Последний Катон - читать онлайн книгу. Автор: Матильда Асенси cтр.№ 28

* * *

Впервые в своей жизни я не заметила наступления Страстной недели. Я не была на мессе в Вербное воскресенье, в Страстной четверг и в Пасхальное воскресенье; не пошла на покаянное поминовение страстей Господних и на Пасхальную всенощную службу. Вплоть до того, что я даже пропустила еженедельную исповедь у доброго отца Пинтонелло. Все, кто находился в Гипогее, получили папскую привилегию, которая освободила нас от религиозных обязанностей. Его Святейшество появился во всех средствах массовой информации за отправлением службы Страстной недели (доказывая этим, что ошибаются все те, кто толкует о его немощи) и хотел, чтобы мы продолжали работать под землей, пока не решим проблему. И, откровенно говоря, несмотря на усталость, мы проявляли настоящее рвение: мы перестали ходить в служебный кафетерий, потому что нам приносили еду в лабораторию; перестали возвращаться на ночь домой, потому что нам подготовили номера в «Доме святой Марты»; отбросили отдых и перерывы, потому что у нас уже просто не было времени. Мы стали добровольными затворниками, постоянно одолеваемыми одной лихорадкой: лихорадкой увлекательного открытия хранимого на протяжении веков секрета.

Единственным, кто довольно часто выходил оттуда, был капитан. Кроме того, что у него были обычные встречи с государственным секретарем Анджело Содано, на которых он информировал кардинала о продвижении расследования, Глаузер-Рёйст ночевал в казарме швейцарской гвардии (у офицеров и унтер-офицеров там были отдельные комнаты) и иногда проводил там по нескольку часов, тренируясь на стрельбище и решая проблемы, о которых мы не имели ни малейшего понятия. Загадочный человек был этот капитан Глаузер-Рёйст: сдержанный, немногословный, почти всегда молчаливый, а иногда даже немного зловещий. По крайней мере так казалось мне, потому что Фараг так не считал. Он был уверен, что Глаузер-Рёйст — простой и приятный человек, который страдает от того, какую работу ему приходится делать. Они много говорили в Египте во время многочасовой поездки на джипе, когда проехали из одного конца страны в другой, и хотя капитан не открыл ему, в чем заключались его обязанности, Фараг почувствовал, что они не слишком ему по сердцу.

— Ну а что еще он тебе говорил? — спросила я, умирая от любопытства, однажды, когда мы вдвоем сидели в моей лаборатории и работали (наконец-то!) над одним из последних двойных листов кодекса. — Упомянул какие-то детали, или рассказал о себе, или проговорился про что-то интересное?

Фараг от души рассмеялся. Белые зубы заблестели на фоне темной кожи.

— Единственное, что я помню, — весело сказал он, стараясь скрыть арабский акцент при произношении, — это что он сказал, что пошел в швейцарскую гвардию, потому что там служили все члены его семьи с тех пор, как его предок, командир швейцарской гвардии Каспар Рейст, спас Папу Климента VI от войск Карла V во время разграбления Рима.

— Вот так да! Значит, капитан из знатной семьи!

— Еще он сказал, что родился в Берне и окончил университет в Цюрихе.

— И что он изучал?

— Агрономию.

Я оторопела.

— Аграрную инженерию?..

— А что в этом такого? — удивился он. — Ну, может, это тебе больше понравится: кажется, он сказал, что окончил еще Римский университет по специальности «Итальянская литература».

— Не могу себе представить, чтобы он строил парники для овощей-фруктов, — наугад произнесла я, все еще находясь под впечатлением.

Фараг так рассмеялся, что ему пришлось утирать слезы ладонями.

— Ты невыносима! Вбила себе что-то в голову и… — Он на секунду взглянул на меня блестящими глазами и тут же качнул головой и ткнул пальцем в диплом, который мы так и не закончили. — Может, вернемся к работе?

— Да, так будет лучше. Мы остановились здесь. — И я отметила ручкой точку посредине второго столбца страницы.

Когда персидский царь Хосрой II захватил Иерусалим в 614 году, братство ставрофилахов вступило в полосу кризиса. После победы Хосрой увез Животворящее Древо в Ктесифон, столицу империи, и положил его у ног своего трона как символ собственной божественности. Самые слабые члены братства в страхе бежали и рассеялись, а те немногие, кто остался под руководством Катона XXXVI, считая себя виновными в утрате реликвии, принялись искупать свое мнимое нерадение ужасными постами, епитимьями, бичеваниями и приношением разных жертв. Некоторые даже умерли от ран, нанесенных самоистязанием. Прошло пятнадцать горестных лет, на протяжении которых византийский император Ираклий продолжал воевать с Хосроем II, пока окончательно не одолел его в 628 году. Вскоре после этого, во время волнующей церемонии, проведенной 14 сентября того же года, Истинный Крест вернули в Иерусалим, и сам император пронес его через город. Ставрофилахи почтили это событие активным участием в процессии и в торжественном религиозном обряде воздвижения реликвии на ее место. С тех пор этот день, 14 сентября, навсегда отмечен в церковных календарях как праздник Воздвижения Честного Креста Господня.

Но время горестей не кончилось. Всего девять лет спустя, в 637 году, к воротам Иерусалима подошла другая могучая армия: мусульмане во главе с халифом Омаром. К тому времени у братства был новый, тридцать седьмой, Катон, носивший ранее имя Анастасий, который решил, что нечего сидеть сложа руки при виде приближающейся опасности. Когда по городу распространились вести о новом нашествии, Катон XXXVII выслал для переговоров с халифом группу старших ставрофилахов. Был подписан секретный договор, и сохранность Честного Креста была гарантирована в обмен за помощь братства в поисках христианских и иудейских сокровищ, тщательно спрятанных горожанами, как только те узнали о приближении мусульман. Омар выполнил свое слово, а ставрофилахи — свое. На протяжении многих лет был мир, и все три монотеистические религии — христианская, иудейская и мусульманская — мирно сосуществовали.

В этот период затишья братство в корне преобразилось. Усвоив урок с потерей Честного Креста во время персидского нашествия и с отличным результатом своего позднейшего договора с арабами, как никогда убежденные в том, что их простая миссия заключалась сугубо в охране Святого Древа, ставрофилахи стали более скрытными, менее зависимыми от патриархатов, более незаметными, а также намного более могущественными. В их рядах появились люди из лучших семейств Константинополя, Антиохии, Александрии, Афин и итальянских городов Флоренции, Равенны, Милана, Рима… Это уже не была группка крепких парней, готовых загрызть паломников, осмелившихся прикоснуться к Кресту Господнему. Это были хорошо обученные, образованные люди, скорее военные и дипломаты, чем дьяконы и монахи.

Как они этого добились? Да сделав то, что еще в IV веке предлагал Катон II: установили некоторые правила приема. Новые члены братства должны были уметь читать и писать, владеть латынью и греческим, знать математику и музыку, астрологию и философию, а кроме того, пройти определенные испытания на физическую силу и выносливость. Постепенно ставрофилахи стали важной независимой организацией, радеющей о выполнении своей особой миссии.

Проблемы начались с прибытием новых волн паломников из Европы, среди которых были люди разных классов и сословий, но преобладали бродяги, нищие, воры, аскеты, искатели приключений и мистики; живописные персонажи, искавшие себе место, где можно было жить и умереть. В IX и X веках ситуация ухудшилась, халифы Иерусалима перестали проявлять такое великодушие, как Омар, и запретили латинянам вход в святые места. В 1009 году халиф Аль-Хакем, сумасшедший, с которым у Иерусалимского патриархата и у самого братства уже бывали серьезные проблемы, приказал разрушить все немусульманские святилища. Пока воины Аль-Хакема ровняли с землей церковь за церковью и храм за храмом, ставрофилахи бросились спасать Крест и спрятали его в месте, приготовленном ими на такой случай: в потайном склепе под самим храмом Гроба Господня, где обычно хранилась реликвия. Они смогли уберечь ее от уничтожения, но ценой жизни нескольких ставрофилахов, которые вступили в рукопашный бой с солдатами, чтобы их братья смогли добраться до потайного места.