Король жил в подвале и другие сказочные истории - читать онлайн книгу. Автор: Константин Арбенин cтр.№ 31

– Ни с места! Первый выстрел делаю в руку, а второй – в сердце!

Эхо из одного угла в другой перекидывает:

– …невеста… предлагаю тебе руку… и сердце…

Совсем разбойница растерялась.

– Так, мужик, – говорит, – ты что такое задумал?

А Эхо передаёт:

– …так неожиданно… мне надо подумать…

– Что тут думать! – возмущается разбойник. – Отдавай мои сокровища, да пошевеливайся!

А Эхо совсем уже откровенную отсебятину несёт:

– Давай, – говорит, – моё сокровище, поженимся…

Разбойница от таких слов аж пистолет свой опустила, всматривается: обманывает её компаньон или серьёзные намерения имеет. А у разбойника намерения – серьёзнее некуда: он, едва только увидел, что подруга пистолет убрала, тут же на курок нажал – бабах! – да в потёмках промазал.

– Мимо! – говорит разбойница. – Ну сейчас-то я тебя…

– …милый, – слышит разбойник, – нет счастья без тебя!

Разбойник опешил, понял, что он себя всё-таки не по-джентльменски ведёт, что надо бы даме на такие заявления совсем иначе ответить. Приблизился он к разбойнице вплотную, постояли они оба с полминуты в нерешительности, а потом выкинули пистолеты и со всего маху бросились обниматься. Чуть до смерти друг друга не зацеловали. Отдышавшись, разбойница, уже без всякого эха, спрашивает своего подельщика:

– А что же ты раньше молчал, любимый?

– Не знаю, – отвечает разбойник, – как-то всё не получалось, дорогая. Всё беготня, стрельба… Не знал, с чего начать.

Тут снова обнимания у них пошли, поцелуи, а потом свалились они оба на сундук, и началась там у них возня – полный абордаж.

«Ну всё в порядке, – размышляет Эхо, – дальше уж я им не понадоблюсь, они теперь долго друг от друга не отойдут, а вблизи Эхо без надобности».

Дальше Эху неудобно стало, оно, чтобы не мешать влюблённым, вылетело из пещеры и до самого утра бродило по горам, разминало на природе своё заспанное невидимое тело. А что – раз в век и прогуляться можно.

Утром вернулось Эхо домой уставшее, тут же на боковую устраиваться стало. Успело только рассмотреть, что ни разбойников, ни клада в пещере уже нет, порядок наведён идеальный, яма закопана. Вот и славно, вот и хорошо, можно ещё годков сто вздремнуть…

А разбойник с разбойницей после того случая поженились и сокровища капитана Брынзы взяли себе в приданое. И надо сказать, из них получилась образцовая разбойничья семья. Впрочем, разбойничать они перестали: открыли своё небольшое дельце по изготовлению модных наглазных повязок, купили дом, нарожали детей и всё такое прочее. Теперь они – уважаемые люди. Ну а каким образом супруги нажили свой первоначальный капитал – об этом никто не знает, кроме, разве что, Эха. Но Эхо, как говорится, к делу не пришьёшь, тем более если оно глуховатое и любит поспать.

Жили-были тридцать три богатыря и их взводный – дядька Черномор.

Жили они в Русском народном музее изобразительных искусств на картине художника Васнецова «Морское войско». Весь день стояли богатыри по стойке смирно перед посетителями, а поздним вечером, когда музей закрывался и Черномор давал команду «вольно», разбредались по берегу и занимались делами – личными и хозяйственными. Кто приводил в порядок территорию, кто надраивал шлемы и кольчугу, кто чистил до блеска сапоги и подшивал свежие подворотнички к косовороткам, кто занимался физическими упражнениями. Особо бойкие богатыри уходили до утра в морскую пучину и водили там с русалками хороводы и шуры-муры, но к утру обязательно возвращались назад, чтобы успеть на поверку и строевой смотр. А дядька Черномор тем временем коротал свою бессонницу на картине художника Кустодиева «Ужин купчихи», до утра распивая с этой самой купчихой чаи и вкушая ватрушки. По возвращении он строил своих богатырей в шеренгу и, как только убеждался, что весь личный состав на месте и выглядит должным образом, давал команду к открытию музея. Богатыри Черномора побаивались, но уважали.

Такой распорядок продолжался изо дня в день, из ночи в ночь. Но вот однажды самый младший богатырь рядовой Яков Яковлев, тот, который стоял в строю тридцать третьим, ушёл вечером на картину «Алёнушка» того же художника Васнецова. По отношению к Алёнушке у него были самые серьёзные и в то же время самые романтические намерения. Всю ночь они просидели на берегу озера, на камушке, и разговаривали. Говорили об изобразительном искусстве да ещё немного о том, может ли персонаж одной картины жениться на персонаже другой картины того же самого художника? Не будет ли это краскосмешением? Рядом с Алёнушкой богатырь совсем потерял счёт времени и опомнился только тогда, когда за окнами музея начало светать, а из самого дальнего зала послышался громовой бас дядьки Черномора – это взводный начал производить перекличку.

«Рядовой Афанасий Афанасьев! – Я! – раскатилось по залам богатырское эхо. – Рядовой Богдан Богданов! – Я!»

Богатырь Яков Яковлев побледнел. Алёнушка оторопела, но тут же взяла в руки себя и своего суженого: решительно схватив богатыря за рукав, она потянула его на соседнюю картину «Иван-царевич на сером волке». Царевич оказался пареньком смышлёным: сразу сообразил, что к чему, уступил волка, и тот понёс богатыря по выставочным залам, развивая невиданную даже в сказках скорость.

«Рядовой Зураб Зурабов! – бесстрастно голосило эхо. – Ефрейтор Игнат Игнатов!»

На пути богатыря и серого волка одно за другим вырастали из земли препятствия и засады. В зале экспрессионистов самые соблазнительные девы пытались увлечь богатыря в свои кокаиновые райки. Рядовой Яков Яковлев только смеялся им в лицо и отмахивался от дев, как от назойливых мух.

В зале кубистов невероятные конструкции с грохотом вываливались из рам и загромождали собою двери, пытаясь преградить путь путешественникам. Серый волк перегрызал их пополам своими железными клыками и расшвыривал в разные стороны.

В зале сюрреалистов самые изысканные кошмары старались утянуть их в сети, порождённые сном разума. Богатырь только плевал на них через левое плечо.

Все преграды преодолевались с лёгкостью, ведь всё это время путешественники слышали отголоски переклички, проводимой дядькой Черномором.

«Сержант Трифон Трифонов! – Я! Рядовой Устин Устинов! – Я» – доносило троекратное эхо.

Богатырь Яков Яковлев знал: опоздай он на поверку, посадит его Черномор под арест на полотно художника Верещагина «Турецкая гауптвахта», а то и того хуже – отдаст в бурлаки на соседнюю картину художника-передвижника Репина. Тогда не видать ему больше своей Алёнушки!

«Рядовой Эраст Эрастов!» – эхо беспощадно приближалось к концу списка!

«Рядовой Юрий Юрьев! – Я!»

В самый последний момент богатырь на скаку спрыгнул с волка, вскарабкался по раме к тому краю картины, где оканчивался богатырский строй, и втиснулся на привычное место между рамой и тридцать вторым своим собратом.