Король жил в подвале и другие сказочные истории - читать онлайн книгу. Автор: Константин Арбенин cтр.№ 29

– Где, – кричит, – этот сукин сын?! Опять он к тебе залетал, опять шептались! Куда он спрятался, этот твой карлсон безмоторный! Вот я ему сейчас пропеллер-то откручу к чертовой бабушке!

И начинал бегать по квартире, распахивать все шкафы и шифоньеры в поисках обидчика, да так никого и не находил. Потом уставал, успокаивался и, поужинав досыта и послушав новые стихи, извинялся перед женой и нежно её целовал.

И так продолжалось каждый вечер в течение одиннадцати лет и могло ещё девяносто девять лет продолжаться, но однажды терпение мужа лопнуло. В ту памятную пятницу у него на работе какое-то оборудование не наладилось, в троллейбусе его тётеньки потрепали изрядно, и все лифты шли только в парк. В общем, вошёл муж в квартиру и набросился на жену пуще прежнего.

– Где, – кричит, – этот стервь бесплодный?!

А жена ему говорит:

– Это ты бесплодный, а он бесплотный.

Муж обиделся ещё сильнее, начал бить о свою грудь посуду.

– Всё, – кричит, – хватит с меня этой поэзии! Сыт по горло стихами вашими! Подавай сюда такого-сякого, покажу ему сейчас Черную речку с «Англетером» в одном флаконе! Задушу его, как Мартынов Пушкина!

Жена поняла, что на этот раз мужа не остановить, покорно склонила голову и засеменила в спальню. Там она открыла платяной шкаф и показала мужу на зеркало, возле которого тот каждое утро зашнуровывал себе галстук.

– Вот, – сказала поэтесса, – знакомьтесь.

Муж слегка оторопел, пробубнил: «Драсьть», а тот тип в зеркале тоже что-то буркнул, вылез из рамы и по-хозяйски пошёл на кухню. Поэтесса бойко подсуетилась и извлекла из закромов пол-литровый графинчик самогонки. Уселись все втроём за стол, выпили по рюмочке и стали выяснять отношения. Сперва хорошо сидели, потом принялись выяснять, кто кого уважает, потом муж музу пытался набить морду, потом наоборот, потом поэтесса мужчин чуть не выгнала, отходила их полотенцем, а под конец все помирились, побратались, посестрились и впали в коллективное беспамятство. На том выходные кончились.

…Утром в понедельник подошёл муж к шкафу, чтобы зашнуровать галстук, а отражение-то в зеркале отсутствует! Опечалился муж, стал жену звать, а жены тоже нет. В доме пусто, как после кражи. На столе нашёл муж записку, где грубой женской прозой написано было: «Прощай. Ушла в поэзию. Котлеты на сковороде». Муж разозлился, психанул – и ушёл на работу без галстука.

С тех пор он больше не видел ни своей жены, ни своего отражения. Тем не менее, приходя вечером домой, он неизменно находил на кухонном столе тёплые котлеты и скупую прозаическую записку. Грустно поужинав, сирота муж нехотя шёл спать. Когда бессонница становилась невыносимой, муж перечитывал до утра рукописи своей почившей в поэзии жены и с тоской узнавал в их адресате себя. Себя – и никого более. Будто бы смотрелся в зеркало.

Жил на свете Гениальный Читатель. Он прочёл уйму книг и во всех сумел дойти до самой сути, каждую смог оценить по достоинству. Классики почитали за честь стоять на его книжных полках, современники выстраивались в длинную очередь. Когда Читатель заходил в книжный магазин, книги просто сходили с ума: они скрипели от нетерпения переплётами, шелестели страницами, падали со стеллажей прямо к его ногам, а некоторые вели себя ещё более бесстыдно – открывали себя на самом выигрышном месте и жирным курсивом кричали: «Прочти меня!» Даже самые заумные книги, которые никем и никогда не были прочитаны, обрели наконец свой покой под лупой Гениального Читателя. Все свои силы и здоровье Читатель тратил на чтение, всю свою душу он вкладывал в книги. Его домашняя библиотека насчитывала несколько тысяч томов и уже перестала вмещаться в небольшую двухкомнатную квартиру, но тут как раз вовремя подоспела Нобелевская премия: Читатель купил себе отдельный дом и оборудовал его должным образом. У Читателя не было ни семьи, ни друзей, общался он только с книгами, да иногда ещё заходили журналисты – брали интервью и интересовались творческими планами. И всё шло замечательно, пока с Гениальным Читателем не случился вполне закономерный творческий кризис. Читатель погрустнел, потерял вкус к чтению и заразился бессонницей. Современники безнадёжно разводили листами и теряли надежду быть прочитанными при жизни. Даже любимые классики не могли помочь – перечитывание не усыпляло, а только утомляло затосковавший по новизне мозг Гениального Читателя.

В таком состоянии он несколько вечеров блуждал по городу, размышляя о своём даре. На душе было пусто, казалось, что все самые лучшие его книги уже прочитаны и от литературы ждать больше нечего. В одну из таких вечерних прогулок Читатель увидел в витрине книжного магазина яркую обложку какого-то бульварного романчика. Удивляясь самому себе, он зашёл в магазин, купил это дешёвое издание, пришёл домой и за ночь прочитал его от корки до корки. Поутру Читатель устыдился своего поступка и, пока никто не видел, выбежал из дома и выкинул книжку в мусорный бак. Вернувшись в свою библиотеку, Читатель вдруг обнаружил, что классики смотрят на него искоса. Какую бы из настольных книг он ни открывал, выходило одно и то же – все авторы осуждали Читателя за его вдвойне скверный поступок. Толстой ставил на вид сам факт чтения такой низкопробной пошлятины, Достоевский присовокуплял ещё и то, что книга после этого была выброшена, а Ницше вообще ставил под сомнение подмоченную гениальность Читателя. Все эти упреки можно было пережить, но совершенно невыносимо вел себя Чехов: он не клеймил и не обвинял, он только печально усмехался – и именно это доконало Читателя. Читатель понял, что переступил некий рубикон.

Тогда он повернул все книги в своей библиотеке корешками к стене, разбил лупу и принял обет нечитания. Несколько месяцев он не читал ничего, кроме квитанций об оплате электроэнергии и вывески «Гастроном», маячившей в окне. Потом он стоически отказался и от этого. Долгие годы он занимался лишь тем, что вспоминал прочитанное, переосмысливал его заново, и старые прописи вдруг стали открываться Читателю с новой, неожиданной стороны. Все остальное ускользало от него: глаза, лишённые букв, видели всё хуже, руки, оставшиеся без книг, не знали, куда себя приложить, на высохшей, будто пергамент, коже проступали всякие разные слова. Постепенно читатель стал превращаться в книгу – спина его покрылась коленкоровым панцирем, тельце скукожилось и расслоилось на листы, мышечный аппарат плавно перетёк в тиснение, кровь перебродила в целлюлозу. Наконец, примостившись на полке рядом со своими любимыми фолиантами, где-то между Кафкой и Гофманом, Гениальный Читатель замер и обрёл свой покой…

Эта книга до сих пор хранится в библиотеке имени Гениального Читателя, её не выдают на дом, с ней можно познакомиться только в читальном зале. Никто ещё не смог дочитать книгу до конца. Некоторые пытавшиеся утверждают, что она слишком трудна для восприятия и поэтому бессмысленна, другие говорят, что все её страницы девственно чисты, третьи рассказывают, что нашли в ней только слово «Гастроном» и разрозненные столбики ничего не значащих цифр, четвёртые просто ничего не могут вспомнить. Эта книга пока не нашла своего читателя, она всё ещё читает сама в себе.