Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 202

6 мая 1941 года Иосиф Сталин возглавил Совет народных комиссаров страны, то есть стал главой советского правительства.

15 мая немецкий транспортный самолёт совершил перелёт из Белостока до самой Москвы, в которой и приземлился. Советская противовоздушная оборона этот полёт проворонила. Страна об этом ничего не узнала, но скандал разразился грандиозный. Стало ясно, что вот-вот начнутся аресты.

Тем временем заключённый внутренней тюрьмы Лубянки Юрий Михайлович Стеклов, по делу которого продолжалось «доследование», написал письмо вождю (которого он когда-то называл «невежественным грузином»):

«Иосиф Виссарионович! Вы-то хорошо знаете, что всей своей жизнью я заслужил другого обращения. Мне осталось жить недолго, неужели я обречён на то, чтобы испустить дух в темнице, в ужасных условиях заточения, и за что? Я страдаю уже четыре года. Семья разрушена. Чудный сын, ярый партиец, обесчестен и томится в колымской ссылке. Жене угрожает смерть от болезней и моральных потрясений. Неужели и при советской власти погибнет революционная семья, в которой я и моя жена отдали партии почти полвека, в которой сын начал работать с 12 лет? Этого не может и не должно быть. Отпустите меня, я закончу книги о Бакунине, Чернышевском и не буду заниматься политикой.

Заключённый камеры 33 Ю. Стеклов. 22 мая 1941 года».

Никакого ответа на письмо, конечно же, не было. «Доследование» продолжалось.

25 мая сочинская «Курортная газета» сообщала о пьесе Ильи Сельвинского «Бабек»:

«Постановку трагедии “Бабек” осуществляет театр русской драмы в Баку и один из московских театров».

Однако осуществить эти постановки не удалось ни одному из названных театров, потому что наступил июнь 1941 года.

А неожиданный прилёт самолёта из дружественной Германии, не замеченный прославленными советскими лётчиками из службы противовоздушной обороны, всё-таки привёл к ожидавшимся арестам. Начали с руководителей ПВО и ВВС.

7 июня был арестован назначенный в апреле 1941 года начальником Управления ПВО РККА Герой Советского Союза Григорий Михайлович Штерн. 8 июня арестовали дважды Героя Советского Союза Якова Смушкевича, находившегося в госпитале после перенесённой операции. Обоих героев (вместе с рядом других высокопоставленных военачальников) обвинили в участии в террористической организации, по заданиям которой они вели «вражескую работу, направленную на поражение Республиканской Испании, снижение боевой подготовки ВВ С Красной Армии и увеличение аварийности в Военно-Воздушных Силах».

Штерн, Смушкевич и другие арестованные после изощрённейших пыток признались в том, что ещё с начала 30-х годов являлись «участниками троцкистского заговора в РККА» и чуть ли не все были «германскими шпионами».

А 22 июня 1941 года началась война.

Находившаяся в Германии Елизавета Зарубина-Горская (как и другие сотрудники советского посольства и торгпредства) была обменяна в Турции на немецких дипломатов и возвратилась в Москву. Её зачислили в резерв НКВД.

Война началась с сокрушительного поражения Красной армии. Части вермахта так стремительно двигались на восток, словно совершали увеселительную прогулку.

В 1967 году писатель Константин Симонов, беседуя с маршалом Александром Василевским, сказал, что если бы в 1937 и в 1938 годах не было разгрома командной элиты Красной армии, то начало войны проходило бы совсем иначе. Маршал ответил:

«Василевский. – Вы говорите, без 37–38 года не было бы поражений 41-го. А я скажу больше. Без 37–38 года, возможно, не было бы вообще войны в 41 году. В том, что Гитлер решился начать войну в 41 году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошёл. Да что говорить, когда в 39 году мне пришлось быть в комиссии во время передачи Ленинградского военного округа от Хозяина

Мерецкову, был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, были поголовно арестованы».

Но война шла, и «капитаны», возглавившие советские дивизии, пытались противостоять наступавшим дивизиям немцев.

Илья Сельвинский написал в воспоминаниях:

«Когда началась Отечественная война, все мои студенты пошли на фронт добровольцами: Александр Яшин, Сергей Наровчатов, Борис Слуцкий, Михаил Кульчицкий, Павел Коган, М.Львовский, Платон Воронько».

Борис Слуцкий потом написал:

А как встретили начавшуюся войну люди более старшего поколения? Идти в армию Осипу Брику было уже поздно – возраст не тот.

Василий Васильевич Катанян:

«С началом войны Брик и Катанян начали работать в “Окнах ТАСС” – по типу “Окон РОСТА”, что практиковали в гражданскую войну. По месту жилья во время бомбёжки их назначили дежурить на крыше и тушить зажигалки. Лилю Юрьевну определили в бригаду, которая ходила по этажам и проверяла затемнение».

Служивший в штабе Дальневосточного фронта полковник Пётр Григорьевич Григоренко в 1967 году написал историко-публицистический памфлет «Сокрытие исторической правды – преступление перед народом». О войне с Германией там сказано:

«…накануне войны войска западных приграничных военных округов, незначительно уступая по численности вероятной армии вторжения противника, в военно-техническом отношении были значительно сильнее её. Но – квалифицированные командные кадры были изъяты из армии почти полностью и подвергнуты репрессиям различной степени. На их место пришли в большинстве люди малоквалифицированные и просто в военном отношении неграмотные, зачастую – абсолютные бездарности. Авторитет командного состава в связи с этим, а также вследствие психоза борьбы с “врагами народа”, резко снизился, дисциплина пришла в упадок».

24 июня 1941 года главой Совинформбюро, органа, которому в течение всей войны предстояло руководить средствами массовой информации, был назначен Александр Щербаков.

В тот же день (24 июня) слушателя Военной академии Генерального штаба генерал-лейтенанта авиации Павла Рычагова арестовали. Началось следствие. Через два дня была арестована и его жена, Мария Петровна Нестеренко, майор авиации, совсем недавно назначенная заместителем командира авиаполка особого назначения. Ей сразу же заявили, что она…

«…будучи любимой женой Рычагова, не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа».

И Марии Нестеренко предъявили обвинение в «недоносительстве о государственном преступнике».