удивляюсь, почему Зверль не удивился тебе, это просто удивительно!

Книгочей тронул Метьера за руку, и мгновенно они очутились на берегу широкой реки у раскидистой плакучей ивы. Старичок – ну вылитый Книгочей, точно так же одетый в чёрное, только без шляпы, с седой головой и разноцветной бородой, только она была у него накручена не на шею, а на сук ивы, – уцепившись ручонками за ствол дерева, как дитя за уходящую мать, выпучив глаза, истошным голосом орал: «Не хочу умирать, не хочу-у! Не оттащите от дерева, не выйдет!» Он смотрел прямо на Метьера и Книгочея, но их не видел, ужас застил ему глаза.

– Мой брат-близнец Ухва Древа, что значит Ухватившийся за дерево, – сказал ВК шёпотом. – Может, и не стоило с ним тебя знакомить, но из песни слов не выкинешь. То есть: со всеми, так со всеми.

– А почему он так боится смерти, разве он не бессмертен?

– В детстве он этого не знал, и решил, что когда придёт пора умирать, он ухватится за дерево и никакая смерть не разожмёт его цепких пальцев. Вот какие глупости мы совершаем по невежеству!

Тем временем Ухва Древа, проорав несколько раз «не хочу» и «не оттащите», вдруг сам отцепился от ивы, размотал бороду и стал метаться между берегом и рекой, как бы примериваясь. Вдруг он со всей дури плюхнулся в воду с крутого обрыва, даже ботинок не сняв, и погрузился в глубину. Минуты две его не было, ошарашенный Метьер уже забеспокоился, но ВК только рукой махнул.

– Ружа Водь, то есть Погружённый в воду, второе имя моего братца. В младенчестве одна особа, легкомысленная, потому что не подумала о последствиях, впрочем, как все мы, погрузила его в воду. Ему показалось это бездной, то есть без дна, и он испугался на всю жизнь. – Тут Ружа Водь, истошно оря, как акробат от батута отпружинил из реки прямо на высокий берег. Такое ощущение, что он и под водой не прекращал свой вселенский вопль ужаса.