София - читать онлайн книгу. Автор: Павел Пирлинг cтр.№ 22

Вскоре все значение этого обязательства выяснилось на одном случае, который не предвещал ничего доброго. Счастливый видеть наконец войну оконченной, Александр от всего сердца ратификовал все и позволил себе лишь легкое добавление в том, что касалось веры невесты; если Елена, прибавил он, пожелает по доброму желанию принять нашу римскую веру, она вольна это сделать. Это ограничение встретило энергичное сопротивление московских посланных, отправленных в Литву для обмена грамот. Они с ужасом отвергли примирительную редакцию Александра. Пришлось обратиться к самому Ивану, оказавшемуся в данном случае еще более неумолимым, чем его послы. Политика укрепляла православное рвение Ивана. Он поставил гордо такую дилемму: или разрыв брака, или устранение этого условия. Александр уступил вновь. 26 октября 1494 года он подписал собственной рукой и припечатал своим гербом грамоту, где, согласно московским требованиям, совершенно было выкинуто неприятное условие.

Когда эти уступки устранили последние препятствия, литовские послы, Ольханский и Забережский, прибыли в Москву в 1496 году за невестой. Празднества и пиршества не помешали Ивану окружить себя хитрыми предосторожностями. Он потребовал повторения брака, согласно греческим обрядам, по окончании латинской церемонии, устройства в Вильне православной церкви рядом с княжеским дворцом: произвольные притязания, послужившие впоследствии источником взаимных неудовольствий. В виде приданого Елена получила только строгий приказ о посещении греческих церквей; что касается до церквей латинских, то самое большее она могла их посетить раз или два из любопытства. Православная свита невесты не должна была торопиться своим возвращением и составить в Вильно постоянный двор. Иван снабдил их самыми подробными инструкциями насчет того, кому где сидеть, как одеваться, как делать визиты и устраивать обеды: от этого наставления не отказался бы китайский мандарин с красным шариком на шапочке.

Обручение было торжественно отпраздновано в Вильно 18 января 1496 года. Сначала было служение православной церкви; боярыни расплели девичью косу Елены; ее волосы свободно рассыпались по плечам; на ее голову была надета кика с фатой, головное убранство замужних. Присутствующие осыпали ее хмелем, и священник благословил ее крестом. Кортеж направился потом в кафедральный храм Святого Станислава, где брачное благословение было дано по латинскому обряду епископом виленским Адальбертом Табором. К великому соблазну русских, священник едва мог прошептать свои православные молитвы. Те же затруднения при держании венца над новобрачной и при питье вина, после чего сосуд, по старине, должен был быть разбитым у ног. Наконец, на другой день неслыханное дело: новобрачные не отправились омыться в баню.

Для чести домашнего очага нужно предположить, что медовый месяц княжеской четы не был омрачен взаимными недоразумениями между тестем и зятем. Они начались очень скоро за торжеством бракосочетания.

Поистине, жертвы, принесенные Александром, заслуживали сожаления, но отчего не был доволен Иван? Не представляли ли блестящих результатов, добытых дешевою ценою, приобретения земель почти без борьбы, возведение православной на трон Гедимина, возникновение новых могущественных уз между Россией и Литвой? Но внук Калиты вдохновлялся теорией, открывавшей ему горизонты более широкие. В огромной равнине, лежащей между Карпатами и Уралом от Балтийского моря до Черного, не обращая внимания на политику и опираясь исключительно на национальный принцип, Иван различал три рода земель: земли польские, земли литовские и земли русские. Границы трех государств, по его мнению, должны кончаться там, где кончались границы племен, а Литва не соглашалась поступиться своими завоеваниями насчет русских. Иван негодовал на нее за это сопротивление, смертельно и громко предъявлял свои права на отеческое наследство, ища не более и не менее как Киева и Смоленска. Любопытно отметить здесь первое официальное требование России. Это был еще только панрусизм, ибо Польша и Литва оставались неприкосновенными; панславизм явился позднее. Это настроение духа у Ивана сказывалось постоянными придирками при исполнении перемирия. Можно было бы сказать, что договор 1496 года обязателен только для слабейшего, между тем как сильнейший продолжал свои захваты, не боясь войны. В самом деле брак не изменил положения. Раздел провинций соответственно их национальностям оставался в области фантазии. Споры о мелочах продолжались. Союзы оставались в прежней силе. Хан крымский и господарь молдавский не разоружились. От простой случайности вражда могла прорваться наружу. Иван по произволу мог это вызвать, ибо он приготовил себе благовидный предлог для вмешательства в дела своего зятя, когда ему заблагорассудится. Читатель помнит, что он после обручения потребовал новых обеспечений для веры Елены, придавая условиям договора большие размеры. Александр их не принимал, и поборник православия имел в виду воспользоваться этим отказом во всем, где только можно ^[16].

Дело было из затруднительных и деликатных. Католик римской обрядности, великий князь женился на православной греческого вероисповедания. Это важное обстоятельство не доведено было, как бы следовало, до решения папы. Может быть, также необходимые условия были выражены с недостаточной ясностью. Во всяком случае, Александр не переставал чувствовать угрызения совести. После пятилетнего брака он подумал о восстановлении нарушенных правил.

Посольство Эразма Циолека в Риме представило тому удобный случай. Секретарь великого князя и виленский каноник, более известный под латинизированным именем Вителия, он был отправлен засвидетельствовать папе, хотя и поздно, повиновение Литвы от имени своего государя. 11 марта 1501 года он совершил торжественный въезд в Вечный город, имея по правую руку господаря Андрея, брата Софии Палеолог, а по левую – губернатора Рима, Франческо Ремолино. Кортеж посла, где фигурировало 12 всадников и 12 детей в национальных костюмах, возбуждал, как кажется, любопытство. Папа Александр VI, чтобы не лишить себя этого зрелища, отправился в частный дом и смотрел оттуда на блестящую кавалькаду через жалюзи в окне. Вопреки обычаю, публичное заседание в консистории не состоялось, потому что папа, говорит наивно Бурхард, не хотел дать себе труда приготовить ответ.

К делу о браке было приступлено с осторожностью. Эразм объяснил, что супруги принадлежали к различным вероисповеданиям, чего в Риме не знали. Он сознался, что клятва воспрещала принуждение, а убедить великую княгиню не удалось. Он утверждал даже, что свобода для перехода была обеспечена в случае добровольного обращения, хотя этот пункт формально был отвергнут. Папа отнесся в делу свысока, выразил сильное порицание Александру, разрешил его от клятвы и предоставил ему на выбор: или обращение Елены, или разлучение.

В письме, отправленном к епископу Виленскому, он повторял те же решения и предлагал прибегнуть к крайним мерам: великий князь, говорил он, должен прогнать со своего ложа, из своего дома упорствующую супругу и конфисковать приданое.

Папская речь может основательно показаться чересчур строгой. Он допускает только одно правдоподобное объяснение: правильно или нет, но папа предполагал, что Елена сопротивлялась не столько по убеждению, сколько из чистого упрямства, иначе меры строгости, при отсутствии убеждения, не имели бы достаточных оснований. Каково же, спросят, было истинное настроение Елены? Два противоположных влияния оспаривали друг у друга власть над нею: литовский двор желал иметь ее католичкой, епископы и монахи предлагали ей с этой целью свои услуги. С другой стороны, Иван, стоявший на страже против прозелитизма, писал ей горячие речи: «Скорее смерть, чем отступничество», и он метал молнии проклятий, к которым София Палеолог присоединяла свои материнские увещания. Нужно себе представить тревоги Елены среди такой борьбы. Преданная всей душой православию, она никоим образом не соглашалась назвать себя гонимой за веру, несмотря на все усилия Ивана исторгнуть это признание. В самой тайной переписке она подтверждает, что никогда не терпела никаких стеснений, чего могла опасаться только после смерти своего супруга.