Рояль в сугробе - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Силин cтр.№ 17

Оклахомов бесшумно поднялся на последний этаж и начал операцию «Ниндзя».

С тихим шорохом летели в пластмассовое ведро фантики и окурки, спички и стаканчики из-под мороженого, бутылки, мятые жестяные банки и обрывки газет. В воздух поднималась густая пыль.

Когда Оклахомов дошёл до первого этажа, ведро было наполнено доверху.

Оклахомов задумался: куда девать мусор?

Он осторожно выглянул на улицу. На улице было темно, пусто и тоскливо. Дул холодный северный ветер. Луна пряталась за чёрные тучи.

Прижимаясь к стене дома, Оклахомов перебежал в соседний подъезд и высыпал мусор у батареи.

Утром жильцы оклахомовского подъезда обнаружили на лестничной площадке первого этажа огромные кучи мусора.

Это соседняя школа в три часа ночи провела свою операцию. Под кодовым названием «Зелёный дом».

Любовь творит с человеком, что хочет: одних толкает на подвиг, других на преступление. Оклахомова любовь толкнула в поэзию. Пришлось даже завести специальную тетрадку.

Придумает Оклахомов стихотворение, запишет его в тетрадку и дату поставит. Дату он ставил обязательно, чтобы потомки не ломали головы, гадая, когда он создал тот или иной шедевр.

Пушкин, например, не под всеми стихами даты ставил, так сколько потом литературоведам возиться пришлось, чтобы установить точное время появления произведений.

Ещё, в отличие от Александра Сергеевича, Оклахомов посвящал стихи только Леночке. Даже знаменитое стихотворение про рыбалку на Мулянке ей посвятил. Хотя она, наверное, и удочки-то ни разу в жизни в руках не держала. Но, может быть, за это Оклахомов её и полюбил. За то, что она такая… такая… В общем, совсем другая.

К концу недели стихов набралось две тетрадки. Оклахомов надел галстук-бабочку, отряхнул штаны и отправился к знакомому поэту, который жил в соседнем доме.

Поэт очень удивился визиту Оклахомова. Он устроился поудобнее в своём рабочем кресле и попросил гостя прочитать самое лучшее стихотворение.

— У меня все самые лучшие, — скромно признался Оклахомов и открыл тетрадку наугад. Повезло раннему стихотворению «В тисках любви»:

Закончив, он стал ждать, когда поэт его благословит. Но тот как-то странно изменился в лице, начал сопеть, покусывать губы и отводить глаза.

Оклахомов подождал для приличия ещё секунду и спросил поэта прямо:

— Как бы мне книжку издать?

Поэт засопел ещё громче, повернулся к Оклахомову боком и прикрыл лицо рукой.

«Боится конкуренции», — догадался Оклахомов.

— С книжкой, мне кажется, тебе торопиться не стоит, — отозвался наконец поэт, продолжая кусать губы и издавая странные сдавленные звуки. — Ты вот что, приходи вечером во дворец творчества на литературный кружок. Там и поговорим.

«Народ меня поддержит, — подумал Оклахомов. — Будущее за мной».

— Ну что ж, — сказал он. — Я, собственно, не против…

Поэт вскочил с кресла, закрыл лицо руками и убежал в другую комнату. Видно, нелегко ему было.

Поэтов на литературном кружке собралось человек двадцать. Все в возрасте: всем далеко за двенадцать, а некоторым и того больше.

Оклахомова слушали с восторгом, смеялись. Хлопали, катались по полу. Потом, придя в себя от пережитого, каждый сказал, что он думает о его творчестве…

Дома Оклахомов сунул голову под холодную воду и долго ждал, когда она остынет. Затем он дождался темноты и закопал тетрадки за гаражами.

На всякий случай. Истории известны факты, когда великих поэтов признавали только после их смерти.

Через неделю он разлюбил Леночку, влюбился в Вику и записался в секцию самбо.

— Ребята, вы знаете, что есть День космонавтики, День тружеников сельского хозяйства, День защиты детей. А кто знает, какой день сегодня?

— Понедельник, — неуверенно предположил Леденцов, больше всех любивший информационные пятиминутки.

— Нет, — географичка улыбнулась. — Сегодня не только понедельник. Сегодня, ребята, ещё и День работников автомобильного транспорта.

«И каких только дней у нас нет, — тоскливо подумал Оклахомов, глядя на Ольгу Васильевну, рассказывавшую о роли автотранспорта в современной жизни человека. — День милиции есть, День медицинского работника есть, День шахтёра есть. А Дня защиты школьников нет».

Он представил, как забегали бы учителя, если бы завтра ввели такой день, и улыбнулся.

«Чего это он на меня с улыбочкой смотрит? — встревожилась Ольга Васильевна. — Опять, наверное, какую-нибудь свою шуточку готовит. Надо быть с ним настороже. И почему это у нас до сих пор нет Дня защиты учителя?»

Она представила, как вытянулось бы лицо у Оклахомова, если бы завтра ввели такой день, и не смогла сдержать улыбки.

«Чего это она улыбается? — забеспокоился Оклахомов. — Неужели спрашивать будет?»

Он торопливо полез в портфель за учебником.

«Значит, это у него в портфеле», — догадалась Ольга Васильевна.

— Оклахомов, — жалобно сказала она. — А не заключить ли нам перемирие?

Оклахомов хлопнул глазами и понял, что Ольга Васильевна не только чуткая, умная женщина, но и спрашивать его сегодня не будет.

Первым делом Оклахомов подсаживается к своему лучшему другу Мишке Леденцову.

— Прости меня, Миша, — говорит он.

— Да ладно, чего там, — смущается не привыкший к извинениям Леденцов. — С кем не бывает…

Затем Оклахомов направляется к Жанне Ивановне. Голова его низко опущена, уши розовеют.

— Простите меня, Жанна Ивановна, — говорит он, не поднимая глаз.

Жанна Ивановна печально улыбается:

— Хорошо, Петя, я тебя прощаю.