Анна Павлова. Десять лет из жизни звезды русского балета - читать онлайн книгу. Автор: Харкурт Альджеранов cтр.№ 55

«Бакшиш» – звучало сначала очень тихо, но по мере того, как мы приближались, становилось все громче. «Дай бакшиш, миссис Лангтри!» – закричал какой-то ребенок, обращаясь к одной из наших девушек. Вскоре всех нас одарили именами знаменитых личностей или королевских особ. Меня прозвали «Гарри Лодером», а одну из девушек «госпожой королевой Марией»! Сулейман Сулейман прокричал что-то резкое, я разобрал только одно слово «Imshi», что, как мне сказали, означало «убирайтесь». Дети исчезли, но только для того, чтобы несколько минут спустя снова появиться и прокричать пронзительными голосами: «До свидания-я, до свидания-я, до свидания-я, до свидания-я, до свидания-я-я-я» – все громче и громче, небрежно помахивая руками. Но стоило нам посмотреть в их сторону, как они снова протягивали к нам ладони, выманивая «бакшиш». Мы бросали монеты, и тотчас же начиналась настоящая свалка. Мы миновали руины одного из древних городов, к полудню добрались до Сахары и еще до ленча осмотрели могилу Тии. Нам не удалось посетить знаменитую пирамиду Джосера, поскольку там еще продолжались раскопки и посетителей туда не допускали. Впоследствии мы узнали, что Павлова получила особое приглашение, поскольку русский художник и дизайнер Билибин делал здесь много набросков. После ленча мы пересекли пустыню на верблюдах, направляясь в Гизу. По дороге заехали в Серапеум посмотреть гробницы быков Аписа, и наш гид отвел нас к руинам находившегося поблизости храма, где сохранился в хорошем состоянии алебастровый алтарь для жертвоприношений. На полпути мы остановились отдохнуть в тени огромной дюны, и Сулейман Сулейман рассказал нам легенду из истории Древного Египта, она произвела огромное впечатление на всех членов труппы, а я ощутил в некотором роде самодовольство оттого, что уже знал ее.

Дорис сочла поездку на верблюде слишком неудобной и предложила нашему гиду поменять своего осла на ее верблюда! Это была хорошая сделка. И он был доволен, и Дорис чувствовала себя так же удобно, как на песчаных пляжах Англии. Солнце уже садилось, когда мы подъехали к Гизе, и пирамиды смотрелись как синий бархат на фоне опалового неба; не знаю, видел ли я когда-нибудь, чтобы вечерняя звезда казалась такой огромной. Мы заехали в Мена-Хаус что-нибудь выпить, а затем вернулись в Каир. Это был великолепный, но очень утомительный день, когда пришло время ужина, меня потеряли и нигде не могли найти, пока кому-то не пришла мысль постучать в дверь ванной. Они были правы – я уснул прямо в ванне! Сулеймана Сулеймана ужасно интересовала работа с нами, потому что мы были актерами; казалось, ему доставляло большое наслаждение сопровождать нас. Когда мы изъявили желание отправиться в мечеть и в цитадель, он сказал, что будет счастлив, если мы примем его услуги бесплатно. Где бы мы ни остановились, чтобы купить что-нибудь, он говорил владельцу магазина: «Назначь самую умеренную цену и ради меня не включай комиссионных, это мои друзья». Все это было очень трогательно. Мы пригласили его на включенный в репертуар «Роман мумии», и он пришел в восторг от того, с какой достоверностью были воспроизведены все костюмы, обстановка и имущество.

Приехав в цитадель, мы увидели впереди какую-то группу, и все гиды и служители, казалось, воспылали желанием не допустить нас и отправить в другом направлении.

– Интересно, что это за человек в шляпе «веселая вдова»? – спросил кто-то.

Дорис подняла взгляд.

– Я уверена, что это принц Уэльский! – воскликнула она.

Ее услышал один из незаметных охранников, заявивший, будто это не так. Затем мы услышали голос, который нельзя было перепутать ни с чьим иным: «А вот и Нил». Он посмотрел поверх парапета и двинулся в противоположную от нас сторону, прежде чем наши охваченные волнением девушки успели сделать вежливый реверанс на его пути. Он улетал назад в Англию из-за болезни короля Георга V.

Думаю, именно потому, что мы так много работали без отдыха, эти свободные дни так живо запечатлелись в нашей памяти. У нас было много тяжелых и довольно скучных репетиций – в «Волшебной флейте» появился новый маркиз, так как Ян Залевский умер в Италии. Как нам не хватало этого великолепного мима! Новый маркиз был настолько высокомерным, что исключительно из чувства самозащиты в поведении моего лакея появилось чувство превосходства английского дворецкого в присутствии хозяина-нувориша. Варзинский тоже покинул труппу, и многие из его ролей стал исполнять Славинский. Лицо труппы изменялось. Из «стариков» остались только Домиславский и Марковский, фактически Домиславский был единственным членом труппы, помимо Пиановского, который находился в труппе намного дольше, чем я. В Порт-Саиде мы сели на корабль, направляющийся в Индию. Я не переправлялся прежде через Суэцкий канал. Он показался мне более зеленым, чем раньше, возможно, посадили деревья. Мы прибыли в Суэц на восходе солнца, я встал рано, чтобы увидеть его. У меня вошло в привычку вставать рано в портах во время путешествия. Аден выглядел прекрасно на восходе, впрочем, мне он всегда нравился.

Во время путешествия я готовился к концерту, который должен был дать с Менакой в Бомбее. Индусский танец или, скорее, все, что только можно было найти о нем, казалось, пребывало в забвении. У раджей, конечно, были свои личные «балеты», которые могли видеть они сами или их гости, но в целом хороший танец оставался такой же редкостью, как в наше предыдущее посещение. Нам всем было любопытно, как примут в Индии наши «Восточные впечатления». Я обдумывал все, что изучил и в чем практиковался, и мне пришло в голову, что нет эквивалента нашему адажио. У меня было несколько превосходных книг по индусской скульптуре, и я принялся серьезно изучать иллюстрации, переводя скульптурные позы на язык танца. Ко времени приезда в Бомбей мои идеи стали обретать форму. У нас было около двух недель, чтобы все подготовить, но Менака многое уже сделала сама. Была почти готова задуманная в прошлом году «Нага Канья нритья», за исключением моего танца с саблями; основные па для него мне показал Дж. Г. Вакил, а я придумал общую хореографию. Кокипа исполняла роль Принцессы, а Менака – Женщины-Змеи, убившей нас обоих. Это был короткий балет. Мне пришлось потрудиться над «Абхинайя нритья», своим скульптурным танцем, а затем поставить «Бхакти Бава», религиозный танец для Менаки. Тема его – вездесущность Бога. Начинался он со слов «царство Божие внутри меня»; продолжался – «высоко в небе, внизу на земле» и отражал все проявления природы. Его танцевали со своего рода индийскими кастаньетами, а Менака была облачена во вдовье сари. Я счел это очень трогательным. На репетициях нам аккомпанировал на ситаре Мадри Дезаи, но во время спектакля должен был играть оркестр Сомана. Хорошо помню их первое появление: они со своими инструментами составили такую красивую группу в углу комнаты, что я отошел. Вакил спросил:

– Почему ты отошел?

– Не хотел портить красоту группы, – ответил я.

– Но ты такой экзотичный! – заметил он, и это прозвучало комплиментом по сравнению с комментарием японцев по поводу «очень красивых бледно-золотых» волос у меня на руках.

Павлова, проявив большую доброту и понимание, освободила меня от репетиций с труппой, предоставив возможность поработать с Менакой. Мы прорепетировали весь первый день Рождества, и Павлова пришла посмотреть, как у нас идут дела. Муж Менаки майор Сокхей (ныне генерал-майор сэр Сахиб Сингх Сокхей) отвез ее в Джуху, где был тогда восхитительный пляж. Впоследствии Павлова рассказала мне, что они видели заклинателя змей, и ей предсказали судьбу. Мы работали ужасно тяжело, и было чрезвычайно жарко, но мне казалось, что это самое счастливое Рождество в моей жизни. Мне разрешили воспользоваться для репетиций моей желтой дхоти Кришны, а под нее я надел красный купальный костюм. Однажды Менаку вызвали с репетиции, вернулась она смеясь: