Братья Стругацкие. Письма о будущем - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Черняховская cтр.№ 24

Как уже говорилось, роман И. А. Ефремова – не только утопия, конструирующая модель идеального общества, но и социальный проект. Этот социальный проект существует на пересечении интересов общественных групп, отражая как официальные установки ЦК КПСС (в 1962 г. оформившиеся в текст Третьей программы КПСС), так и ожидания широких масс общества, вдохновлённого научно-техническим романтизмом.

Роман породил множество прямых и косвенных продолжений.

Что подняло старую научно-техническую фантастику на уровень создания мобилизующих социальных Утопий? Наверное, соединение ожиданий общества, его веры в свое всемогущество, в роль Победителей и создателей Нового мира – с постулатами и представлениями о будущем господствовавшей коммунистической идеологии.

Заказ на утопию формулируется в творчестве писателей-фантастов (И. Ефремов, Г. Гуревич), принимается властью (Проект Третьей программы КПСС) и вторично репрезентуется в творчестве фантастов философского направления (Стругацкие, А. Громова). Так происходит переход к следующему этапу диалога власти и зарождающегося гражданского общества в период «оттепели».

На этом этапе развития в советскую фантастику входят А. и Б. Стругацкие. Первые их книги выходят ещё в конце 1950-х гг., в период «оттепели». Они являются непосредственными учениками и в то же время оппонентами И. А. Ефремова. В своих произведениях Стругацкие поднимают сложные морально-этические и социальные проблемы, пытаются изобразить реальных людей в фантастических ситуациях. Начав писать в духе теории «ближнего прицела», они вскоре отказываются от фантастики как «средства пропаганды научных идей». В СССР они первые, кто трактует фантастическую идею не как цель, а как способ преподнести свои идеи. Американский писатель фантаст X. Эллисон предложил новую разновидность научной фантастики называть не научной фантастикой, а «фантастикой размышлений». Сами Стругацкие называют её философской фантастикой.

3. 1964–1983 гг. ^[79] Если на втором этапе власть и общество приходят к согласию, которое выражается на страницах «утопической фантастики», то третий этап развития диалога характеризуется вступлением правительства и интеллектуальной элиты в фазу конфликта.

Третий этап диалога тесно связан с формированием нового направления в фантастической литературе – философской фантастики.

Заметную роль в формировании философской фантастики сыграло издательство «Молодая гвардия».

«Молодая гвардия» стала ведущим издательством, выпускающим научную фантастику, ещё на этапе развития «утопической фантастики». В 1958 г. в издательстве был создан отдел фантастики и приключений ^[80] под руководством С. Г. Жемайтиса ^[81] и Б. Г. Клюевой. Эта редакция дала зеленый свет практически всем вновь появляющимся в СССР произведениям научно-фантастической литературы, предприняла издание многотомной серии новинок «Библиотека советской фантастики» и 15-томной «Библиотеки современной фантастики», знакомящей советского читателя с мировыми достижениями жанра.

В 1963 г. при редакции «Молодой гвардии» по рекомендации ССП и с разрешения ЦК ВЛКСМ было создано Московское объединение молодых писателей-фантастов. Целью объединения являлось «создание условий для свободного и компетентного обсуждения теоретических и практических вопросов советской фантастики».

Переводами занималось издательство «Мир» (серия «Зарубежная фантастика»), издательство «Детская литература» традиционно ориентировалось на молодежную аудиторию (серии «Библиотека приключений», «Библиотека приключений и научной фантастики»), издательство «Знание» издавало научную фантастику, популяризирующую науку (с 1963 г. «Знание» издаёт собственный альманах научной фантастики). Что касается периодики, то фантастику наиболее охотно помещали «Техника – молодёжи» и «Знание – сила». Литературные или научно-литературные издания («Литературная газета», «Вопросы литературы» и т. д.), а так же центральная пресса и литературные ежемесячники (так называемые «толстые журналы») публиковали в основном рецензии на научно-фантастическую литературу.

Кроме активно работающих представителей фантастики «ближнего прицела», то есть Казанцева, Гуревича, Шалимова, которые сумели приспособиться к новым требованиям, и издавна специализирующегося в фантастическом политическом памфлете Л. И. Лагина, а также «отца» новой научной фантастики – И. А. Ефремова, на переломе 1950-х и 1960-х годов в этом жанре дебютировала многочисленная плеяда новых авторов: Г. Мартынов (1955); Г. Альтов (1961), а также И. Варшавский (1964), Е. Войскунский и И. Лукодьянов (1961), С. Гансовский (1963), Г. Гор (1961), А. Громова (1962), А. Днепров (1962), М. Емцов и Е. Парнов (1964), В. Журавлёва (1960), О. Ларионова (1965), В. Михайлов (1962), И. Росоховатский (1962), В. Савченко (1959), А. и Б. Стругацкие (1958), ставшие лидерами этого движения. В эти же годы впервые в советской истории научной фантастики появились профессиональные литературоведы и критики, для которых она стала объектом постоянного и довольно длительного интереса: К. Андреев, Е. Брандис, В. Дмитриевский, А. Бритиков, Ю. Кагарлицкий, Б. Ляпунов, В. Ревич, Ю. Рюриков.

Новое поколение, будучи под впечатлением фактов, революционизирующих науку и технику, оставалось под влиянием проблем космонавтики, физики, электроники и кибернетики, генетики и биологии, но проявляло интерес и к социальным явлениям ^[82].

Феномен «философской фантастики» в СССР представлен новыми произведениями И. Ефремова, А. и Б. Стругацких, Э. Геворкяна, В. Покровского, В. Рыбакова, А. Столярова.

Часть советских критиков появление такой фантастики встретила крайне недоброжелательно. В качестве характерного суждения тех лет можно привести отрывок из статьи В. М. Свинникова:

«Нас призывают – не надо встречать в творчестве братьев Стругацких географических или исторических примет, социальных устройств, они же писатели проблем. Проблем «в чистом виде». Пусть всё остальное выглядит как эклектическая окрошка, лишь бы был живым тот кусок проблемы, который попадает под луч писательского прожектора. Это-де возрождение лучших традиций старого философского романа – рассматривать в художественной форме абстрактные идеи» ^[83].