Смерть длиною в двадцать лет - читать онлайн книгу. Автор: Ариэль С. Уинтер cтр.№ 59

Мы как-то умудрились без аварий добраться до относительно спокойного участка дороги в Лос-Болканес, а потом долго тащились до выезда на Асеведа-рут, 6. Шестое шоссе вывело нас к северу, из Сан-Анжело в Сан-Габриэль-Маунтинс. К тому времени я уже понял, что мы направляемся в Аркуцию, но обгонов не предпринимал и продолжал следовать за их машиной. Хьюб Гилплэйн держал клуб в Голливуде – ради тамошней публики, щедрой на хорошие чаевые. Вдобавок к повышающим настроение «спайсам» там еще имелись швейцары в смокингах, фонтан посреди танцпола, отличное меню и чудесный джазовый оркестр. Сфоткаться на фоне такого интерьера считалось престижным. Но, если вы хотели провести время по-настоящему хорошо, то вы ехали в «Морковку» – казино в Аркуции, неподалеку от ипподрома в Санта-Тереза. Оба места одинаково хорошо подходили тем, кто может себе позволить прокутить немного денег.

Розенкранц все ехал и ехал, и я не отставал от него. В горах было заметно прохладнее. Дорога то ныряла, то выныривала, повторяя все изгибы ландшафта. Пригородные застройки сменялись домами солиднее, окруженными с обеих сторон дороги обширными земельными угодьями. Здесь даже встречались коровьи стада и сады, скорее всего яблоневые, так как почва была не для цитрусовых, и на лужайках за оградами паслись какие-то животные. Я старался держаться от машины Розенкранца на расстоянии полумили, хотя предпринимал это только для видимости, так как уже понял, что они засекли меня. Просто притворялся, что тоже еду по этой дороге и все.

После нескольких пустынных миль шоссейка обогнула скалистый выступ, за которым показались разбросанные внизу по долине огни. Это были дома респектабельных граждан Аркуции, поначалу выступавших против легализации лошадиных скачек, но потом поддержавших Гилплэйна, когда ипподром был уже построен. И то правда – если уж ты впустил немного греха в свою жизнь, то почему бы немножко не увеличить количество этого греха? Дорожные знаки на обочине стали предлагать нам снизить скорость, и вскоре вдоль дороги замелькали бунгало с усыпанными гравием дорожками и аккуратными лужайками. Быстро проскочив центр, мы устремлялись к богатым жилым окраинам. Дома здесь были солиднее, настоящие особняки, окруженные лесом. А потом «бьюик» нырнул на какую-то неприметную боковую дорожку, выезд на которую был почти неразличим в ночной лесной тьме и напоминал вход в черную пещеру из сказок братьев Гримм.

Я тоже нырнул в эту черную темень. Дорогу впереди освещал только свет моих фар, и я не отрывал глаз от красных подфарников Розенкранца. Клочья тумана окутывали дорогу, и казалось, будто лес наступает со всех сторон. Потом, ослепив меня фарами, мимо, не замедляя скорости, пронесся встречный автомобиль – ему-то, наверное, светили оставшиеся у меня за спиной огни города.

Замедлив скорость, «бьюик» свернул на другую проселочную дорогу. Здесь ощущение оторванности от мира хоть как-то скрадывали пробивавшиеся сквозь лес огни города. Здесь чувствовалась близость цивилизации. Конечно, для богатеньких клиентов в этой оторванности имелась своя прелесть, здесь они, наверное, должны были чувствовать себя какими-то особенными людьми. Даже вход, возможно, был по какому-то тайному паролю. И слова значили что-то другое, чем то, что обычно, – такие слова, как «чай» и «лошадь», например. И полицию это наверняка тоже устраивало. И у меня было предчувствие, что меня здесь встретят без особой любви.

Вскоре показалась усыпанная гравием площадка, на которой рядами было припарковано около тридцати машин. Я пристроился на первом же пустом месте, а «бьюик» подъехал к самому входу, и Розенкранц с Гилплэйном оставили свою машину швейцару, чтобы тот позаботился о ней. Я подождал, когда они скроются за дверью, и только тогда вышел из машины.

Клуб «Морковка» был изначально построен как гостевой загородный домик для нефтяного магната-нувориша, впоследствии потерявшего свое состояние и собственность. Гилплэйн купил домик по дешевке на аукционе. Это был двухэтажный дом с покатой крышей из некрашеной дранки и верандой во весь фасад, на которой стояли два кресла-качалки. Два окна по обе стороны двери, и еще три наверху, все наглухо зашторенные, отчего парковочная стоянка перед домом была погружена в кромешную тьму, если не считать узенькой полоски желтого света из открытой входной двери.

Парковщик, уже успевший пристроить «бьюик», снова стоял на своем месте у входа. А мне преградил путь темноволосый верзила в смокинге – постукав меня по кобуре, он сказал:

– Никакого оружия.

– Да это разве оружие? Я ношу его так, по привычке. Это все равно как бумажник.

Улыбнувшись, «смокинг» протянул мне руку.

– Давай его сюда, я за ним пригляжу.

– Ага, знаю я, как ты за ним приглядишь, – сказал я и отошел от двери.

Я пошел к своей машине, снял пиджак, отстегнул кобуру и засунул ее вместе с пистолетом под пассажирское сиденье. Когда я вернулся, ни швейцар, ни «смокинг» даже не глянули на меня, и я спокойно прошел внутрь.

Холл представлял собой просторное помещение размером с небольшой танцевальный зал, с открытыми поперечными балками на потолке и лестницей посередине, ведущей на второй этаж. Вдоль одной стены тянулась стойка бара красного дерева, ее зеркала отражали четыре ряда бутылок. Хоть продажа алкоголя и была теперь бизнесом вполне легальным, затертая и порядком обшарпанная стойка свидетельствовала о том, что она не скучала и во времена запрета. Медная окантовка стойки явно нуждалась в полировке. Правда, это никак не помешало примерно половине высоких табуретов разместить на себе мужчин в темных костюмах и женщин в коктейльных платьях, пытающихся услышать друг друга сквозь всеобщий шум.

На другой половине зала происходило само действо. Три картежных стола, два стола для игры в кости и рулетка. Крупье в красных жилетах с медными пуговицами и черных галстуках-бабочках. Вокруг игорных столов толпились шумные стайки зрителей-болельщиков. Звук шарика, крутящегося в рулетке, был слышен даже сквозь всеобщий возбужденный гомон. Оркестра не было вообще. Зная, что его вряд ли кто стал бы слушать, Гилплэйн, видимо, хоть на этом решил сэкономить.

Я сначала подошел к стойке бара. И тут же ко мне присоседился какой-то чемпион в тяжелом весе в плохо сидящем костюме. А что, место свободное, почему бы ему его и не занять?

Поймав взгляд бармена, я заказал себе скотч. Пока он наливал, я изучал зал. Ни Розенкранца, ни Гилплэйна я нигде не увидел. Я попробовал свой виски. Для меня явно дороговат, но студия оплачивает расходы. Расплатившись, я направился к ближайшему из картежных столов. Мой сосед по стойке громадной тенью двинулся за мной, со всей изящностью белого костюма на похоронах. Я понаблюдал несколько раздач, и он, насколько я понял, тоже. Тогда я решил наведаться к другим столам и посмотреть, последует ли за мной новый друг. За игрой в кости он стоял так близко, что я затылком чувствовал его дыхание. Резко развернувшись, я посмотрел на него в упор, но он только улыбнулся, не показывая зубов. Зато я показал ему свои во всей красе и снова отвернулся к игорному столу.

Когда все это окончательно мне надоело, я перешел на другую сторону стола, обогнул рулеточного крупье, протиснулся между парочкой, стоявшей у стены, и направился к лестнице на второй этаж. Уже на середине лестницы я обнаружил, что мой тяжеловес опять следует за мной, как нитка за иголкой. Опять резко развернувшись, я посмотрел на него в упор сверху вниз.