Капитан госбезопасности. В марте сорокового - читать онлайн книгу. Автор: Александр Логачев cтр.№ 52

— Тогда так и делаем. Обойдемся без венгерской погранзаставы. Я хочу сначала спокойно рассмотреть этих археологов издали, а уж потом проводить близкое знакомство.

— А если по дороге пограничники прихватят?

— Тогда проиграем предложенный сценарий. Пускай за нами приезжают. Все равно мы окажемся там же.

«Вот значит, под какой личиной скрывается конечный пункт переправы через кордон, — так подумал капитан, когда выслушал перевод последнего напутствия Яноша-сапожника. — Он, разумеется, конечный не вообще, — тут же Шепелев поправил сам себя, — конечный для нас. Замечательное прикрытие — археологическая экспедиция. Дает возможность жить на отшибе, разъезжать по краю, привозить к себе кого угодно».

Христина сказала, что на той стороне их должны встретить люди из абвера. Так что можно не сомневаться, археологическая экспедиция и есть не что иное, как база абвера, разведывательный пункт». Когда они с товарищем Берией обсуждали по телефону варианты по операции «Тарас», то предположили, что в конечном счете путь через границу и приведет к такой базе. И товарищ Берия сказал: «Было бы неплохо, если бы база прекратила существование. Надо огрызаться. Не давать подползать к нашим границам». Это следовало расценивать как приказ.

Да, осуществить внедрение в абвер, в их разведшколы на территории Германии, в заграничные структуры ОУН не представлялось возможным. О провале группы Миколы узнают в ближайшее время, и людей, что появились сразу после этого провала, какую бы убедительную легенду они не сочинили, вряд ли будут рассматривать иначе кроме как агентов советской разведки. Но раз существует возможность выйти на абверовцев или даже на базу, то почему этим не воспользоваться? Капитан предполагал ограничиться захватом и выводом на советскую территорию одного агента абвера, что, несомненно, было бы успехом. Но товарищ Берия решил ликвидировать базу, ну и захват агента абвера он не отменил. И хотя идея с ликвидацией базы капитану не нравилась, спорить с наркомом он не стал, понимая, что это бесполезно. Шепелев почувствовал, как Берия загорелся возможностью нанести укол одному из своих немецких соперников. Дескать, от нашей разведки — вашей. Понравилось? Вот то-то, не очень-то кичитесь. Такое, конечно, должно польстить гордости Берии. А исполнять придется товарищу Шепелеву.

Рассвет застал их на длинном пологом спуске, где приходилось петлять, чтобы держаться зарослей и не выходить на открытое место. Присутствие венгерских пограничников никак не ощущалось. О том, что с нашей стороны рубежи Родины находятся под охраной, не позволял забыть мощный луч прожектора, ощупывающий окрестности, а на венгерской пока что ничего не напоминало о пограничных строгостях.

«Наверное, мы уже давно оставили позади охраняемый участок, — подумал капитан. — И если здесь мы на кого напоремся, то будет или охотник, или лесоруб». Капитанские мысли получили подтверждение часа через четыре безостановочной (не считая трехминутные передышки) ходьбы. С пригорка, на который они вышли, открылась панорама довольно большого поселения.

— Узнаю, — вглядевшись, радостно сообщил Василий. — Точно. Селище Радванко. Вон деревянная часовня. Мы обойдем Радванко слева, а через десять километров Кичерелы и возле них — Замковая гора. На ней и замок, где археологи.

— А пограничники здесь водятся?

— Пограничники если только в селище за сливянкой приезжают. В здешних лесах их не встретишь.

Теперь они шли несколько по-другому: и быстрее — все-таки светлое время суток плюс оставленные за спиной пограничники, и веселее — цель близка плюс можно позволить себе разговоры.

— Так ты из этих мест, Василий? — поинтересовался капитан.

— Да не совсем. Я из Хуста, тоже Закарпатье, но ближе к Венгрии. Такой город на Тисе.

Помолчав, Василий решился продолжить.

— Но исходил все Закарпатье, работу искал. Я сам из русской семьи. У нас тут все проживают: русские, хохлы, венгры, румыны, словаки, немцы, кого только нет, — Василию хотелось говорить и он видел, что товарищ капитан ничего не имеет против. — Батька мой в восемнадцатом вошел в Хусте в рабочий Совет и помогал устанавливать Советскую власть в Венгрии. В марте девятнадцатого Венгрия стала Советской республикой, а в апреле вошли интервенты, Антанта и румыны, к которым присоединилась наша контра. Батьку убили в июле, а августе эта сволочь из наших и интервентов свергла Советскую власть. Все Закарпатье в крови потопили. С турков столько крови не проливалось в этих местах. Нам бы с матерью и братом тоже не жить, но мы успели убежать. Перебрались в Черновцы.

Они сейчас шли, держась утоптанной тропинки. Никто им пока не встретился. Разве только однажды вдали слышали стук топора. Да и встретились бы — двое с котомками идут, эка дело.

— Работы никакой не было. Как мать выкручивалась, не знаю. Мне тогда шесть лет было, а брату десять. Помню только, как жрать всегда хотелось. Тошнило от голода. Теперь удивляюсь, как я умудрился таким вымахать. Может оттого, что в батьку пошел. Вот когда я от матки про батьку узнал, то твердо решил, что буду бороться против этой буржуйской сволочи. Лет с десяти мечтал, как убегу в Советский Союз, стану коммунистом, научусь воевать и приду назад Советскую власть ставить. Но убежал, только когда стукнуло двадцать. Мать не бросишь же. Брат помер, когда ему было пятнадцать. Надорвался, взявшись таскать мешки, и помер. Кто мать кормить будет? А когда мать умерла, мне тогда было двадцать, вот тогда и ушел. Пешком до Союза топал. И на брюхе через границу полз.

Василий улыбнулся.

— Я только в Советском Союзе впервые мороженое попробовал. Объелся им, помню, потом три дня животом ходил.

День расходился славный — ни облака, весеннее, уже по-настоящему теплое в этих местах солнце, ветер есть, но в лесу не чувствуется.

— А у нас только оккупанты успевали меняться. В двадцатом чехи пришли, потом, меня уж тогда здесь не было, в тридцать восьмом тут придумали Карпатскую Украину во главе с фашистским прихвостнем Волошиным, который окружил себя националистами, фашистами и белоэмигрантами. А в марте тридцать девятого Закарпатье к Венгрии отошло. Ничего, еще чуть-чуть подождать, и установим здесь власть трудящихся. Уже немного осталось. Вон как близко подошли. Только через Карпаты Советскую власть перевалить осталось.

— Так что там за замок, где эти якобы археологи обосновались? — спросил капитан.

— Может быть, они и настоящие археологи тоже. И шпионят, и копают.

— Почему ты так решил?

— Много чего интересного накопать можно. Настоящие археологи там тоже работали в конце двадцатых. Те точно были настоящие. Из Австрии приехали. Мой друг Емельян Чижмар подрядился к ним землекопом. Хорошо платили. Много, говорит, чего накопали. Замок этот вроде бы еще наш, старорусский. Тут же русская земля. Галиция. Князь Даниил Галицкий заселил ее русичами. Тот, кто Львов основал. Львов этот, товарищ Шепелев, князь в честь своего сына Льва назвал. Не знали?

— Нет, — сознался в пробеле товарищ Шепелев. — Не до экскурсий мне как-то было во Львове, не до музеев.