Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 213

«Сталин считал его руководителем “антисоветской еврейской националистической организации”. Со слов Абакумова, Сталин в 1948 г. дал ему задание срочно организовать ликвидацию Михоэлса силами МГБ…в целях глубокой конспирации приходилось жертвовать агентом ГБ Голубовым, сопровождавшим Михоэлса в Минске».

Поздно ночью народного артиста Советского Союза Соломона Михайловича Михоэлса (Вовси) и сопровождавшего его ответственного секретаря журнала «Театр» Владимира Ильича Голубова (Потапова), служившего ешё и секретным осведомителем органов безопасности, завезли на окраину Минска (на дачу министра государственной безопасности Белоруссии генерал-лейтенанта Лаврентия Цанавы) и бросили под проезжавшую грузовую автомашину. Затем тела погибших перевезли в город и оставили на одной из глухих улиц. Утром они были обнаружены.

Конечно, Михоэлса торжественно похоронили в Москве, а Государственному еврейскому театру присвоили имя почившего. Но слухи о том, что в кончине народного артиста есть очень много неясного, продолжали распространяться.

Расследовать убийство Соломона Михоэлса и Владимира Голубова направили следователя прокуратуры СССР (и писателя) Льва Шейнина. Он приехал в Минск и вскоре выяснил, что следы ведут на дачу министра госбезопасности Белорусской СССР Лаврентия Фомича Цанавы. Когда об этом узнали в Москве, Шейнина срочно отозвали и отправили на пенсию, а затем арестовали.

Прошло несколько месяцев, и 28 августа 1948 года член политбюро Андрей Жданов вдруг неважно себя почувствовал. На дачу к нему приехали медики из Лечебно-санитарного управления Кремля во главе с начальником Лечсанупра Петром Егоровым. После снятия кардиограммы Лидия Тимашук, заведовавшая отделом функциональной диагностики, поставила диагноз: инфаркт. Однако присутствовавшие на осмотре академик Владимир Виноградов (лечащий врач Сталина) и член-корреспондент Академии медицинских наук Пётр Егоров с этим диагнозом не согласились. Будучи опытными медиками, они засомневались в том, что недомогание Жданова вызвано инфарктом. И Тимашук пришлось переписать клиническое заключение, исключив из него слово «инфаркт». Жданова отправили в санаторий ЦК ВКП(б), расположенный неподалёку от озера Валдай, и начали лечить так, как категорически не рекомендовано при инфаркте.

Возмущённая Лидия Тимашук написала обо всём этом своему начальству. Её тут же понизили в должности и перевели в филиал кремлёвской поликлиники. Тогда Тимашук отправила письмо секретарю ЦК Алексею Кузнецову. Ответа она не дождалась – 31 августа Жданов скончался. Официальная причина смерти – инфаркт миокарда.

Сразу возникает вопрос: кому нужна была смерть Андрея Жданова? Да, более десяти лет занимая пост первого секретаря Ленинградского обкома партии, он должен был знать о том, кто являлся заказчиком покушения на Сергея Кирова. Но он был ближайшим и вернейшим соратником Сталина. Избавляться от него у вождя не было необходимости. А вот для Лаврентия Берии Жданов угрозу представлял. Берия знал, что с поста наркома внутренних дел Ягоду смещали Сталин и Жданов – это они, находясь в отпуске, прислали в Москву телеграмму с требованием поставить вместо Ягоды Ежова. А теперь, вернувшись после войны из Ленинграда в Москву, Жданов просто заслонил от Берии Сталина. И у Лаврентия Павловича, видимо, созрело желание избавиться от соперника с помощью продукции секретнейшей «Лаборатории» Григория Майрановского.

А организаторы убийства Михоэлса и его убийцы «за образцовое выполнение специального задания правительства» получили правительственные награды (указы от 28 и 29 октября 1948 года): ордена Красного Знамени были вручены двум генерал-лейтенантам, ордена Отечественной войны Кой степени получили два полковника и один старший лейтенант, ордена Красной Звезды – два майора.

Так началась борьба с космополитизмом и с космополитами.

Тогда боролись не только с ними. Заместитель маршала Жукова и член Военного совета Группы советских войск в Германии генерал-лейтенант Константин Фёдорович Телегин в конце 1947 года был уволен из армии, а 24 января 1948 года по личному указанию Сталина арестован. Его обвинили в иных грехах – в том, что он из поверженной Германии отправил на родину в личное пользование целый эшелон трофеев. Фигурантом этого же «трофейного дела» стал и маршал Жуков. Из Телегина принялись выбивать показания. Он потом написал:

«Меня морили голодом, мучили жаждой, постоянно не давали спать – как только я засыпал, мучители начинали всё сначала».

14 апреля Илья Сельвинский написал письмо, в котором о Союзе советских писателей говорилось:

«Пока в Союзе будет заправлять Фадеев, людям моего типа там делать нечего. На фронте писателей экзаменовал Гитлер – они выдержали этот экзамен. Сейчас экзаменует Фадеев».

19 апреля 1948 года поэта Василия Каменского сразил инсульт и его парализовало.

А 20 ноября Еврейский антифашистский комитет был распущен (как «центр антисоветской пропаганды»), и вскоре начались аресты его руководства. 26 марта 1949 года министр Абакумов докладывал Сталину:

«…руководители Еврейского антифашистского комитета, являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу».

В это же время в Союзе писателей вспомнили и о Маяковском.

Аркадий Ваксберг:

«…после войны, притом с большим опозданием, Сталин по ходатайству Союза писателей, который действовал вовсе не в интересах Лили, а уступая настойчивости Людмилы

Владимировны и Ольги Владимировны, продлил срок действия авторского права на произведения Маяковского (по тогдашнему закону он истёк уже задолго до этого – в декабре 1944 года). Затем в подобном положении оказались наследники ещё трёх “классиков”: Горького, Алексея Толстого и Антона Макаренко…

Поскольку произведения всех этих авторов издавались многократно и огромными тиражами, а гонорор выплачивался по самой высшей ставке, деньги наследникам должны были течь неплохие».

25 декабря 1948 года Особое совещание при МГБ СССР приговорило бывшего коменданта Смольного и Кремля Павла Малькова (как «троцкиста») к 8 годам исправительно-трудовых лагерей.

В декабре того же года на расширенном заседании секции поэтов Союза советских писателей рассматривались проблемы поэзии, а также стихи, изданные в 1948-ом. Поэт и драматург Анатолий Владимирович Софронов (бывший тогда секретарём Союза писателей, а впоследствии очень часто называвшийся «одним из самых страшных литературных палачей сталинской эпохи»), выступая на том заседании, заявил:

«Нельзя считать законченной нашу борьбу с космополитизмом в литературе, в поэзии».

В качестве примера Софронов привёл книгу избранных стихов Ильи Сельвинского, которая должна была выйти в серии «Избранные произведения советской литературы», сказав:

«В этой книге Сельвинский выступает как неразоружив-шийся формалист, как антипатриот, издевательски говорящий о любви советского человека к своей Родине».